У супругов Хомских пытаются отнять детей за участие в акции протеста 3 августа. Уже второго сентября состоится суд, после чего три девочки могут остаться без родителей: самой младшей из них три месяца. Петр Хомский попал в сюжет госканала "Россия-1" с акции, где его назвали охранником Алексея Навального, а в видео РЕН ТВ утверждалось, что Хомский пытался устроить провокацию. Вскоре после этого стало известно о требовании прокуратуры лишить пару родительских прав. Радио Свобода встретилось с Петром и Еленой Хомскими.
Встреча проходит прямо на детской площадке, куда семейная пара привела детей на прогулку. Елена держит на руках трехмесячную Александру и пытается не сводить глаз с бегающей вокруг трехлетней дочки. Качая девочку на руках, она напевает: "Александра, Александра, это город наш с тобою". И шутит, что эта песня хорошо подходит к ситуации, в которой они оказались. Елене тяжело сдерживать эмоции и слезы во время беседы, поэтому Петр периодически успокаивает ее словами, что они не позволят никому забрать детей, что этого не случится.
– Как вы узнали, что вас хотят лишить родительских прав?
Петр: Домой к нашим родителям вдруг пришли полицейские. Они хотели выяснить, где мы живем, и просто пришли по адресу прописки. Прошлись, посмотрели квартиру и ушли. О том, что есть прокурорский иск, мы узнали только два дня назад. И также узнали, что одно заседание прошло без нас. Оно было 22 августа. Может быть, они и пытались уведомить нас по адресу прописки, но до нас эта информация не дошла.
Елена: Они обзвонили все места, где я работала. Обращались в детский сад. Искали, есть ли тут такая Хомская.
– У одной семейной пары уже хотели отобрать ребенка за участие в акции протеста. Предполагали ли вы, что и с вами может такое случиться?
Мнение пригожинских троллей и мнение властей часто переплетаются
Петр: Как только появился ролик про нас в соцсетях, еще до трансляции на РЕН ТВ, я уже понял, к чему идет дело. В комментариях был вопль пригожинских троллей о том, что таких родителей нужно лишать родительских прав. Поскольку мнение пригожинских троллей и мнение властей часто переплетаются, я понял, что такое развитие событий возможно. И тогда же я предупредил жену, что у нас могут быть неприятности.
Елена: А я вообще не понимаю, по какому поводу у нас могут быть неприятности. Мы с семьей вышли в центр города, и, казалось, "моя полиция меня бережет". Мы ничего не кричали, мы никаких лозунгов не произносили, гуляли без всяких атрибутов. Мы просто пришли семьей с колясками на прогулку. Государство же говорит, что это наш город. Что Москва – город для жизни. Если это город для жизни, тогда почему нас хотят лишить родительских прав за то, что мы гуляли по центру города?
Петр: Посмели прийти туда, где, видите ли, Росгвардия метелит протестующих.
– Это был ваш первый совместный выход на акцию?
Петр: Я – гражданский активист со стажем. На свой первый митинг я пришел в 1989 году, когда на Манежке было 500 тысяч. Мне тогда было 14 лет. Нельзя сказать, что 3 августа я случайно оказался на бульварах. Врать не буду – я не случайно туда пошел. Это была именно прогулка: без лозунгов, плакатов и так далее. Мы не стояли нигде, кроме как на детских площадках.
Елена: Мы успели поиграть на двух или трех детских площадках. И потом подошли к площади. На выходе из перехода мы случайно натолкнулись на шеренгу полицейских. И шеренга немного прогнулась, чтобы дать нам пройти.
Петр: И эта картинка для тех, кто управляет разгонами, неприятная. Мало ли, теперь все захотят с колясками приходить, и невозможно будет разгонять? А то, что происходит сейчас, – это иродова политика. Они отыгрываются на детях, потому что если отберут грудную малышку у кормящей мамы – это травма для ребенка на всю жизнь. Они, конечно, постараются представить все так, словно мы сами виноваты. Но давайте тогда еще лишим родительских прав мам, которые с детьми переходят дорогу на красный свет. Они подвергают детей опасности? Подвергают. А в быту сколько случаев, когда ребенок подвергается опасности? Давайте вообще всех лишать родительских прав. Это демонстративная акция устрашения вас, а не нас. Зачем с нами двумя бороться? Борются с обществом и посылают месседж: "Детей не берите. Вы приходите сами, мы вас будем разгонять, а детей не берите, а то вы нам картинку испортите".
– Вы ведь уже давно сторонник Навального?
Петр: Сторонник, но не охранник, как говорилось в видео. Я был волонтером, но никогда не был охранником. Это утка. Я даже знаю, откуда она. Сначала в этом ролике, который выложили в соцсети, мы были безымянной семейной парочкой. А потом меня опознал так называемый "липкий юрист". Александр Зорин – это приставной юрист в штатском, который ходит за Навальным. Он ходит на его акции, постоянно какие-то провокации устраивает. Он меня опознал и назвал охранником Навального. Мы с ним пересекались аж в Костроме, я тогда был волонтером-водителем на кампании "Парнаса": возил оборудование, колонки. Эти провокаторы подошли к колонкам, начали что-то делать, и я бросился на защиту оборудования. У нас произошла словесная перепалка, и они меня запомнили. А сейчас они говорят – это охранник Навального, это никакой не отец. Никакого отношения к охране Навального я никогда не имел. Я не работал в ФБК, хотя поддерживаю их – и рублем тоже.
– Как к этой ситуации относятся ваши родственники и друзья?
Петр: Они не верят, что у нас отберут детей. Даже адвокат не верит, что у нас отберут детей. У нас нормальная семья по всем показателям.
Елена: У нас старшая дочь пойдет в четвертый класс, она ходит в музыкальную школу. У нее только две четверки – по русскому и физкультуре – остальные пятерки. Она ходит в академию искусств.
Петр: К ней претензий нет. Ее у нас не отбирают, отбирают маленьких. Адвокат за пять минут объяснила почему. Это не потому, что они либеральные и хотят нам хотя бы одного ребенка оставить. Они просто знают, что, если ребенок попадет в интернат, он будет должен ходить в школу. Она девочка большая, она просто после школы приедет домой. Она не будет в интернат ходить.
Елена: То, что произошло, – это полный беспредел. Это за гранью добра и зла. Я встаю каждый день и говорю, что это сон, такого не может быть. Мы добропорядочные граждане, которые рожают детей, платят налоги, работают, растят детей в любви и доброте. Мы ничего не воруем, ничего не нарушаем.
Нам же сказали, что мы клопы. Это не оговорка. Они действительно так думают
Петр: Мы заикаемся о своих правах. Это очень страшное нарушение – заикаться о своих правах. Нам же сказали, что мы клопы. Это не оговорка. Они действительно так думают. Была еще оговорка про анчоусов, это говорил Путин. Медведев называл перхотью. Они обычных людей сравнивают с такими субстанциями. Отчасти они правы, потому что люди очень вяло защищают свои права. С ними делаешь что-то, а они терпят. Действительно, может сложиться впечатление, что это клопы, которые не могут за себя постоять. Некоторые все же отстаивают свои права, но таких людей мало. Люди обычно стараются сидеть тихо – моя хата с краю. Люди думают, что их никто не тронет. Но это не так. Сначала съедят тех, кто более активен. А потом дойдут и до тех, кто просто сидел.
Елена: Когда я узнала, что у нас могут забрать детей, я была в шоке. Я мама. Я люблю своих детей до безумия. Я все для них делаю, я живу для них. Я не смогу без своих детей жить. Самое главное, они тоже погибнут без меня. Вы представляете, что будет, если отобрать трехмесячного ребенка? Она затоскует, она засохнет, она будет отказываться от еды. Даже звери бы так не сделали. Это против Бога, против всего, что может быть нормального и человеческого. Я ночи не сплю, я с ума схожу. Самое главное – они кому мстят? Они младенцам мстят?
Петр: Они боятся за свою жизнь. Взглянем на ситуацию с их стороны. Они понимают, что так уходит власть. Когда люди перестают им доверять, перестают поддерживать. С властью у них уходит огромная собственность: здесь это все будет конфисковано, а за рубежом они станут дичью, которую нужно будет ловить и отбирать жирные куски. Они будут гонимы. Они теряют возможность делать все безнаказанно. И к ним появляются вопросы об их деятельности: судей, прокуроров, президента. Сейчас некому задать эти вопросы. Самое безопасное место на земном шаре – это кресло президента ядерной державы. Они защищают свою шкуру, это инстинкт самосохранения. Они понимают, что, как только упустят власть, потеряют все: пойдут под суд, будут отвечать за свои дела. И чем выше они находились, тем больше к ним вопросов. Инстинкт самосохранения толкает на любые меры. Вот, пожалуйста, до чего они докатились.
– Наверняка у вас уже есть линия защиты в суде?
Петр: У нас есть адвокат, которая занимается такими делами. Она в Чечне защищала родителей, у которых отбирали детей. Это не один адвокат, это целая группа, которая относится к "Агоре". Нас также защищают СМИ своей оглаской. Мы ломаем им [властям] картинку, не получится представить, что родители – маньяки, которые защищаются детьми.
– На следующую акцию вы собираетесь идти?
Петр: У нас сейчас очень много дел. Мы обороняемся. Мы должны сделать так, чтобы у нас не отобрали детей. Я едва могу работать сейчас. Мы заняты спасением собственной семьи. Пока что не до акции. 2 сентября будет судебное заседание, и там уже могут огласить приговор. Мы его, конечно, опротестуем. Но прокурор может потребовать обеспечительных мер: подписку о невыезде или отнять детей заранее.
Елена: Если дело пойдет по негативному сценарию, они разрушат вообще все…
Петр: Мы не дадим им это сделать. Они могут в своей злобе и беззаконии захлебнуться. Они не всесильны, какими хотят себя изобразить.
