Пандемия коронавируса и карантин сделали многих из нас невыездными или полувыездными. Страны и даже целые континенты опустили шлагбаумы на границах. Этот выпуск Поверх барьеров целиком посвящён путешествиям.

В англоязычной литературе очень популярен жанр travelogue (путешествий). В России он тоже популярен, хотя и не в такой степени, как в Англии или в Америке. По-русски его называют "путевые заметки", хотя в современный язык слово "травелог" тоже вошло. Как и кем представлен этот жанр в кинематографе? Мой собеседник — московский кинокритик Андрей Плахов.

— Травелоги и путевые заметки — это все-таки нон-фикшн, жанр документальный. Соответственно, в документальном кино, конечно, этот жанр существует. Существуют фильмы, рассказывающие о каких-то странах, о каких-то городах. Но мне хочется скорее поговорить об игровом кино или о тех фильмах, в которых документальное смешивается с игровым. На Карловарском фестивале я посмотрел фильм, который на меня произвел сильное впечатление, он называется "Лиллиан", снят режиссером Андреасом Хорватом. Это австрийский режиссер-документалист, известный разными фильмами, в частности, фильмом про актёра Хельмута Бергера. В данном случае он дал волю своей фантазии и снял игровое кино, хотя и основанное на реальной истории. В 20-е годы прошлого века некая польская эмигрантка, фотограф, путешествовала по Америке. Она решила пешком пройти от Нью-Йорка на север на другой конец Америки и исчезла во время этого путешествия. Ее судьба осталась неизвестной, но каким-то образом сведения о ней сохранились. Эта реальная история вдохновила режиссера. Он перенес действие в сегодняшний день, его героиня — русская молодая женщина Лиллиан. У нее просрочена американская виза, и она решает вернуться в Россию, но очень своеобразным способом, пройдя пешком от Нью-Йорка до Аляски и потом через Берингов пролив в Россию. Такая дикая идея, конечно. Тем не менее, этот фильм использует этот странный сюжет для того, чтобы показать страну, Америку. И это действительно оказывается очень интересным путешествием. Эта девушка, поскольку она не говорит по-английски, не произносит ни одного слова. Мы все время видим ее лицо, ее руки, ее страдания, потому что она попадает в очень сложные ситуации, особенно зимой, когда уже добирается до Аляски, чуть ли не замерзает там в снегах, а может быть и замерзает, мы даже точно не знаем ее конца. Но в то же время мы видим окружающую жизнь и природу. Эта природа меняется, потому что начинается все в Нью-Йорке, потом проходит через какие-то территории глубинной Америки, штат Айова, там можно увидеть много всякого невероятного, то есть какие-то скалы из песка, фигуры из камня, напоминающие человеческие лица, непонятно, то ли это специально высечено, то ли природа так поработала. Это и океан, и охота на кита, и жизнь индейских поселений, и жизнь некоторых городов, хотя героиня избегала их, понимая, что ее могут задержать, поскольку она без документов. Но все равно как-то мы прикасаемся к жизни американцев, самых разных слоев. Какие-то магазины, бензоколонки. Это создает очень интересный образ Америки, которого я не видел, хотя смотрел много фильмов, например, "Беспечный ездок" Денниса Хоппера, где герои все время путешествуют.

—Каков был образ путешествия и путешественника в советском кино? Все-таки путешественники и путешествие — это атрибут приключенческой литературы и положительных героев. Была ли своя специфика в советском кинематографе?

— Чаще всего в советском кинематографе тема путешествий, мотив путешествий присутствовал в виде социалистической романтики. Передвижение, предположим, на целину— это освоение новых территорий. Освоение Сибири — это была все-таки более старая история, только в исторических фильмах она возникала. Тем не менее, все равно в каких-то картинах, конечно, возникал мотив перемещения в пространстве и освоение новых территорий. Очень популярны были в свое время картины о полярниках, о всяких арктических приключениях, потому что это экзотика. Один из последних таких фильмов — "Как я провел этим летом" Алексея Попогребского, где показаны два героя, один постоянно живет на арктической станции, это происходит на Чукотке, в снегах затерянной, там очень красивая природа, а второй герой приезжает из Москвы, совершает временное путешествие в эту заповедную и экзотическую сферу. Столкновение героев держит сюжет фильма, попутно мы наблюдаем очень много красивых пейзажей, животных, белых медведей. Россия, как и Америка, очень большая страна, кино позволяет увидеть много различных поясов климатических, разные типы природы, местности. Чаще всего это связано с какими-то исследованиями, с освоением целинных земель или полярных земель. Как раз в периоды, когда кино претерпевало экономический кризис, в частности, после распада СССР, 90-е годы, денег на кино было мало, фильмы часто снимались малобюджетные, неудивительно, что действие большинства из них происходило в Москве, потому что это было дешевле. Такой кинематограф называли кинематографом внутри Садового кольца. Но когда появлялись какие-то бюджетные средства, кинематографисты все-таки устремлялись в экспедиции и пытались освоить территории хотя бы Урал, хотя бы ближнюю Сибирь.

— Вы по долгу службы посмотрели, наверное, тысячи фильмов, в том числе фильмы о путешествиях. Вы сами любите путешествовать, у вас есть какие-то яркие образы стран, ландшафтов, где вы побывали?

— Да, я очень люблю путешествовать. Во многом это связано с моей работой, я очень много езжу на международные кинофестивали, пишу о них. Кроме того, я научился совмещать деловые поездки с тем, чтобы открыть для себя что-то новое. Например, если я еду на Каннский фестиваль, то приезжаю туда на несколько дней раньше, и эти несколько дней путешествую по какому-то региону Франции. То же самое касается Италии, потому что это связано с Венецианским фестивалем. Во Франции я со своей женой, иногда с друзьями, мы проехали очень большие расстояния по Бретани или по Провансу, или по Аквитании — это территория, которая прилегает к Атлантическому океану. Это было удивительно, потому что раньше мне казалось, что Франция — это такая монолитная страна, ты побывал в Париже, может быть, выехал куда-то загород в провинцию, и ты уже все понял. Оказывается, ты ничего не понял. Потому что эту страну можно изучать бесконечно до конца жизни и все равно жизни не хватит, потому что каждый регион Франции настолько отличается даже от соседнего, что это требует огромного количества времени, усилий и знаний. Но эти знания ты приобретаешь в процессе поездок, чтобы понять культуру и особенности именно этого региона, увидеть огромное разнообразие, величие французской цивилизации в ее огромнейшем разнообразии прежде всего.

Понятно, что везде побывать не удается. Если ты, например, прилетаешь в Китай, конечно, это еще одна какая-то совершенно неведомая земля, освоить которую крайне сложно, потому что мы понимаем, что на такой огромной территории уж точно существует очень-очень много непознанного, не хватит всей жизни, чтобы познать. Тем не менее, я побывал и в Китае, и в Латинской Америке, в Бразилии, в Аргентине, в Мексике. В общем, достаточно много поездил. Но все-таки уже к определенному возрасту накапливается желание не просто ездить куда-то и что-то открывать, но наоборот возвращаться на те маршруты, которые ты уже когда-то освоил, увидеть их по-другому. Например, я приезжаю в город Роттердам больше 20 лет, я вижу, как меняется страна, как меняется жизнь, как меняется даже этнический состав населения, очень многие вещи за эти годы изменились и фактически я приезжаю уже в другую страну, я понимаю, именно эта цикличность позволяет увидеть перемены как-то особенно четко. Наверное, люди, которые живут там постоянно, даже не видят этого так отчетливо, потому что у них все это размывается, а для такого путешественника, как я, это становится очень заметно. Конечно, это связано все с кино, потому что кино — это тоже путешествие. В этом смысле жизнь есть продолжение кино, а кино — продолжение жизни.

Далее в программе:

Атлантида: мифы и легенды

Начну с цитаты: "На этом-то острове, именовавшимся Атлантидой, возник великий и достойный удивления союз царей, чья власть простиралась на весь остров, на многие другие острова и на часть материка. Но позднее, когда пришел срок для невиданных землетрясений и наводнений, за один день и бедственную ночь Атлантида исчезла, погрузившись в пучину". Это отрывок из диалога Платона "Тимей" по имени собеседника Платона. Именно в этом диалоге Платон устами персонажей впервые поведал миру об острове и цивилизации по имени Атлантида. С тех пор ученые и не только ученые спорят: была Атлантида или нет? Есть даже такая наука — атлантология. Мой собесденик — петербургский историк культуры, автор книги "Платон и Атлантида" Дмитрий Панченко. Беседу с ним я начал с вопроса о том, что заключено в самом имени Атлантида.

— Атлантида — это страна Атланта, страна, так или иначе тесно связанная с Атлантом. При этом во времена Платона море за геркулесовыми столбами уже называлось Атлантическим. Атлант, согласно традиционным греческим представлениям — это титан, который где-то далеко на Западе подпирает громадную махину неба.

— Как, по-вашему, сам Платон относился к Атлантиде, верил в нее или придумал розыгрыш и смеется над нами уже две с половиной тысячи лет?

— Берясь за псевдоисторическое повествование, он действует по всем правилам — указывает свои источники, объясняет, каким образом сохранились сведения о событиях, которые происходили много тысяч лет назад, и почему до сих пор оставались неизвестными. Он подражает одновременно Гомеру и Геродоту, вместе с тем создает нечто совершенно своеобычное. Все это делается мастерски. В конце концов Платон — один из самых блистательных прозаиков греческой, а может быть и мировой литературы. Это высокая игра. Он не обманывает, не дурачит, но он завлекает в свои сети.

— Дмитрий, а древнегреческие историки упоминают Атлантиду?

— Греческие историки Атлантиду начисто игнорируют. Ее, правда, упоминают географы. Они знают, что время от времени происходит погружение суши в морскую пучину, поэтому они допускают, что платоновский рассказ об Атлантиде правдоподобен.

— Дмитрий, почему у легенды об Атлантиде во все века так много приверженцев?

— Есть какая-то привлекательность. Почему нас чарует остров, описанный в "Робинзоне Крузо" или книга Свифта, рассказывающая о путешествиях Гулливера. Рассказ об Атлантиде связан с надеждой на возможность какой-то еще реальности, помимо той, что мы имеем. Любая ностальгия созвучна истории Атлантиды. Что касается Платона, то историческую ностальгию отчасти он унаследовал от своего окружения, отчасти сам в себе развил. Противники демократии в Афинах были помешаны на идее строя отцов, на желании вернуться к тому положению вещей, которое было до демократического маразма, по их мнению. Этот строй отцов стал объектом фантазий не только чисто политических, типа какой справедливой была тогдашняя конституция, но и историко-художественных, романических. Такая идеализация исторического прошлого Афин намечена Платоном уже в его диалоге "Менексен", написанном заметно раньше того, как он взялся за историю Атлантиды. Что же касается надежды на возможность иной реальности, так это же стержень философии Платона, это путь к его миру идей. Выходит, Платон знал те же чувства, сложные чувства, в которые входит и историко-культурный опыт, те же чувства, что и многие его читатели в XIX или ХХ столетии. Он был великим художником и мощным мыслителем. Он дал этим чувствам такое воплощение, которое способно захватывать людей, пленять их.

— Но есть ли хоть какая-то реальность за платоновской легендой?

— Есть. В 373 году до нашей эры, а Платон, напомню, родился в 428 году до нашей эры, "Атлантида" была написана где-то около 360, примерно лет за 10 до его рассказа произошло следующее событие. На севере Пелопоннеса находился город, знаменитый, как и Атлантида, своим культом морского бога Посейдона. Этот город был проглочен волнами и погрузился в пучину в результате землетрясения и последовавших за землетрясением цунами. Это произошло в течение дня и ночи, точно так же, как погибла и Атлантида. Представляете, целый греческий город известный, со своей судьбой, со своим прошлым, просто исчез. Именно это сильно повлияло на Платона. Например, до 373 года в его диалогах нет никаких вообще признаков интереса к геологическим катастрофам, а в сочинениях, которые были написаны после этого, этот интерес проявляется не только в рассказе об Атлантиде, но и в других сочинениях.

— Дмитрий, получается, что вы все-таки погружаете окончательно Атлантиду в пучину. Не жестоко ли это по отношению к тем, кто верит в Атлантиду?

— Я все-таки думаю, что я не поступаю жестоко. И вот почему. Во-первых, остаются настоящие цивилизации, которые когда-то исчезли и были потом открыты. Та же цивилизация Минойского Крита с живописью столь изумительной, которая не снилась и Платону, и вообще не снилась никому до тех пор, пока она не была открыта. Что же касается платоновской Атлантиды, то ведь мой пафос отнюдь не разоблачение и не развенчание. Существует такое понятие, введенное более столетия тому назад Эрнестом Ренаном, "греческое чудо". Греческая литература начинается с "Илиады" Гомера — это уже чудо. Но греческая литература не стояла на месте и не была в упадке все те 400 или почти столько лет, которые разделяют "Илиаду" и платоновский рассказ об Атлантиде.

Далее: примерно за 200 лет до платоновского рассказа Анаксимандр Милетский публикует первое сочинение в прозе, посвященное природе вещей, интерпретации мира и человека. Он же, Анаксимандр, чертит первую карту мира. Он же, развивая идеи своего учителя Фалеса Милетского, постулирует некое наличие физической реальности, которую мы не наблюдаем, и которая, тем не менее, является источником всех наблюдаемых вещей. Эту реальность он называет "беспредельная". Со временем это становится общим убеждением. Сущность открытия греческой философии и науки, что помимо наблюдаемой реальности есть и иная, скрытая от глаз, что эта реальность принадлежит не только сегодняшнему миру, но и истории, тоже становится вскоре открытым греками. Ученик Анаксимандра Ксенофан, наблюдая окаменелости, утверждает, что во многих местах, где сейчас сушь, раньше было море, что вообще время от времени происходит погружение суши в море, а потом суша вновь возникает, поднимается из моря и заново зарождается жизнь. В следующем поколении Гекатей Милетский, который усовершенствует карту Анаксимандра, совершит путешествие в Египет и там обнаружит, что человеческая история намного-намного древнее, чем это представляли себе греки. Впоследствии в Египет поедет Геродот и увлекательно опишет диковины и мощь древневосточных цивилизаций. А потом явится человек гениальный, который все это мастерски сумеет синтезировать — блистательное развитие греческой литературы, философии, науки, историографии — Платон в рассказе об Атлантиде. Видите, одно восхищение хочу заменить другим. Еще раз повторю, что мой пафос не развенчание, а скорее увенчание Платона и греков теми лаврами, которых они заслуживают.

Голоса маленького города

Лидия Стародубцева побывала на черноморском побережье Турции:

Архави – небольшой сказочный городок на черноморском побережье Турции. Подозреваю, что разгадка завораживающего гипнотическо-сновидческого чуда Архави – в его особом звучании. Вероятно, первое, что Вы услышите здесь, это пронзительное пение муэдзинов – служителей мечети, призывающих мусульман совершить намаз. Многократно отраженное эхом громкоговорителей пение муэдзинов – здесь их чаще именуют азанами – осторожно, вкрадчиво проникает в Ваше сердце, чтобы поселиться в нем навсегда. Феномен Архави в который раз дает повод к размышлению о пограничьях: пространственных, временных, геокультурных, языковых.. Архави – это не просто город на границе. Это и есть сама по себе граница. Хрупкая грань между двумя нескончаемыми потоками: вод, волнами выплескивающихся на берег, и вод, низвергающихся с высоты. Еще один резон задуматься о границах, на сей раз – между шумом времени и молчанием вечности, здесь дают резкие акустические перепады между оживленным гулом площадей и мертвенной тишиной замкнутых пространств. В мечети время течет нелинейно, раскрывая метафизическую перспективу бесконечной длительности. Иначе говоря, совершенно невозможно понять, то ли Вы пробыли здесь пять минут, то ли час, то ли день, то ли год. Но рано или поздно, когда Вы вновь оказываетесь на шумной улице, Вас ждет поразительный акустический шок.