75 лет назад, в начале августа 1945 года, Советский Союз вступил в войну против Японии.

Объявление войны произошло 8 августа, причем было обставлено некоторыми хитрыми деталями. Японскому послу в Москве Наотакэ Сато советское заявление об объявлении войны Вячеслав Молотов зачитал в 17.00 по московскому времени. Война должна была начаться в 00.00 часов 9 августа, то есть сразу после полуночи, но по дальневосточному времени. 17.00 по Москве соответствовали 23.00 во Владивостоке и Токио. Сато имел только час времени на то, чтобы передать в Японию сообщение об объявлении войны. Для экономии времени посол отправил незашифрованную телеграмму. Но до Токио она так и не дошла.

Наперегонки с американцами

Японское правительство узнало о начале войны уже постфактум, из сообщения московского радио в 4 часа утра 9 августа по токийскому времени. И без того ослабленная Квантунская армия была застигнута врасплох. Целый ряд оценок разведки указывал, что советское наступление последует в августе, но в имперском Генштабе и в штабе Квантунской армии преобладало мнение, что война с СССР не начнется раньше сентября. Некоторые оптимисты относили советское нападение вообще на будущую весну, но к таким прогнозам "токийских мечтателей" все же серьезно не относились.

Объявление Советским Союзом войны Японии и пленение советскими войсками Квантунской армии, вопреки распространенному в России мнению, имело не военное, а только политическое значение. Роль же самого советского наступления в Маньчжурии в капитуляции Японии была близка к нулю. Объявление Москвой войны Токио лишило японцев надежды на посредничество СССР в поисках мирного соглашения с США, отличного от безоговорочной капитуляции, на что они надеялись вплоть до 8 августа. Американцы и их союзники полностью господствовали на море и в воздухе. У японцев не было достаточного числа транспортных самолетов и судов для эвакуации Квантунской армии и, что еще важнее, практически не было для них горючего. К тому же суда, вышедшие из маньчжурских портов, и самолеты, взлетевшие с тамошних аэродромов, в своем большинстве были бы уничтожены американской авиацией, кораблями и подводными лодками. По этой же причине нельзя было использовать и промышленный потенциал Маньчжурии для обороны Японии. Маньчжурия уже тогда для Японии не имела никакого военного значения.

18 июня 1945 года командующий Забайкальским фронтом маршал Родион Малиновский представил верховному главнокомандующему Сталину с грифом "Совершенно секретно. Особой важности. Экземпляр единственный" план действий Забайкальского фронта в войне с Японией. Там был сделан вывод о том, что "сил Забайкальского фронта будет достаточно для преодоления сопротивления и при благоприятных условиях уничтожения 18–25 дивизий японцев, рассчитывая главным образом на наше превосходство в танках и артиллерии, т.к. стрелковых войск еле хватит, учитывая, что японская дивизия имеет в своем составе в среднем 13–15 тысяч".

Малиновский писал: "Направление Солунь, Таоань, Сыпингай характеризуется более выгодными условиями преодоления хребта Большой Хинган; он здесь менее дикий, очищается от лесов и ниже – высоты 1000–1200 метров. Хребет проходит ближе к границе МНР с Маньчжурией; более развита сеть грунтовых дорог, что допускает действие крупными массами войск – в две и более армии… Наиболее выгодным оперативным направлением является направление на Солунь, Таоань, Сыпингай, с прилегающей к нему с юга полосой шириной до 200 км". Здесь и был осуществлен рейд 6-й гвардейской танковой армии через Большой Хинган. В плане ее задачи ставились следующим образом: "6 гв. танковая Армия (Кравченко) – два механизированных и один танковый корпус с армейскими средствами, двумя самоходными арт. бригадами, одной мотопех. бригадой, сосредотачивается в районе Матат Сомон для действий за ударной группой войск фронта в общем направлении Ст. Кн. Цзун Уцзумчин, Лубей, Сыпингай для овладения районом Кайюань, Сыпингай, Лишу, Ляоюань. Передовыми частями действует в направлениях Мукден и Чанчунь".

В дальнейшем, изменив план, Малиновский решил ввести 6-ю гвардейскую танковую армию в первом эшелоне, поскольку не было признаков того, что японцы попытаются занять Большой Хинган сколько-нибудь значительными силами. Дополнительно в состав танковой армии были включены две мотострелковые дивизии, ранее находившиеся на Дальнем Востоке, и ряд других частей. Выяснилось, что танки могут преодолевать как горные хребты, так и пустыни. Только вот сопротивления японских войск они практически не встретили.

На всю операцию отводилось, как отмечалось в плане Забайкальского фронта, не менее двух месяцев, причем "в первые полтора-два месяца войны Забайкальский фронт могут встретить до 17–18 японских дивизий, 6–7 дивизий Маньчжоу-Го и Внутренней Монголии, 2 танковые дивизии – до 800–900 танков". Вся Маньчжурская стратегическая операция была разбита на две части. В плане наступления Забайкальского фронта говорилось: "Исходя из задачи войск Забайкальского фронта, – совместно с войсками Приморского и Дальневосточного фронтов овладеть Маньчжурией с Ляодунским полуостровом. Достижение этой цели делится на две операции:

Первая – овладеть Центральной Маньчжурией: Цицикар, Кайлу, Сыпингай, Гирин, Харбин и вторая операция – завершение выхода на границы Маньчжурии с Северным Китаем и овладение полуостровом Ляодун".

В плане действий Забайкальского фронта срок начала наступления определялся 20–25 августа 1945 года. Однако после того, как на Потсдамской конференции Сталин узнал, что у США уже есть атомная бомба, он стал спешить, чтобы успеть начать войну с Японией до ее капитуляции. Никита Хрущев вспоминал: "Больше других дали войск Малиновскому. И мы разгромили Квантунскую армию Японии. Правда, после того, как Япония уже была, собственно, разбита, ибо на нее были сброшены американцами две атомные бомбы. Япония металась в предсмертной агонии и искала возможность как-нибудь выйти из войны. Буквально в последний месяц событий и мы включились в войну с нею. Я присутствовал в Москве при разговоре, когда Сталин торопил военачальников как можно скорее начать операции против Японии, иначе она капитулирует перед США и мы не успеем включиться в войну. У Сталина были тогда сомнения, станут ли американцы держать данное ими ранее слово. Думал, что могут и не сдержать".

Против бессильного врага

Численность войск Забайкальского фронта маршала Родиона Малиновского к 9 августа составляла 638,3 тыс. человек, не считая 16 тыс. бойцов Монгольской народно-революционной армии. В 1-м Дальневосточном фронте маршала Кирилла Мерецкова насчитывалось 586,5 тыс. человек, а во 2-м Дальневосточном фронте генерала армии Максима Пуркаева – 334,7 тыс. человек, всего 1559,5 тыс. человек. У них имелись 5250 танков и САУ и 5171 боевой самолет. Реальная численность Квантунской армии не превышала 713 729 человек, половину из которых составляли небоевые части. Советское командование переоценило противника, полагая, что Квантунская армия насчитывает более 1 млн человек, и щедро наградив ее 1215 танками, 6640 орудиями и минометами и 1907 боевыми самолетами. В действительности танков у Квантунской армии было лишь около 600 машин. Почти все эти танки советские войска захватили как трофеи и передали армии Мао Цзэдуна.

Единственный бой японские танкисты 11-го отдельного танкового полка приняли 18 августа на Курильском острове Шимушу (ныне Шумшу), где 21 танк из 64 был подбит, но и советские потери составили 200 человек убитыми. Правда, здесь сражалась не Квантунская армия, а более боеспособная Армия метрополии. Артиллерии у японцев тоже было в несколько раз меньше. Боеспособными же из 900 имевшихся самолетов, с учетом отсутствия горючего и недостатка летчиков, могли считаться только 50. Также отсутствовала противотанковая артиллерия, а танки были легкие и устаревшие, но и они из-за отсутствия горючего и подготовленных экипажей так и не смогли вступить в бой в Маньчжурии.

Большинство дивизий некогда грозной Квантунской армии были сформированы только в июле – начале августа 1945 года вместо тех, что давно уже были направлены в район Южных морей и в Южный Китай. Многие из них не имели артиллерии и испытывали проблемы с горючим и боеприпасами. Против полностью боеспособных 34 расчетных стрелковых и механизированных дивизий и 18 расчетных танковых бригад Забайкальского фронта со стороны Японии действовали 9 пехотных дивизий, 5 смешанных бригад и 2 танковые бригады, чью совокупную боеспособность японское командование оценивало в 3,85 пехотные дивизии. Боеспособность только что сформированных танковых бригад не была оценена, но учитывая, что они так и не вступили в бой и отступили, оставив всю технику, их реальная боеспособность была близка к нулю. По данным американского историка Дэвида М. Гланца, против 18 расчетных дивизий 2-го Дальневосточного фронта японцы имели 3 отдельные смешанные бригады и 3 пехотные дивизии, эквивалентные все вместе по боеспособности 1,1 пехотной дивизии. Развернутые против 43 расчетных дивизий 1-го Дальневосточного фронта 12 пехотных дивизий, 2 смешанные и 1 мобильная бригада и 1 пограничный полк, эквивалентные по боеспособности 2,8 пехотным дивизиям. Если советское численное превосходство в людях было 2,2:1, то с учетом боеспособности дивизий соотношение составляло 104:7,75, т. е. советские войска превосходили Квантунскую армию по боеспособности в 13,4 раза.

Строго говоря, после объявления войны Японии Красная Армия и флот вообще могли не вести никаких боевых действий. Для Японии приговором стало само объявление войны Сталиным. По официальным данным, советские безвозвратные потери в войне с Японией составили 12 031 человек. Японцы оценили советские потери вдвое выше – в 20–25 тыс. человек. Советская сторона оценила японские потери в 84 тыс. убитых, но эта оценка, по всей видимости, завышена. Японцы оценили свои потери в 21 389 убитых только в Маньчжурии.

Можно не сомневаться, что атаковать советские войска Квантунская армия не решилась бы, чтобы не провоцировать их на активные действия. Дальше не имело принципиального значения, остались бы японцы на занимаемых позициях или начали бы отступать к портам. Даже немедленный отход к морским портам Квантунскую армию не спасал, поскольку у нее для эвакуации не было ни судов, ни самолетов, ни горючего. После высадки осенью 1944 года американских войск на Филиппинах и поражения японского флота в этом районе поставки нефти из Индонезии были перерезаны. Поэтому японцы очень просили Сталина поставлять им нефть с Северного Сахалина. Но советская сторона эти просьбы оставила без ответа. Все равно принимать японскую капитуляцию в этих районах должна была Красная Армия, как об этом союзники договорились в Ялте и Потсдаме. По секретному соглашению от 11 февраля 1945 года Советский Союз получал за вступление в войну с Японией Южный Сахалин и Курилы; Дайрен (Далянь) становился международным портом с преимущественными правами СССР; Порт-Артур возвращался Советскому Союзу как арендованная военно-морская база; КВЖД и ЮМЖД переходили под советско-китайский контроль с обеспечением преимущественных интересов СССР и полного суверенитета Китая в Маньчжурии; государство Маньчжоу-Го ликвидировалось и становилось частью Китая, который, в свою очередь, отказывался от претензий на Внешнюю Монголию (МНР).

В принципе практически все перечисленное японское правительство готово было уступить СССР еще осенью 1944 года, после поражения на Филиппинах. Предполагалось:

1. Разрешение на проход советских торговых судов через пролив Цугару.

2. Заключение между Японией, Маньчжоу-Го и Советским Союзом соглашения о торговле.

3. Расширение советского влияния в Китае и других районах "сферы сопроцветания".

4. Демилитаризация советско-маньчжурской границы.

5. Использование Советским Союзом Северо-Маньчжурской железной дороги.

6. Признание советской сферы интересов в Маньчжурии.

7. Отказ Японии от договора о рыболовстве.

8. Уступка Южного Сахалина.

9. Уступка Курильских островов.

Летом 1945 года Япония была готова даже согласиться на интернирование Квантунской армии и отправку ее военнослужащих в советские трудовые лагеря. Но поскольку Советский Союз так и не высказал даже намека на готовность посредничать в переговорах Японии с западными союзниками, соответствующие предложения так и не были сделаны.

Был, однако, риск, что Советскому Союзу не отдали бы Южно-Курильские острова, которые Сталин в реальности захватил в последние дни войны, часть – уже после подписания капитуляции Японии на борту линкора "Миссури" 2 сентября. Хотя, как выяснилось, присоединение Южных Курил к СССР создало больше проблем, чем принесло выгод, прежде всего в послевоенных взаимоотношениях с Японией.

Характерно, что 13 августа, перед самым объявлением о капитуляции Японии, американское командование решило, что если капитуляции не последует, то в августе на Японию будет сброшена еще одна бомба, затем еще по три бомбы в сентябре и октябре, после чего 1 ноября должна была последовать высадка американских войск на большой японский остров Кюсю, которая, как предполагали, должна была завершиться капитуляцией Японии. Действия советских войск при этом вообще не принимались во внимание.

Но уже в ночь на 10 августа, после вступления в войну СССР и второй атомной бомбардировки Японии, японское правительство решило принять Потсдамскую декларацию союзных держав с требованием безоговорочной капитуляции, хотя еще не объявило об этом. По словам российского историка Василия Молодякова, "в дворцовом бомбоубежище в Токио состоялась Императорская конференция – совещание монарха, председателя Тайного совета, премьера, ключевых министров и начальников генеральных штабов армии и флота. Вопрос был один: принимать или не принимать Потсдамскую декларацию. Понимая, что война проиграна, император сопротивлялся безоговорочной капитуляции, до последнего рассчитывая на посредничество Москвы. Теперь надеяться было не на что, о чем прямо сказал премьер Кантаро Судзуки".

Вот характерная запись в журнале боевых действий Забайкальского фронта 13 августа, за два дня до японской капитуляции: "Войска фронта 13.8.45 года продолжали наступление и к исходу дня на отдельных направлениях пехотой продвинулись до 45 км, а подвижными соединениями до 100 км. На Солуньском направлении войска 39 армии, преодолевая перевалы хребта Большой Хинган, передовыми частями вышли в долину р. Таоэрхэ, с боем овладели городами Ванемяо, Солунь, форсировали р. Таоэрхэ и р. Халхыйн-гол в районе Солунь и вели бой за расширение плацдарма на восточном берегу р. Халхыйн-гол, встречая упорное сопротивление противника с высот восточнее и юго-восточнее Солунь.

В результате боя 13.8. захвачено до 1500 пленных, в том числе 3 полковника. В районе Ванемяо захвачено много крупного и мелкого скота. Частями МНРА 12.8. захвачен лама с коробкой стрихнина, который показал, что выполнял задания японского командования по отравлению колодцев в полосе наступления частей Красной Армии.

На Калганском и Чифынском направлениях наземная и воздушная разведки противника не обнаружили. На Солуньском направлении противник оказывает сопротивление нашим частям отдельными отрядами, поддержанными артиллерией. На Хайларском направлении противник оказывает незначительное сопротивление. Отдельные гарнизоны японцев в ДОТах в районе Хайлар продолжают упорное сопротивление...

12 воздушная армия сделала 35 самолетовылетов.

Воздушных боев не было. Потерь нет... "

Горе побежденным

Главнокомандующий союзными силами в Европе генерал Дуайт Эйзенхауэр, в ходе своей поездки в СССР в августе 1945 года встречавшийся с советскими маршалами, свидетельствует: "В день, когда пришла весть о победе над Японией (14 августа, когда японское правительство и император объявили о капитуляции; в этот день, накануне отъезда Эйзенхауэра из Москвы, американский посол устроил приём в его честь. – Б. С.), маршал Будённый, казалось, не испытывал по этому поводу никакого энтузиазма. Я спросил, почему он не радуется окончанию войны. Он ответил: "О, да, но нам надо было бы продолжать сражаться, чтобы убить ещё больше этих проклятых японцев". Маршал казался привлекательным, добрым и приветливым человеком, но видно было: его нисколько не волновало, что каждый день продолжения войны означал смерть или раны ещё для сотен советских граждан" (Eisenhower D. Crusade in Europe. N.Y.: Da Capo Press, 1977. P. 465).

К несчастью, советские войска совершили целый ряд военных преступлений в Маньчжурии и Северной Корее. Об этом сохранились свидетельства западных представителей, побывавших на территориях, занятых советскими войсками. Убивали, насиловали и грабили прежде всего жившее в Северо-Восточном Китае японское гражданское население. С японскими колонистами расправлялись и китайцы, натерпевшиеся в годы японской оккупации. Один из уцелевших японцев вспоминал: "...Если ты натыкался на маньчжуров, то они отбирали у тебя всё. Но самыми ужасными были красноармейцы. Они убивали японцев просто ради того, чтобы убить. Я видел много трупов, проткнутых штыками. Горы и горы тел…". Одно из наиболее известных массовых убийств японских колонистов Красной армией, по свидетельствам очевидцев, произошло около станции Гегенмяо в Маньчжурии, где 14 августа находились вагоны с примерно 1200 японскими беженцами. Когда советская танковая колонна заняла станцию, на переговоры с красноармейцами вышел глава совета японских колонистов Асано. При приближении к танкам он был скошен пулемётной очередью, после чего красноармейцы начали расстреливать остальных беженцев. В результате около тысячи колонистов были убиты или покончили с собой.

Согласно японским оценкам, более 11 тысяч японских колонистов погибли во время наступления Красной армии в Маньчжурии. Многие тысячи японцев умерли позже в результате бегства от советского наступления. Японский дипломатический представитель в Шэньяне писал: "В городе скопилось около полумиллиона бывших колонистов. Некоторые прошли пешком более тысячи миль, чтобы добраться до лагерей беженцев. Многие полностью истощены, на некоторых нет никакой одежды. У них отняли всё, что они не могли с собой унести. Иногда они днями не получают никакой пищи".

Несмотря на капитуляцию, объявленную японским императором 15 августа 1945 года, Красная армия продолжала уничтожать эвакуирующихся, особенно на Южном Сахалине. Утром 20 августа советский десант высадился в японском порту Маока (ныне Холмск), где 18 тысяч японцев ждали эвакуации на Хоккайдо, и, согласно японским архивам, расстрелял около 1000 мирных жителей, попытавшихся спастись бегством в горы.

Через неделю после сдачи Японии, 22 августа, в Тоёхаре (ныне Южно-Сахалинск) советские бомбардировщики сбросили бомбы на собравшуюся на вокзале толпу беженцев, убив несколько сот человек. Это было сделано, несмотря на огромный белый флаг над зданием вокзала и большой белый тент с красным крестом, в районе которого находились беженцы. Одновременно четыре транспортных судна с беженцами, эвакуирующимися с Сахалина, были торпедированы советскими подводными лодками, а оказавшиеся в воде люди расстреляны с воздуха. В результате погибли 1708 беженцев.

Всего в ходе занятия Маньчжурии, Северной Кореи, Южного Сахалина и Курильских островов советские войска взяли в плен 640 105 военнослужащих японской армии, в том числе 609 448 японцев, 16 150 китайцев, 10 312 – корейцев, 3633 монгола, 486 маньчжур, 58 русских, 11 малайцев, 5 бурятов и 2 тунгуса. Из них 62 070 человек умерли в плену. (Kuznetsov S.I. The Situation of Japanese Prisoners of War in Soviet Camps (1945-1956). Trans. from Russian //The Journal of Slavic Military Studies, Vol.8, No.3 (September 1995). P. 620). Последний командующий Квантунской армией генерал армии Отодзо Ямада был обвинен в военных преступлениях, в том числе в руководстве деятельностью по подготовке бактериологической войны, и приговорен Военным трибуналом Приморского военного округа к 25 годам лишения свободы в исправительно-трудовом лагере. В 1956 году он был помилован и умер 9 лет спустя в Японии.

Вооружение, захваченное у Квантунской армии, было практически полностью передано коммунистической Народно-освободительной армии Китая, что позволяло до определенного момента маскировать советскую военную помощь китайским коммунистам. Трофейное японское вооружение помогло НОАК выстоять в начале гражданской войны 1946-1949 годов, когда наступали войска Гоминьдана. Победа в войне с Японией позволила СССР установить сферу влияния в Азии, включающую Китай и Северную Корею, а в дальнейшем – Северный Вьетнам.