- Росстат отчитался о рекордном числе уехавших из России в 2017 году.
- Москвичи собирают подписи против сноса здания XIX века, на месте которого власти хотят построить девятиэтажку.
- Цены растут, работодатели неохотно индексируют зарплаты, но есть способы заставить их это делать.
МОЗГИ УТЕКАЮТ
Российские депутаты в Европу ехать не хотят - во всяком случае, для сотрудничества с ПАСЕ. Чего не скажешь о других россиянах. Издание "Проект" утверждает, что власти в шесть раз занижают число уехавших из России. Журналисты сравнили данные Росстата за 2017 год со статистикой принимающих стран и выяснили, что Россия занимает третье место в мире по общему числу эмигрировавших.
Вот комментарий Софьи Савиной, автора статьи, опубликованной в издании "Проект".
Видеоверсия программы
Софья Савина: Мы заметили, что данные Росстата несовершенны. Во-первых, в общее количество выбывших из страны попадает очень множество трудовых мигрантов - людей из стран СНГ, которые приезжают на несколько месяцев, работают, а затем снова уезжают. А граждан России Росстат не может отследить, потому что берет данные территориальных органов МВД, куда люди должны приходить и сниматься с российской регистрации, то есть самостоятельно сообщать о том, что они уезжают из России. Но, по оценкам экспертов, до 90% граждан так не делают, потому что им это невыгодно. Кто-то, например, рассчитывает вернуться обратно после учебы или работы. А зарубежная статистика в этом смысле точнее: человеку, приезжающему в новую страну, наоборот, выгодно там зарегистрироваться, чтобы получить все законные права и законный статус.
Марьяна Торочешникова: Когда вы смотрели на эти цифры, что произвело на вас наибольшее впечатление?
45% очень богатых россиян сказали в соцопросах, что готовы переехать в другую страну
Софья Савина: Возраст, образование, социальный статус уехавших не так удивляют, поскольку легче, наверное, уехать и устроиться на работу, когда ты молодой и у тебя есть высшее образование (а 40% выбывающих из страны имеют высшее образование). Меня больше удивили цифры по количеству состоятельных россиян, которые эмигрируют. В 2017 году страну покинули три тысячи долларовых миллионеров. Об этом говорят данные по выдаче россиянам "золотых" виз, когда человек инвестирует в другую страну в обмен на гражданство. Получается, что состоятельные россияне вывозят свои капиталы из России. И во многих европейских странах Россия входит в первую пятерку стран по количеству выданных их жителям "золотых" виз.
Марьяна Торочешникова: К нашему разговору подключилась старший научный сотрудник Института демографии Высшей школы экономики Юлия Флоринская.
Юлия Флоринская: Цифра в 377 тысяч в 2017 году – это потому, что туда входит большое число граждан СНГ, которые, побыв здесь с разными целями, уезжают в свои страны. Они составляют основную массу людей. Если вычленить оттуда граждан России, выезжающих в страны дальнего зарубежья, то окажется, что таких людей около 15 тысяч, и уже не будет таких диких цифр. Более того, они не очень сильно изменились с 2012 года, когда россиян старше 14 лет, уехавших в страны дальнего зарубежья, было 12 400 человек (а в 2017-м – 12 450).
Марьяна Торочешникова: А чем тогда можно объяснить то, что только США поставили у себя на учет за этот год 24 тысячи с лишним граждан из России?
Юлия Флоринская: 15 тысяч, которые считает Росстат, - это, условно говоря, в шесть раз заниженная цифра. Если 15 тысяч умножить на 6, то и получится около 90-100 тысяч, как мы и оцениваем примерно эмиграцию из России.
Марьяна Торочешникова: То есть сейчас нельзя говорить о какой-то новой волне массовой эмиграции россиян, которые в поисках лучшей жизни отправляются за рубеж?
Юлия Флоринская: О новой волне – нет. Эмиграция идет все время, и она не колоссальная. Пожалуй, был небольшой, но заметный рост в 2013 году, и с тех пор цифры в основном чуть-чуть растут - каждый год примерно на тысячу.
Марьяна Торочешникова: Правильно ли я понимаю, что это, в принципе, нормальное явление – эмиграция граждан, которые пытаются найти себе лучшее место в жизни? Или из этого можно делать какие-то выводы о тенденциях последнего времени - например, по количеству людей с высшим образованием? Ведь в последнее время увеличилось количество таких людей, покидающих страну. Или по количеству обладателей так называемых "золотых" виз? Можно ли делать из этого какие-то выводы о состоянии общества?
Юлия Флоринская: Самое интересное в исследовании "Проекта" – это как раз статистика по "золотым" визам. Если о разнице в статистике между Росстатом и принимающими странами давно и много раз писали специалисты, то "золотые" визы – это тенденция, которая показывает какое-то неблагополучие здесь. Неблагополучие скорее в том, что люди едут учиться или получать опыт работы за рубежом с желанием вернуться, но сейчас российский рынок труда в них не нуждается. Например, многие программисты работали здесь до 2014 года. Изменилось соотношение доллара и рубля – они начали искать работу в других странах. Если ситуация изменится, многие с удовольствием будут работать здесь - кстати, при этом не обязательно здесь жить.
Марьяна Торочешникова: Что должно произойти в России для того, чтобы эта ситуация изменилась в лучшую сторону?
Юлия Флоринская: Судя по ответам людей, с которыми мы разговаривали, то есть эмигрантов, уехавших после 2010 года, в первую очередь это экономические условия. Здесь должны быть рабочие места с нормальными зарплатами, сравнимыми с европейскими. Многие говорят и о политических условиях, и об общей обстановке. В опросы попадали люди с нетрадиционной сексуальной ориентацией, которым здесь некомфортно. В целом важна комфортность среды - экономическая, политическая и социальная.
Софья Савина: Интересно, что 45% очень богатых людей сказали в соцопросах, что они готовы переехать в другую страну, подумывают об этом.
Марьяна Торочешникова: И куда они везут свои миллионы долларов, в какие экономики вкладывают?
Софья Савина: Больше всего "золотых" виз выдают россиянам в США и Великобритании. Из европейских стран это Греция, Латвия, Испания, Португалия: эти страны имеют программы инвестиционных виз.
Марьяна Торочешникова: Судя по вашему исследованию, аудитория, выбирающая для эмиграции те или иные страны, еще довольно интересно делится по возрасту. Люди более молодые выбирают дальнее зарубежье, а люди постарше предпочитают оставаться поближе к территории бывшего СССР.
Софья Савина: Да, молодые люди, по данным Росстата, чаще всего выбирают страны дальнего зарубежья – это Китай, Корея. А пожилые выбирают для спокойной старости такие страны, как Германия или Израиль.
Марьяна Торочешникова: Сейчас, по данным вашего исследования, Россия занимает третье место по числу эмигрантов в мире. На первом месте Индия, потом Мексика, а потом Россия. А где оседает больше всего россиян?
Софья Савина: Это сложно точно определить. Например, в США больше 2 миллионов человек в 2017 году называли себя русскими. А если говорить о том, куда уезжают, то в 2017 году, по данным Росстата, это страны СНГ, а из стран дальнего зарубежья – Китай. А по зарубежным данным, на первом месте стоит Германия, потом США и Израиль.
МАЛ ЗОЛОТНИК ДА ДОРОГ
В Башкирии прокуратура Краснокамского района на днях утвердила обвинительное заключение по делу об уничтожении памятника архитектуры XIX века в селе Николо-Березовка, на месте которого построили одноэтажный бревенчатый дом. Ущерб, по версии следствия, превысил 3,5 миллиона рублей. А в Москве на месте приговоренных к сносу строений, как правило, строят дома повыше. Сейчас москвичи борются за сохранение в первозданном виде особняка купца Булошникова на Большой Никитской улице в центре города. Трехэтажный дом XIX века в десяти минутах ходьбы от Кремля застройщик планирует превратить в девятиэтажку.
О ситуации в городе - координатор общественного движения "Архнадзор" Петр Мирошник.
Петр Мирошник: С одной стороны, в целом динамика положительная: у нас меняется законодательство, которое имело огромные пробелы. Например, термин "снос" в градостроительном законодательстве, в Градкодексе появился только в конце 2018 года, и это заслуга градозащитников. Были случаи, когда здание фактически сносилось, от него оставалась только лента фундамента, строилось новое здание, и это называлось "реконструкцией". Такие случаи были в Москве в отношении памятников, ценных градоформирующих объектов.
Но если брать какие-то годовые отрезки, то мы традиционно каждый год считаем, сколько домиков снесено.
Марьяна Торочешникова: В 2018 году, насколько я понимаю, по подсчетам активистов "Архнадзора", в Москве было снесено больше 20 строений.
В 2017 году были снесены палаты Киреевского XVII века - такого не было со времен Лужкова
Петр Мирошник: Условная цифра – 21, и за годы правления Сергея Собянина – с 2010 года – в среднем два здания в месяц. Так что количественных изменений нет. Можно сказать, что есть качественное изменение. В 2017 году, например, были снесены палаты Киреевского XVII века. Такого не было со времен Лужкова. В 2018 году снесены две конструктивистские автоматические телефонные станции. Конечно, у нас не было сносов памятников, но все-таки основная тенденция последнего времени – это снос рядовых объектов. Показательна история в Боровске, когда одним распоряжением больше 20 домов на центральных исторических улицах города попали в список на снос. В Москве происходит, по сути, то же самое. Поэтому основная тема этого года и предыдущих лет – это возвращение Москве и другим городам статуса исторического поселения.
Марьяна Торочешникова: А чем недовольны градозащитники? От чиновников часто можно слышать, что все делают для людей, город при Сергее Собянине хорошеет, что нужно развиваться, не стоять на месте, что все это сносится и строится новое исключительно для удобства жителей города. Зачем цепляться за какие-то здания, которые уже не нужны, и, по мнению чиновников, не представляют большой культурной, исторической или архитектурной ценности.
Петр Мирошник: Исторический город – это примерно 5% территории Москвы. Когда говорят, что город должен развиваться, мы традиционно отвечаем: "Пожалуйста, Сергей Семенович, езжайте на Южнопортовую улицу и благоустройте ее. Не надо на центральных улицах закатывать в бетон белокаменные цоколи зданий XVIII и XIX веков: в результате таких работ здания получают несовместимые с жизнью повреждения. А вот на Южнопортовой улице банально нет тротуаров".
Марьяна Торочешникова: Ну, на Южнопортовой улице и земля, наверное, подешевле, чем в центре, и застройщикам она не так интересна. Может быть, основная проблема в этом?
Петр Мирошник: Конечно, накал страстей вокруг дома номер 17 по Большой Никитской в первую очередь о том, что для застройщиков осталось уже так мало возможностей сделать там свои 700% прибыли, что они готовы на многое.
НОВЫЙ ГОД – НОВЫЙ НАЛОГ
Более половины россиян выступают за отставку правительства - об этом социологам Левада-центра в декабре 2018 года заявили 53% респондентов. Среди основных претензий к кабинету - его неспособность справиться с ростом цен и падением доходов населения. А цены растут -том числе и после повышения налога на добавленную стоимость.
Расходы растут, а доходы... Немногие знают о том, что в Трудовом кодексе России есть положение, которое обязывает работодателей индексировать зарплату работников в связи с ростом потребительских цен на товары и услуги. Но как добиться такой индексации? На этот вопрос отвечает руководитель практики трудового права Московской коллегии адвокатов "Солдаткин, Зеленая и партнеры" Ксения Михайличенко.
Ксения Михайличенко: Действительно, есть 134-я статья Трудового кодекса, в которой прямо указано, что это обязанность работодателя – повышать заработную плату в связи с ростом потребительских цен. Но эта статья в последние десять лет вызывает огромное количество споров: как это сделать. В части государственных, муниципальных органов, бюджетных учреждений все понятно: в законе четко говорится, что индексация производится в соответствии с принимаемыми законодательными актами.
В последние два года – 2017-2018 годы – был объявлен так называемый мораторий на индексацию заработной платы. Государственным и муниципальным служащим индексация не проводилась. А с 1 января 2019 года мораторий отменен, и всем государственным и муниципальным служащим, в том числе и служащим государственных бюджетных и муниципальных учреждений, зарплаты должны быть проиндексированы на 4%.
Откуда взялись эти 4%? Была взята инфляция за 2018 год. В 134-й статье не указано, что именно брать. Индекс потребительских цен высчитывается ежемесячно. На декабрь, например, он был 8%, то есть он может очень сильно отличаться на каждый месяц. А что брать – инфляцию или еще какой-то коэффициент – не очень понятно.
С государственными и муниципальными служащими все понятно, но что делать с частными компаниями? Трудовой кодекс говорит: в том порядке, в котором это установлено локальным актом или коллективным договором (или соглашением). Но у большинства работодателей нет такого соглашения.
Марьяна Торочешникова: Потому что нет профсоюзной организации? Или такой коллективный договор можно создать и без нее?
Ксения Михайличенко: Коллективный договор нужно подписывать именно с профсоюзной организацией или с представительным органом. Локальный акт - это может быть в положении об оплате труда, а положение об оплате труда есть практически во всех организациях. Просто ввести один пункт, который говорит об индексации, – и все, не было бы никаких проблем.
А вопрос по 134-й статье, естественно, всегда поднимают как раз профсоюзы. Почему в 2010 году Роструд сказал, что это действительно обязанность работодателя? Потому что профсоюз компании Coca-Cola вышел с пикетами. После этого Конституционный суд рассмотрел этот вопрос и тоже сказал, что это обязанность. Но что делать, если такого акта нет?
Марьяна Торочешникова: А семью каким-то образом кормить надо...
Ксения Михайличенко: Есть два пути. Первый – идти в суд. Но человек, который хочет сохранить работу, а ему просто не индексируют зарплату, вряд ли пойдет в суд. Более того, у судов здесь возникает еще одна проблема. Они говорят: "Мы не можем вмешаться в экономическую деятельность компании и сказать: "Ты должен ежегодно индексировать зарплату на 4%". И суды просто говорят: "Мы обяжем тебя, работодатель, принять такой акт", - и все. А он может принять локальный акт, в котором укажет 1% (или 0,1%). Работодатель никак не ограничен, у него нет каких-то рамок, чтобы выбрать, как он это сделает.
Но есть второй путь, и многие работники идут по нему и пытаются чего-то добиться. Формально это нарушение трудового законодательства. Если обратиться в Государственную инспекцию труда, то она, опять же, не может обязать работодателя произвести индексацию, но может оштрафовать его за отсутствие локального акта, в котором есть это положение.
Марьяна Торочешникова: Причем в Государственную инспекцию труда можно пожаловаться анонимно – работодатель не узнает, кто был этот "нехороший человек".
Ксения Михайличенко: Да. Нельзя подавать совсем анонимно. Вы пишите: работник такой-то компании, фамилия, имя, отчество, - но в заявлении указываете: "Прошу не распространять информацию о том, кто подал заявление" (и действительно, инспектор ГИТ не имеет права говорить, кто это конкретно). И тогда инспектор выписывает предписание. Если в течение 30 дней работодатель начинает его штрафовать. Часть 1 статьи 5.27 КОАП: штраф для юридических лиц – от 30-и до 50 тысяч рублей.
Более того, с 2017 года инспекция труда очень активно применяет подход мультиплицированных штрафов, то есть штрафов за каждого работника. Можно не просто взять один раз штраф в 50 тысяч рублей, а за каждого работника – по 50 тысяч.
Марьяна Торочешникова: Это серьезный инструмент давления!
Ксения Михайличенко: Так что работодатели должны задуматься. Если работники активны, особенно если есть профсоюз, который тоже имеет право обращаться в инспекцию труда как отдельный субъект, то вполне вероятно, что будет даже дешевле проиндексировать зарплату хотя бы на 4% на инфляцию. Уже есть судебная практика. В Красноярске два года назад рассматривался спор, где индексировали зарплаты на 1%, и суд счел это невыполнением обязанностей.
Не стоит соглашаться на заключение гражданско-правовых договоров или на работу без договора
Есть не очень хорошая практика: некоторые работодатели устанавливают индексацию в трудовых договорах с конкретным работником: кому-то установили, а кому не захотели, не установили. Летом 2018 года Мосгорсуд рассматривал дело, когда в компании у генерального директора было положение об индексации, причем порядка 9%, а у всех остальных работников не было. Суд сказал, что если в 134-й статье написано, что только коллективный договор, соглашения и локальные акты, то индивидуально установить нельзя, работодатель должен принять один акт абсолютно для всех работников компании. Тут очевидное злоупотребление правом.
Марьяна Торочешникова: За последние три года зарплаты россиян выросли, как утверждает Росстат, почти на 20%. Больше всех повезло программистам, нефтяникам и работникам табачной промышленности. А что же делать людям, которые работают с индивидуальными предпринимателями, являются у них наемными работниками? Там, как правило, не заключают никаких трудовых договоров. Они вправе рассчитывать на какое-то повышение зарплаты?
Ксения Михайличенко: Сейчас, к сожалению, не заключаются договоры не только с ними, но и с теми, кто работает у юридических лиц. Сектор "теневой" занятости огромен. Формально они даже не являются работниками, если у них нет трудового договора. А если они пойдут в суд, им первоначально необходимо доказать факт наличия трудовых отношений. Более того, если такой работник скажет своему руководителю, что есть 134-я статья Трудового кодекса РФ, тот может спокойно ответить: "Так у тебя даже нет трудового договора". В крайнем случае, у него есть договор, но гражданско-правовой.
Марьяна Торочешникова: Очень многие журналисты работают исключительно за гонорары.
Ксения Михайличенко: И формально трудовое законодательство на таких лиц не распространяется, только в том случае, если будет признано в судебном порядке, что фактически гражданско-правовой договор прикрывал трудовые отношения, что сделать сейчас достаточно сложно, хотя в прошлом году Верховный суд отдельным постановлением указал необходимость решения этой проблемы. Поэтому здесь, может быть, несколько наивный совет – не соглашаться на заключение гражданско-правовых договоров или на работу без договора.
Марьяна Торочешникова: Но это практически невозможно!
Ксения Михайличенко: У нас принцип гражданского права – свобода договора. Все это решается только путем переговоров. Конечно, можно как-то манипулировать. Например, очень квалифицированный работник может сказать работодателю: "Я перейду к конкуренту", - тем более, что, имея гражданско-правовой договор, намного проще уйти.
Нужно всегда очень хорошо вчитываться в тот гражданско-правовой договор, который вы подписываете. Там можно предусмотреть и какую-то индексацию оказываемых вами услуг. Работодатели часто идут на уступки, не желая потерять хорошего работника.
А в отношения, которые не закреплены вообще никакими договоренностями, я бы все-таки советовала не вступать. Вы устно можете договориться о какой-то сумме, а в итоге не получить ничего. Когда работодатель говорит: "Давай не будем ничего подписывать", - это уже звонок к тому, что из этого вряд ли получится что-то хорошее.
Марьяна Торочешникова: Итак, как добиться прибавки к зарплате? Если есть профсоюз, обращайтесь туда – пусть он требует индексации. Или можете жаловаться в Гострудинспекцию на то, что вам не индексируют зарплату. Вашего работодателя могут оштрафовать – и он поднимет заработки.
