Кремль убирает с дороги всех конкурентов правящей партии и лично Путину. Председатель Грудинин, губернатор Фургал. Это жертвы только одной календарной недели. У одного отобрали хозяйство, у другого – край и свободу. Публицист Максим Шевченко, который участвует в нашем эфире, считает, что это из страха перед собственным народом. Политическое пространство зачищается под монопартию и под моноперсону. Хорошо, зачистят. Что дальше, когда зачистят всех, кто не "свой"? Отменят партии? Выборы? Что дальше? Это вопрос и к вам, уважаемые слушатели. В программе также участвует политик Борис Надеждин. Ведет программу Елена Рыковцева.
Видеоверсия программы
Елена Рыковцева: Начинает власть отщелкивать, отбрасывать, выбрасывать тех губернаторов, которые были выбраны не по правилам, потому что нужно соблюдать правила игры, нужно, чтобы сидел свой. Даже если он коммунист, он должен быть свой, он должен быть приведен Москвой, тогда никаких неприятностей у него не будет. Сергей Фургал, как известно, в Хабаровском крае сыграл не по правилам, не должен был победить, но победил. Чем все закончилось, вы знаете – его обвиняют в убийстве. Я хочу начать с выступления Владимира Вольфовича Жириновского, который просто пригрозил революцией, потому что это член партии ЛДПР.
Елена Рыковцева: К огромному сожалению, энтузиазм Владимира Вольфовича на эту минуту выдохся, иссяк, мы звали его сегодня в эфир. С нами Максим Шевченко, его энтузиазм все еще при нем, а Владимир Вольфович сначала сказал, что да, я с вами поговорю, а потом велел передать, что до понедельника он прекращает общение с прессой, уезжает отдохнуть, потому что, видимо, ему навтыкали за этот монолог и за это обещание революции, а он человек все-таки законопослушный. Покричит-покричит, а потом послушается.
Максим Шевченко: Вы не понимаете Жириновского, ему никто не навтыкал, нет таких людей, кто может ему навтыкать, потому что над ним нет начальников. Этот монолог – это, собственно говоря, запрос на то, что, да, это беспредел ужасный – арест Фургала, но в ответ на то, чтобы мы закрыли глаза на этот беспредел, мы хотим гарантий будущего участия в будущих выборах. Потому что Жириновский много раз, если вы посмотрите, в "Яндексе" наберете или в Гугле "Жириновский ругает последними словами "Единую Россию", у вас будет за ряд годов, когда он говорил "вы подонки", буквально такими словами с трибуны Госдумы, "вы негодяи, вас будут убивать". Любого другого, который не то что такие слова сказал, а просто репостил, уже бы тащили в Следственный комитет. Нет, Жириновский все это делал, и каждый раз это было моментом политической торговли. Сейчас на самом деле по ЛДПР нанесен очень серьезный удар.
Елена Рыковцева: А почему сейчас не наплевать на него точно так же, как и всегда? Какая торговля? Ну поорал и до свидания.
Максим Шевченко: Ситуация изменилась. Потому что раньше была политическая система, которая выстроена Волошиным, поддерживалась Сурковым, Володиным, которая подразумевала некий баланс политических сил. Лидер ЛДПР, безусловно, незаурядный человек, в этом балансе играл свою фундаментальную роль. Сейчас команда методологов, которая фактически руководит политическим блоком, хочет полностью разломать всю эту старую систему, считая ее устаревшей, наполнить политическое пространство новоделом – партия "За правду" Прилепина, партия, которую называют "танчики", партия Ефима Островского, воспитанник Нечаева, который связан с косметической компанией. Это все люди из окружения Сергея Владиленовича, я прекрасно знаю, кто стоит за каждым проектом. Их задача – дефрагментация Государственной думы. При Суркове вообще говорилось, что должно быть две больших партии, была такая идея – американская система. Борьба за власть в "Единой России" между Кириенко, Володиным и еще рядом людей, которые претендуют на свою долю это пирога, Дмитрием Медведевым, которого совершенно не надо списывать со счетов, который совершенно никакой не пенсионер.
Елена Рыковцева: Пирог, который будет делить одна партия, в которой они свои кусочки будут драть.
Максим Шевченко: Это невозможно. Одна партия лишает смысла вообще партийную систему. Их мечта, чтобы была одна большая "Единая Россия", которая дополнялась бы десятком разных маленьких партий. Захар Прилепин – яркая личность.
Елена Рыковцева: Пригласите его к себе в партию, пусть кричит в рядах партии.
Максим Шевченко: Это другая задача совершенно. Во-первых, Захар в "Единую Россию" не пойдет, он все-таки бывший национал-большевик. Это сейчас он член правления Общероссийского народного фронта, а когда-то он начинал как энбэпэшник. При определенных раскладах в Думе один голос одного человека, который будет человеком маленькой фракции, может стоить больше, чем голос ста человек, которые составляют большую фракцию.
Елена Рыковцева: Фургал был смертник, висельник с самого начала. Когда он выиграл эти выборы не по плану, не по графику, аресты начались немедленно. Он выигрывает в конце 2018 года выборы, уже в 2019-м арестовывают Ишаева, который помогал Фургалу на выборах. 25 апреля 2019 года: "Дело против экс-полпреда Ишаева возбудили из-за политики, чтобы утопить этого губернатора". Потом в ноябре заголовок в "Коммерсанте" "Хабаровскому губернатору собирают трупы". Когда попытались через Кириенко пробиться к Путину Зюганов и Жириновский, чтобы договориться о встрече со своими новенькими губернаторами от Хакасии и Хабаровского края…
Максим Шевченко: Вы ошибаетесь только в одном: ни Зюганову, ни Жириновскому Кириенко не нужен, чтобы встретиться с Путиным. В этом одна из задач Кириенко, чтобы убрать политиков или настолько понизить их статус, которые могут в обход руководства политического блока, напрямую. Условно говоря, если Геннадий Андреевич или Владимир Вольфович позвонят в приемную Путина, может быть, на мобильный, я не знаю, уверен, что наверняка у них есть и мобильный его, то им обязательно, даже если он не снимет трубку сейчас, скажут: мы вам перезвоним. Обязательно он с ними поговорит. Им Кириенко не нужен как посредник. Но Кириенко создает ситуацию, при которой не осталось бы никаких политиков, которые могли бы без его посредничества напрямую контактировать с первым лицом.
Елена Рыковцева: Поэтому они пожаловались Путину, что он срывает такую встречу. Хочу прочитать важную цитату в заметке "Аргументы недели", которая писала о срыве этой встречи больше года назад: "Эта история, скорее всего, будет иметь продолжение. В ближайшее время кураторы вполне могут пошатать Фургала. И против губернатора Хабаровского края случится коррупционный скандал, чреватый его посадкой. Хотя посадки глав регионов идут по линии ФСБ, очевидно по этой линии Путин будет проинформирован. Скорее всего, будет возбуждено уголовное дело против Фургала – это будет знак не просто воспитания Жириновского, а сигнал и главному коммунисту Зюганову".
Максим Шевченко: Ничего из того, что вы прочитали, не сбылось. Фургала посадили не по коррупционному делу, Фургала обвиняют в убийстве. Фургала арестовывала не ФСБ.
Елена Рыковцева: Не может вам корреспондент за год сказать точно, что его обвинят в убийстве. Он говорит: его посадят.
Максим Шевченко: Это значит корреспондент некомпетентен. ФСБ не занимается уголовными убийствами, ФСБ занимается коррупцией.
Елена Рыковцева: Тогда не было никому известно про убийства.
Максим Шевченко: Никого не волнуют преступления, сам факт преступления тут никого не волнует. Волнует борьба кланов. Проблема Фургала не в том, что он причастен или не причастен к событиям 2004–2006 года, а проблема в том, что он сейчас не тем занес и не на тех поставил.
Елена Рыковцева: Какая разница, как в январе назвали то, за что его посадят? ФСБ, криминалом, коррупционным. Сказали, что его посадят, потому что он был выбран несистемно.
Максим Шевченко: Это тоже неправда. Фургал был трижды депутатом Государственной думы, Фургал был кандидатом в губернаторы дважды. Фургал был спойлером предыдущему губернатору. Несистемных людей там просто не бывает. Фургал не оппозиционер, Фургал – это абсолютный системный политик. Под Фургала расчищали округ, в котором он единолично избирался в Государственную думу.
Елена Рыковцева: Но губернатором он не должен был стать.
Максим Шевченко: С чего вы это взяли?
Елена Рыковцева: Потому что Жириновский махнул хвостом и нарушил договоренность.
Максим Шевченко: Не стать губернатором по версии Кириенко. Но, может быть, он должен стать губернатором по версии кого-то другого. В России нет политики в том смысле, как она есть, допустим, в Америке.
Елена Рыковцева: Кто кроме Кириенко может устроить ему неприятности, потому что он не стал губернатором по версии Кириенко?
Максим Шевченко: Например, Медведев, например, Володин. Потому что Володин на момент 2018 года был очень могущественный человек, сейчас его могущество пошатнулось. Вопрос, надо ли было Жириновскому ходить на Старую площадь? Конечно, не надо. Но ему гораздо проще было через того же Володина, который отвечал фактически за поправки к Конституции, он гораздо проще мог выйти на первое лицо. Я рассматриваю арест Фургала как конфликт между Старой площадью и Охотным рядом. Потому что Фургал – это человек, который находится в пуле Государственной думы, трижды депутат. Это значит, что его арест – это борьба двух кланов политических, за которыми стоят кланы еще экономические.
Елена Рыковцева: Хорошо, один клан проиграл другому выборы губернатора Хабаровского края. За это человек и поплатился.
Максим Шевченко: Это не конфликт системы – это конфликт внутри системы.
Елена Рыковцева: Но он в итоге поплатился за это.
Максим Шевченко: Мы еще не знаем, поплатился он или нет. Потому что слишком невнятно прозвучало обвинение. Я уже вижу, как идут колебания. Я вижу, что Следственный комитет не подготовил к моменту ареста обоснования этого ареста. Уже видно, что суд вынужден ссылаться на презумпцию. Ведь Фургал обвиняется на основании показаний одного человека.
Елена Рыковцева: Которого год назад арестовали.
Максим Шевченко: Этот человек заключил договор со следствием, над ним было тайное заседание суда.
Елена Рыковцева: Он жаловался, что на него давят, чтобы он показал на Фургала.
Максим Шевченко: Очевидно, он заключил это соглашение. В России есть такое понятие, если человек заключает под давлением следствия тайное соглашение со следствием, на основании этого соглашения суд ему выносит какое-то решение, которое секретное, закрытое, то его показания, даже если это оговор и клевета, являются доказательством неопровержимой силы. Условно говоря, какой-нибудь Иван Петрович скажет, что Николай Николаевич или Сергей Сергеевич враг, шпион и предатель. С Иваном Петровичем суд заключит тайное соглашение, даст ему уменьшенный срок, не пожизненное, условно говоря, а 20 лет. Показания этого человека, что этот человек является врагом номер один, они будут считаться решением суда доказательством неопровержимой силы, которое можно использовать. Именно это используют против Фургала. Ничего кроме этого там нет в деле, как я понимаю. Мне непонятно вообще, что можно накопать, что было 16 лет назад.
Елена Рыковцева: Я сегодня услышала прекрасную фразу от корреспондента федерального канала: в деле есть свидетели и очевидцы, потерпевшие тоже. То есть трупы заговорили.
Максим Шевченко: Родственники говорят, вдова: я уверена, что это Фургал. Выходит свидетель и говорит: вы знаете, я готов свидетельствовать, что это Фургал. И ничего не надо доказывать, ни биллинги не нужны, ни отпечатки пальцев не нужны, ни очные ставки. Чего там доказывать, есть решение суда, этот человек сказал. Как Быкова то же самое в Красноярске. Киллер, который сказал сейчас в рамках соглашения, что Анатолий Быков 24 года назад имел отношение к какому-то убийству в 1996 году.
Елена Рыковцева: Борис, у кого больше шансов, извините меня за цинизм, быть посаженным? У губернатора, например, Орловской области Клычкова, который пришел с санкции Москвы, то есть это коллективный ум двух лагерей, может быть, четырех или одного, был посажен на Орловскую область, и никого это не беспокоило. Или у Коновалова из Хакасии, тоже из КПРФ, который выигрывал выборы без этой руки, без того, что его привели и санкционировали. Мне почему-то кажется, что шансов на неприятности больше у Коновалова из Хакасии. Зависят ли потенциальные неприятности у губернаторов от того, из какой он партии пришел к власти, и не просто, из какой партии, а был ли он санкционирован Кремлем?
Борис Надеждин: Все, кто оказался в списках кандидатов в губернаторы, все санкционированы. Невозможно собрать подписи у местных депутатов, если это не санкционировано местным начальством. Я хочу поставить в пример лидера партии ЛДПР Владимира Жириновского Дмитрию Медведеву. Одного губернатора ЛДПР арестовали, Жириновский устроил скандал, борется из последних сил. А у Дмитрия Анатольевича, лидера "Единой России", постоянно арестовывают то губернаторов, то мэров, то депутатов законодательных собраний, то сенаторов, а он молчит. Пример надо брать, жестко ставить вопрос. Если говорить более серьезно, я могу сказать, что самое грустное даже не то, что какие-то кланы разыгрывают, какие-то методологи борются с думцами и так далее. Самое печальное заключается в том, что народ российский, в частности, жители Хабаровского края вообще вне этих сюжетов абсолютно находятся. Последние, кого спрашивают, кто у вас будет губернатором – это собственно само население региона. Какие-то кланы, черт знает что происходит в стране. Сильно ошибаются те, кто думает, что эту систему можно еще долго продержать. Я вам две вещи скажу, потому что я это все шкурой чувствую, я политикой занимаюсь, избираюсь 30 лет постоянно с переменным успехом. Страна очень сильно меняется, стремительно и очень сильно. Только что прошло общероссийское голосование, где, на секундочку, в условиях давления, пропаганды, 16 миллионов проголосовало против поправок, из них очень много в крупных городах, Москва, Санкт-Петербург и так далее. То, что поправки поддержало якобы 58 миллионов человек, – это, конечно, полное вранье. Я глубоко в этой теме, отслеживаю фальсификации, там много чего есть. Да, большинство людей, скорее всего, проголосовали за поправки, но, конечно, не столько, думаю, от 30 до 40 миллионов, остальное все фальсификат. Обращаю ваше внимание, что реальная поддержка нынешнего начальства крайне скудна. По этой причине можно долго еще упражняться в борьбе башен, кто кого за что посадил – это все, на мой взгляд, наносное и временное. Сейчас будет большая турбулентность. Поверьте мне, это первая ласточка – Владимир Вольфович, который вышел и перед всем миром "это я убил старушку процентщицу и ее сестру", так и сказал. Он еще сказал, что Фургала повязали, потому что он должен был ящичек с деньгами возить в Москву, а он не возил. Или, как Максим говорит, может быть, возил, но куда-то не туда. Сейчас мы увидим все больше и больше таких каминг-аутов от самых неожиданных людей.
Елена Рыковцева: Максим, у себя в блоге сегодня вы сказали "власть боится народа". Как же она его боится, когда она его дико раздражает и злит? Вполне неплохо относятся к этому губернатору в Хабаровском крае, а его вынули из этой системы.
Максим Шевченко: Власть в последние годы наращивала силовые структуры, ФСБ, Росгвардию, МВД. Я уверен, что даже армия при случае обладает огромным потенциалом для того, чтобы подавить любое недовольство. Уже в Хабаровском крае начались аресты, уже арестованы депутаты краевой думы, им тоже будут шить какие-то дела. Естественно, регион криминальный, там жил один из криминальных авторитетов Джем так называемый, который погиб в тюрьме достаточно трагически, он жил в Комсомольске-на-Амуре. Многие бизнесмены, начинавшие свой путь в 90-е, местные так или иначе были вынуждены контактировать с этими неформальными королями Приморья и Дальнего Востока, которых называли "синие пальцы". Эти регионы так и называли – регионы, где властвуют "синие пальцы", то есть татуированные, то есть криминальные авторитеты. Поэтому там каждого человека, наверное, есть за что прижать. Обвинение в убийстве стоит особняком, честно вам скажу. Одно дело – какие-то коррупционные сделки, распил бюджета, я уверен, пройдись, там вообще не останется ни одного политика, который бы не был причастен, другое дело – это конкретно обвинение в убийстве. Это говорит о том, я думаю, что коррупционные обвинения против Фургала были малосостоятельными. Потому что, если бы они были состоятельными, им гораздо выгоднее было бы его арестовать за коррупцию, как всех, показать, что он ничем не лучше. Они переборщили, это недоверие такое. Люди, конечно, недовольны, сейчас будут митинги, потом аресты начнутся, потом туда из Москвы пришлют опричников и политических, и политтехнологических, и силовых. Силовые начнут, я думаю, системный чес региона на предмет массовых арестов. Я думаю, арестованы будут десятки, может быть, сотни людей на разном уровне, так называемые лидеры общественного мнения. Это будет преподноситься как устранение криминальной составляющей, ликвидация большой ОПГ. Я не исключаю, что, возможно, многие из этих людей в молодые годы фотографировались с разного рода криминальными авторитетами в том же самом Комсомольске, Хабаровске. Меня поражает любовь некоторых людей в ресторанах фотографироваться, наверное, не откажешься, если тебе предлагают. Второе: начнется тотальная фальсификация новых выборов. Уже теперь власть не потерпит никаких наблюдений, никаких подсчетов голосов. Это и есть бояться народа. Когда народа не боятся, с народом идут и разговаривают, с народом общаются.
Елена Рыковцева: А когда беспредел – это значит боятся. Но это же ожесточать и злить.
Максим Шевченко: Они не боятся ожесточать и злить, они боятся как раз свободной электоральной демократической стихии, в ходе которой у "Единой России" нет ни малейших шансов на Дальнем Востоке. Если выборы открытые и свободные, если идет конкуренция, тогда они боятся.
Елена Рыковцева: А в версии диктатуры они не боятся, им не страшно?
Максим Шевченко: Потому что их не интересует, как с голосованием по Конституции, им же не интересна сама процедура, им интересен результат. А результат можно получить любой ценой. Рядом есть Северная Корея, там результат получают одним способом, здесь получают другим способом.
Елена Рыковцева: Две очень похожих истории сошлись на одной неделе. Фургал, про которого все понимают, откуда взялось это дело. С Грудининым абсолютно аналогичная история, этот совхоз в своей массе люди поддерживают, более того, люди из других колхозов, совхозов из других уголков страны ходят на митинги и поддерживают. Всем отлично известно, откуда растут ноги у этого разгрома.
Максим Шевченко: Откуда растут ноги? Давайте конкретно назовем имена. Это губернатор Московской области Андрей Воробьев, это один из руководителей "Единой России" Дмитрий Саблин, это действующий по их доверенности фактически Палихата, который сам не является конечным получателем, это Ксения Собчак, которая на деньги Палихаты вела избирательную кампанию. Глядя нагло в глаза Грудинину, она получала деньги от того, кто уже сейчас начинал гробить совхоз Грудинина. Это сенатор Нарусова, мать Ксении Собчак, которую с Палихатой тоже связывают теснейшие финансовые отношения. Это, конечно, правительство Московской области.
Елена Рыковцева: Отмашку они почему получили на то, чтобы уничтожить совхоз?
Максим Шевченко: Есть еще член Верховного суда Свириденко, который их прикрывает.
Елена Рыковцева: Хронологически, когда начались у него неприятности и разгром совхоза, после каких событий?
Максим Шевченко: Когда он выдвинулся на выборы президента. Но неприятности предполагались раньше, уже Саблин до этого к Павлу Николаевичу приходил. Разница между Фургалом и Грудининым в том, что Павел Николаевич не имеет никаких связей ни с каким криминалом, у него нет никакого прошлого, это абсолютно чистое предприятие, в котором он работает фактически со своего детства.
Елена Рыковцева: Так вот раньше, до выборов, у рейдеров ничего не получалось. Раньше они все суды проигрывали. Теперь наоборот. В сумме там и там кинули людей, которые поддерживают. У этих изымают популярного руководителя и у тех просто убирают.
Максим Шевченко: Павла Николаевича никто не изымает, они просто уничтожат Совхоз имени Ленина. Сейчас идет сбор денег. Я, кстати, всех призываю, у меня в Телеграм-канале размещены счета.
Елена Рыковцева: Мы должны объяснить, что штраф такой величины – миллиард, который можно отдать ему, только отдав акции совхоза.
Максим Шевченко: Его акции, его пакет сразу будет заблокирован, сразу у рейдеров, Саблина, Воробьева и их людей станет большинство, и они сразу примут те решения, которые уничтожат саму деятельность совхоза. Уже сейчас, когда у них клубника созрела, вызывают в московское правительство оптовиков, которые всегда закупали клубнику, и говорят: если вы закупите в этом году у Совхоза имени Ленина клубнику, то у вас будут большие проблемы, вы не отделаетесь от санэпидемстанции. И люди говорят: вы вас очень любим, уважаем, ваша клубника самая лучшая, но мы не можем, к сожалению.
Елена Рыковцева: Оптовики, которые соглашаются брать, они продают по 430, и 600, и 700, в то время как сам совхоз продавал бы по 300. А возвращают совхозу 170 рублей за килограмм.
Максим Шевченко: Люди Саблина, до нас доходит такая информация, хвастаются открыто тем, как они ловко это все захватили, как они это дело провернули. Цена вопроса несколько триллионов рублей – это огромные земли, которые, естественно, вырубят все эти сады, клубничные поляны, все будет уничтожено, все будет застроено домами, заселено трудовыми мигрантами, которых они селят в Москве, чтобы иметь бесплатный трудовой ресурс и много чего другого.
Елена Рыковцева: На одной неделе, в понедельник суд, на котором отнимают у Грудинина последние акции, в четверг Фургал. Борис, я слышала, что вы в эфире федерального канала высказали любопытную теорию, что ни одного губернатора не назначат без папочки на него, то есть без компромата на него, потому что его нужно же чем-то придерживать, его же нужно чем-то шантажировать.
Максим Шевченко: Я хочу сказать, что Коновалов в Хакасии – исключение. Он именно характерен тем, что за Валентином Олеговичем не стояла никакая партия, поэтому тянули до ноября эти выборы, переносили. Он не является проблемой, он не является пешкой ни в чьей игре, он член КПРФ и избран народом.
Елена Рыковцева: Вы считаете, что он этим застрахован?
Максим Шевченко: В какой-то мере гораздо больше, чем губернаторы, которых согласовывают в рамках каких-то договоренностей.
Елена Рыковцева: Это в идеальном мире он застрахован.
Максим Шевченко: Когда я познакомился с Коноваловым, я почему-то сказал: знаете, если бы мы организовали встречу отдельного человека Владимира Путина и Валентина Коновалова, мне кажется, они нашли бы друг с другом связи. Если бы Путин не был отягощен всем этим кошмаром, который вокруг него царит, а Коновалов был бы избранным губернатором. Коновалов молодой, уважаемый людьми, юрист, скромный. Я считаю, что он, как ни странно, при всем при том, что у него нет опоры ни в каком клане, кроме Зюганова, что не мало, конечно, но это не клан большой, его позиции гораздо стабильнее, чем позиции тех, кто стал губернатором в результате какой-то борьбы и согласований.
Елена Рыковцева: Борис, развейте теорию папочек.
Борис Надеждин: Да, это очевидно, не нужно в этом искать какую-то конспирологию страшную и так далее, есть просто факт. Достаточно много случаев, когда люди, которые годами и даже десятилетиями занимали важные государственные посты, из самого шумного за последнее время – это губернаторов несколько, сенатор Арашуков, а потом вдруг оказывалось, что они фигуранты громких уголовных дел. Обращаю ваше внимание, всегда эти дела не то, чтобы они вчера что-то натворили и на следующий день стало известно, всегда это дела довольно длинные, долгие и давние. Единственное исключение, пожалуй, Никита Белых, действительно человека взяли по эпизоду, который только что был. У меня очень много людей, достаточно близких товарищей занимали в последние годы важные посты, становились депутатами, сенаторами и так далее. Ужас в том, что даже человек изначально честный, порядочный, попав в эту систему, обнаруживает следующую ситуацию, что ему нужно, просто по-другому невозможно, эту коробочку или ящичек куда-то наверх отправлять, а для этого этот ящичек нужно наполнять чем-то. Такая система эшелонированной коррупции, где человек, который взяток не берет, его и не назначат, ужас в том, что он даже там работать не сможет. Потому что система выстроена так, что ему нужно своим ближайшим соратникам, которые занимают важные посты, принимают важные решения, какие-то деньги платить реальные. Трудно себе представить, что человек за 50 тысяч рублей будет исполнять должность замглавы большого города или района. Да и видно по ним, что они живут не на 50 тысяч рублей, у них все хорошо, дома, машины, иногда за границей и так далее. Ужас в том, что это такая система. В этой системе остаться, сохраниться, эффективно работать человеку, который не завязан на коррупцию, реально, к сожалению, невозможно. Это факт, это невозможно отрицать.
Елена Рыковцева: Я так понимаю, у вас плохой прогноз для Коновалова из Хакасии?
Максим Шевченко: Как ни странно, у меня прогноз для Коновалова и владимирского губернатора Сипягина лучше, чем для всех остальных, потому что они стали губернаторами не благодаря системе борьбы кланов и согласований, а вопреки всему этому. Они, не хочу называть их чертями, как ангелочки из табакерки выскочили внезапно.
Елена Рыковцева: А я считаю ровно наоборот.
Борис Надеждин: Я не настолько в теме Коновалова, но я могу сказать одно, есть же масса случаев, когда люди, на губернаторском уровне это довольно редкая история, можно вспомнить Фургала, Сипягина и так далее, но на уровне глав районов и городов довольно часто на выборах побеждали, когда еще были выборы прямые, люди не из "Единой России", которые побеждали людей из "Единой России". В 90% случаев эти люди потом все равно становились в строй. Поверьте мне, я это видел много раз, в том числе в Московской области. Таких историй очень много, некоторые хорошо известны. Те люди, которые в эту систему не встроены, как Ройзман в Екатеринбурге и так далее, эта система их отторгает. С Ройзманом в этом смысле поступили по-доброму, просто взяли и упразднили пост выборного главы.
Елена Рыковцева: Почему я заговорила в начале, что дело идет к отмене партий, потому что у меня эта мысль возникла, когда Владимир Путин обвинил КПСС в том, что, распадаясь, разваливаясь, развалила вслед за собой Советский Союз. Неделю назад я говорила с Дмитрием Новиковым, секретарем Коммунистической партии, показывала эту цитату, говорила: слушайте, а все не идет к тому, что одна партия должна цементировать государство, вообще никто уже не нужен другой, кроме самой этой партии? Он сказал, что да, по крайней мере, такие вещи будут вбрасываться. Я сейчас покажу, что произошло вчера в федеральном эфире, кто именно вбросил эту теорию отмены вообще всех партий в Российской Федерации.
Елена Рыковцева: На новых выборах, которые, скорее всего, будут в декабре, может быть, действительно к этому и пойдет, что Коммунистической партии, которая сейчас вторая в стране, будет все меньше и меньше в процентном отношении в новом парламенте, чтобы не размывали единство "Единой России" никакими ненужными.
Максим Шевченко: Я думаю, что идет в совершенно противоположном направлении. Во-первых, 16 миллионов "против" – это очень консолидированная протестная масса. 16 миллионов делятся на сторонников западного демократического пути, там есть, наверное, православные традиционалисты, последователи отца Сергия, который призывал голосовать против конституционных поправок, но основная масса тех, кто голосовал "против", – это левые. Потому что единственная партия, которая четко и жестко заявила свою очень радикальную позицию, – это была КПРФ. Я вас уверяю, что ни один член КПРФ, ни один сторонник КПРФ не проголосовал "за". Теперь представьте себе, что из этих 16 миллионов мы убираем, допустим, сторонников либерально-демократической оппозиции, три миллиона, патриоты будут голосовать скорее всего за КПРФ, вот эти православные последователи отца Сергия. Когда я от КПРФ шел во Владимирской области, меня поддержали очень сильно православные, даже монархисты. Я говорю: ребята, я вроде как левый. Ничего, зато ты за Россию, зато ты против жуликов и воров. Вот этот лозунг "против жуликов и воров", он, безусловно, левый лозунг. Его придумал Алексей Навальный, за что ему огромное спасибо, выдающийся наш политик современный, я отношусь к нему именно так, с огромным пиететом. Тем более, что он сейчас испытывает давление чудовищное в очередной раз. Противопоставить этому лозунгу власти нечего. Сейчас власть громит ЛДПР, подобного разгрома КПРФ быть просто не может. Потому что ни один губернатор КПРФ, ни один политик КПРФ не имеет такой связи с 90-ми годами, как имеют те, кто связал свою судьбу с ЛДПР.
Елена Рыковцева: Только вы сейчас не обижайтесь, пожалуйста, за Геннадия Андреевича. Но в 5 часов вечера Геннадию Андреевичу наконец-то дали федеральный эфир, большой разговор на "Россия-24". У меня создалось впечатление, что это какой-то компромиссный эфир: покажите, Геннадий Андреевич, что вы с нами не воюете. Ведущая буквально спросила его: Геннадий Андреевич, сейчас будет сто законов приниматься по поправкам, вы будете участвовать, ваша фракция? Да, сказал Геннадий Андреевич, мы будем участвовать, у нас есть такая хорошая поправка! Такие предложения! Он сказал, что мы будем участвовать, чтобы наша страна цвела и так далее.
Максим Шевченко: Я объясню стратегию КПРФ, она очень понятная. КПРФ в лице Зюганова, других своих лидеров имеет системные отношения с РФ, с ельцинско-путинским государством. При этом при всем КПРФ на 90% состоит из очень радикального протестного электорального потенциала. КПРФ является единственной политической структурой, которую можно назвать партией, потому что у нее у единственной есть идеология, которая принципиально не совпадает с либерально-капиталистическим или традиционалистско-либерально-капиталистическим мировоззрением большей части правящей верхушки. Это, несмотря на то что в КПРФ, естественно, есть конформисты, люди, которые стараются обходить острые углы, все равно является для власти непреодолимой проблемой. Потому что нельзя КПРФ, какая бы она ни была, как бы ни пытались они договариваться с КПРФ, все равно, пока там есть имя Сталина, имя Ленина, имя Че Гевары для молодежи, эти имена больше значат, чем любые шаги современного руководства.
Елена Рыковцева: То есть радикальный член КПРФ будет видеть Геннадия Андреевича, который договаривается...
Максим Шевченко: Власть пытается манипулировать. Я достаточно радикальный человек. Власть пытается путем многочисленных Телеграм-каналов, путем создания спойлеров, разных левацких группировок противопоставить радикальную часть партии руководству партии. Но на самом деле коммунисты обладают в большинстве своем, как это ни странно звучит для многих, методологическим и философским отношением к реальности. Коммунисты воспринимают КПРФ не как шашечки, а как возможность ехать. С помощью КПРФ люди радикально левых взглядов могут приехать в местные органы власти, в региональные органы власти и так далее. Проблема, конечно же, в самой КПРФ. Проблема в том, что КПРФ иногда на местах шарахается от радикалов, не идея на обострение с властями. Но эти люди никуда не деваются. Большинство людей левых взглядов – это патриоты своей родины. Это не люди, которые говорят: хотим как на Западе, хотим как в Америке. Что им предъявишь, что они говорят: мы хотим, как в Советском Союзе, только обновленном, современном? Когда сама власть постоянно апеллирует к Советскому Союзу.
Елена Рыковцева: Удальцов совсем затих. Это я, кстати, о радикалах, которые могли быть в этом крыле.
Максим Шевченко: Совершенно не затих. Я тоже член "Левого фронта". Его просто не транслируют, Сергей постоянно проводит митинги, проводит пикеты.
Елена Рыковцева: Радикальные члены партии, которых может не устраивать Геннадий Андреевич, примыкают к более радикальному крылу.
Максим Шевченко: Так или иначе КПРФ аккумулирует на себе достаточно большую часть протестного электората.
Елена Рыковцева: Все больше признаков, что выборы случатся. Почему они их не боятся? Если бы они их боялись, они бы их, наоборот, оттягивали, а они их проводят.
Максим Шевченко: Они их очень боятся. Есть два варианта – конец ноября и март. Володин очень опытный боец системный, который пользуется личным доверием президента Путина. Вячеслав Викторович никогда Путина не предавал, не подставлял. Если даже он совершал ошибки, то как раз из желания следовать курсу Путина. Напомню, это ему принадлежат слова: Путин – это Россия, Россия – это Путин. Поэтому Путин просто так Володина не откинет в сторону. Володин поднялся на очень высокий уровень. Чем дальше оттягиваются выборы, тем больше укрепляется возможность Володина и все, что связано с этим пулом элит. Говорят о союзе Володина с Собяниным, например, а это очень серьезные финансовые элиты, силовые структуры и так далее. Есть Дмитрий Медведев, который является руководителем партии, сегодня в Совете безопасности курирует, между прочим, силовиков. Медведев – это отнюдь не человек, который сидит, играет в айфон, это политик с очень большим инстинктом политической хватки и с огромным политическим опытом. Я уверен, что это кандидат в преемники номер один. То, что мы сейчас наблюдаем – это борьба за "Единую Россию". ЛДПР они сейчас убрали со счетов, я считаю, после дела Фургала у ЛДПР очень тяжелые позиции, Жириновский прекрасно понимает. А КПРФ они не могут убрать, потому что нужен кто-то, кто будет извне давить на "Единую Россию".
Елена Рыковцева: Борис, ваше мнение, почему они не боятся идти на выборы, не боятся потерять голоса "Единой России", которые может отобрать та же КПРФ?
Борис Надеждин: Если бы я был на месте Кириенко, я бы просто зашел в кабинет Путина и не уходил бы, пока тот не назначит эти выборы как можно скорее. Потому что рейтинги падают Путина лично и "Единой России", дальше все будет только хуже в экономике. Чем быстрее они это проведут, тем лучше будет результат. Еще одна важная очень вещь, я специально для Максима говорю. Максим в принципе все анализирует правильно, он смотрит на ситуацию через призму личных историй, Володин, Кириенко, Медведев и так далее, через призму того, как делается политтехнология, пропаганда. Это правильно, так всегда было, за путинское время мы совершенно привыкли к тому, что так и должно быть, одна башня другую превозмогла, надула и так далее. Но я еще раз повторю одну важную вещь, я ее просто шкурой чувствую: мы вступаем в принципиально новый период, когда реально мнение людей начинает отворачиваться от начальства и начинает играть существенное значение. Никакими политтехнологиями, никакой пропагандой вы этот процесс не сможете остановить, никакими манипуляциями с партиями, с законами невозможно сделать.
Елена Рыковцева: Так Максим сказал – остановить диктатурой.
Максим Шевченко: Есть еще один момент, дефрагментация оппозиционного пространства. Им страшно, когда будет одна большая оппозиционная партия, если там будет 10 маленьких оппозиционных партий – это не так уже страшно, это неприятно, но не так страшно.
Борис Надеждин: Мощность КПСС, советской пропаганды, советской репрессивной системы уж покруче будет, чем нынешней "Единой России". И чего? Даже неважно, какие будут партии, неважно, кого они выберут, неважно, кто сейчас в "Единой России". Тот самый Верховный совет, который избрал Ельцина президентом, на секундочку, тоже сначала был вполне коммунистический. Вы не можете никакими технологиями, никакими играми с законодательством, никакими фейковыми наблюдателями, семидневным голосованием остановить реальную утрату доверия российского народа к собственному начальству. Самое даже печальное для начальства будут не эти 16 миллионов человек, а Максим абсолютно справедливо сказал, что это в основном левый протест, гораздо хуже будет, когда 30–40 миллионов человек, которые проголосовали за, они-то думают, что Путин теперь им должен хорошую жизнь, самое печальное будет, когда они начнут массово отворачиваться – вот это будет крах этой системы.
Максим Шевченко: Я считаю, что они ничего такого не думают, потому что вообще и не голосовали многие из них.
Елена Рыковцева: Есть очень многие, которые голосовали, потому что просто боялись, привыкли голосовать, сказали голосовать, надо.
Максим Шевченко: Конституционное голосование – это была ловушка, в которую власть сама себя загнала.
Елена Рыковцева: Правда в том, что когда они голосовали, они не надеялись жить лучше, это точно.
Максим Шевченко: Протестное голосование, 16 миллионов – это люди, которые постулируют свою волю. Голосование "за" – это аморфная масса. В этом парадокс. Власть сама влезла в этот капкан, пусть там и остается.
Елена Рыковцева: Мы завершаем на этом позитивном пожелании властям оставаться в своем капкане.
