В результате выхода России из сделки с организацией стран – экспортеров нефти (ОПЕК) и стремительного течения пандемии коронавируса в мире цена на нефть упала до рекордных значений за десятилетия и составляет на сегодняшний день менее $30 за баррель. На фоне этих событий резко снизился курс рубля к мировым валютам. В четверг вице-президент "Лукойла" Леонид Федун назвал решение о выходе из сделки с ОПЕК "непросчитанным" и напомнил, что перед масштабной ценовой войной на нефтяном рынке в 80-е годы прошлого века "Советский Союз тоже использовал нефть в качестве последнего резерва коммунистической партии".
В своем интервью Леонид Федун назвал нынешнюю цену барреля нефти "катастрофической", сказал, что Россия не сможет соревноваться с Саудовской Аравией в темпах наращивания добычи нефти, и сделал вывод, что от произошедшего разрыва сделки с ОПЕК больше всего выиграют США. Как же так, ведь российские государственные СМИ пишут, что выход из сделки, напротив, был направлен на выдавливание с рынка американских производителей сланцевой нефти? "Это нанесет сланцевой добыче серьезную рану, но не убьет ее", – отвечает Леонид Федун.
Пресс-секретарь Владимира Путина Дмитрий Песков уже заявил, что в Кремле не согласны со словом "катастрофа" в оценке Федуна и назвали ситуацию "неприятной ценовой конъюнктурой".
Резкость и даже легкие оттенки паники, которые кто-то мог уловить в интонациях вице-президента "Лукойла", понять можно: его компания даже в обычных, а не кризисных условиях может добывать гораздо меньше нефти, чем "Роснефть" Игоря Сечина, которого называют одним из главных инициаторов выхода из сделки с ОПЕК. В интервью Федун открыто признается в том, что опасается поглощения "Лукойла" государственными конкурентами, тем не менее, он утверждает, что и "Роснефть", и другие российские компании не смогут нарастить объемы добычи так, чтобы компенсировать убытки от выхода из соглашения с Саудовской Аравией и другими странами – экспортерами нефти. Насколько объективен в своих заявлениях вице-президент "Лукойла" и зачем же тогда Сечин так настаивал на вступлении России в новую войну цен на энергоносители? На вопросы Радио Свобода ответил партнер и аналитик компании RusEnergy Михаил Крутихин:
– Я вчера смотрел интервью Федуна и потом читал, как оно освещалось в прессе. Все пишут про то, что он назвал цену на нефть "катастрофической", но немножко в тени остались, как мне показалось, даже для Федуна нетипично резкие высказывания в отношении министра энергетики Новака, намеки на Сечина, слова о "непросчитанности" разрыва с ОПЕК. Можно ли сказать, что его тон был на гране истерики?
– Тон действительно был резкий, но он все-таки обошел прямые нападки на Новака или Сечина. И сделал совершенно правильно, какой-то налет дипломатичности все-таки должен быть.
– Какова на самом деле, на ваш взгляд, роль Игоря Ивановича Сечина во всей этой истории? Он инициатор или исполнитель воли Путина в разрыве сделки с ОПЕК? И если второе, то на кого тогда, собственно, ориентировался Путин, принимая решение выйти из этой сделки?
Говорят то, что хочет услышать начальство
– Насколько я знаю, на заседании 1 марта, где принималось окончательное решение внезапно порвать со сделкой ОПЕК+, в основном звучали мнение и аргументы Сечина. Остальные участники, что из правительства, что из нефтяных компаний, либо молчали, либо поддакивали. Один из наших источников говорит, что на таких совещаниях, в принципе, говорят то, что хочет услышать начальство. В данном случае Сечин фактически, как теперь модно говорить, "озвучил" то, что хотел бы услышать президент, то есть, если в сухом остатке, "давайте поведем себя так, как великая держава, пусть с нами считаются, покажем, что мы тоже можем принимать решения". Это первый и самый главный аргумент.
Второй аргумент – это то, что Россия может на протяжении длительного времени (называлось от двух до шести лет) выдержать период очень низких цен без всяких крупных потерь. И третий аргумент был в том, что период низких цен не выдержат компании, у которых очень высокая себестоимость добычи, то есть США, Канада или, например, Норвегия. А также не выдержат те компании, которым нужны высокие цены для того, чтобы свести концы с концами в их бюджетах, – это Саудовская Аравия, ОАЭ, Иран. Эти аргументы прозвучали. И в конце концов было принято решение, на котором настаивал Сечин.
– Теперь, если послушать Федуна, все это оказалось неправдой, и никто в итоге не выиграл – хотя американский сланец, конечно, потерпит какие-то неприятности в этой связи. Все пошло не так, если верить Федуну: никаких выгод Россия от этого не получит. Может быть, это связано с тем, что в тот момент еще не был понятен масштаб происходившего и происходящего вокруг коронавируса? И если бы это решение принималось сейчас, то оно было бы другим?
Давайте-ка побольнее ударим! Вот к этому и свелось все решение
– Я думаю, что нет. Но для того, чтобы показать величие России, был выбран самый чувствительный момент. Уже было понятно, что это не эпидемия, что это пандемия, что, в общем-то, [другие страны] решения такого не ждут, ждут более мягкой позиции, – [поэтому] давайте-ка побольнее ударим! Вот к этому и свелось все решение. Это первое. Второе: то, что аргументы были абсолютно ложными – это тоже ясно. В принципе, способность России выстоять в этой ситуации и даже несколько нарастить добычу нефти – это явное преувеличение, это не соответствует действительности. И второе – недооценка сопротивляемости и потенциала стойкости тех, против кого нацелен был этот удар, то есть той группы стран, которую возглавляет Саудовская Аравия, и США.
– Сколько, на ваш взгляд, Россия реально сможет существовать при ценах на нефть в диапазоне 25–30 долларов за баррель?
– По более-менее здравым оценкам – не Россия существовать, а бюджет ее сможет выдержать примерно два года, но это, на мой взгляд, оптимистическая оценка. Я видел даже такие оценки, что к ноябрю станет очень плохо.
– Еще одна маленькая деталь в интервью Федуна, на которую я обратил внимание. Он говорит, что Советский Союз – цитата – "тоже использовал нефть в качестве последнего резерва Компартии". Это "тоже" звучит как вполне очевидный намек на современную российскую власть, которая, если верить Федуну, использует нефть в своих интересах, чтобы эту власть сохранить. Оправдана ли, на ваш взгляд, такая параллель?
– Я думаю, что это немножко притянуто за уши. Я не вижу такого рычага политического воздействия в российской нефти. Главное – это стремление России и российских компаний удержать как можно дольше свои рыночные ниши, по которым сейчас бьет Саудовская Аравия, а не навязать своей нефтью какую-то политику. Тут, конечно, Федун переборщил.
– Разговоры о том, что при той или иной цене на нефть путинский режим не выдержит, лопнет бюджет, уже много раз были. Каждый раз, когда цена резко падала, такие разговоры начинаются, но в итоге власть остается у тех же самых людей. Теперь, правда, это падение действительно очень-очень глубокое, да еще и в сочетании с коронавирусом, глубже, чем все предыдущие. Может ли это перейти наконец в какие-то системные, политические изменения?
– Я думаю, что не надо недооценивать стойкость и стабильность нынешнего российского режима. Во-первых, любые фигуры там заменяемы, и работают не конкретно какие-то личности, работает система, система сложившихся связей в "политической элите".
– Представим гипотетически, что пандемия коронавируса закончилась, а Россия заключила сделку с ОПЕК+ на прежних условиях. Какие структурные изменения произойдут за это время на рынке энергоносителей, если это продлится год или два?
Решение возобновить старые соглашения будет как мертвому припарки
– Сейчас все структурные изменения сводятся к двум факторам. Фактор номер один – соотношение спроса и предложения. Здесь по-прежнему будет очень сильный навес предложений над спросом. Потому что даже если мы представим себе, что Россия согласилась и ОПЕК+ сократил добычу на 1,5 миллиона баррелей в сутки, этого недостаточно для того, чтобы повлиять на спрос и предложение и исправить эту ситуацию. Мы видим, что по прогнозам, когда все "отпускают вожжи", в апреле ожидается приход на рынок где-то 3 миллионов баррелей в сутки новой нефти, которой не было до конфликта с Саудовской Аравией. Думаю, что решение возобновить старые соглашения будет как мертвому припарки.
– То есть так, как было до разрыва сделки с ОПЕК, до коронавируса, уже не будет никогда?
– Это уже не поможет, эта сделка – все! – умерла, она уже больше не поможет. Сейчас мы видим какие-то странные телодвижения в США, где высказывается мнение: давайте на 10 процентов Россия сократит добычу, на 10 процентов ОПЕК, да еще и якобы в Техасе, в одном только штате Техас, тоже сократят добычу нефти. И якобы такими тройными усилиями мы придем к балансу спроса с предложением. Но, во-первых, Техас в таких вопросах не подчиняется федеральной власти: у них свои мозги. Во-вторых, в Техасе сосредоточено меньше половины американской нефтедобычи, это большой роли играть не будет. И потом такое соглашение мне видится маловероятным по политическим причинам.
– Может быть, нынешнее глубокое падение цены позволит наконец сделать России то, о чем мы слышим последние все годы, – слезть с той самой нефтяной иглы. Или вы в это не верите?
– Это невозможно. Мои знакомые эксперты искали, чем можно заменить нефть, газ и другие сырьевые ресурсы в качестве товара, который Россия могла бы экспортировать и играть большую роль на мировой торговой арене. Ну, нет ничего! Ничто не может заменить нефть в российском торговом балансе.
