Куда ушли три триллиона долларов, выделенные на поддержку американского бизнеса и потребителя? Почему на Уолл-стрит царит животный азарт, когда экономика находится в кризисе? Сдает ли рыночная экономика свои позиции государственному капитализму? Далеко ли рублю до доллара?

Попытки выхода США из кризиса мы обсуждаем с экономистом, трейдером, в прошлом советником нескольких правительств, профессором университета имени Джонса Хопкинса Стивом Ханке, экономистом, почетным профессором университета Восточной Каролины Ричардом Эриксоном и финансистом, в прошлом главой финансовых фирм в России и на Украине Грегори Грушко.

Четыре месяца назад вслед за беспрецедентным решением приостановить деятельность большинства фирм и предприятий в ответ на пандемию коронавируса Конгресс одобрил беспрецедентный экстренный пакет помощи. Государство решило поддержать каждого американца и каждую компанию, вынужденную закрыться. Законодатели выделили почти три триллиона долларов, на которые люди и бизнесы должны были продержаться в течение трех месяцев. Работодатели, получившие гранты, должны были продолжать платить зарплаты до тех пор, пока вирус не будет взят под контроль и не возобновится экономическая активность.

Но эксперимент затягивается. В то время, как в Конгрессе и Белом доме обсуждается новый масштабный пакет помощи, экономисты сомневаются в эффективности принятых мер. Резкого взлета экономики после возобновления работы большинства бизнесов не было. Экономические показатели улучшились, но безработица остается рекордно высокой, рост потребления в июле застопорился. Дополнительные выплаты безработным прекратились в июле, фирмы не спешат расширять штаты.

Единственное светлое пятно в этой картине – Уолл-стрит. Инвесторы, трейдеры и около миллиона новых рыночных игроков, открывших счета в брокерских фирмах во время пандемии, ликуют. Биржевые индексы, рухнувшие в марте на тридцать с лишним процентов, вернулись к рекордным высотам, а индекс технологических компаний NASDAQ бьет докризисные рекорды, он на 15 процентов выше пика, достигнутого в феврале.

Немало специалистов считает, что это опьянение успехом может закончиться очень плохо для захмелевших биржевых игроков, что Уолл-стрит грозит крушение, что обещает большие неприятности для экономики.

У Стива Ханке другое мнение:

– Если говорить о биржевых индексах, то там доминируют акции очень крупных корпораций, и большинство этих компаний вполне успешно проходит через кризисную ситуацию, – говорит Стив Ханке. – Достаточно взять крупные высокотехнологичные компании Apple, Amazon или Microsoft, Facebook. Это первое. Второе, если оценивать уровень котировок акций с технической точки зрения, то они будут подниматься до тех пор, пока процентная ставка в стране будет продолжать снижаться, а сейчас в США реальная процентная ставка негативная. Это может прозвучать парадоксально, но цены акций будут расти, несмотря на отсутствие роста прибыли, потому, что уровень их доходности все равно выше, чем реальная доходность государственных облигаций. Поэтому для руководителей инвестиционных фондов покупка акций остается разумным решением. Так что акции будут продолжать дорожать, пока реальная процентная ставка остается негативной.

– То есть американская федеральная резервная система попросту искусственно стимулирует рост курсов акций, снижая кредитную ставку? Нечто подобное происходило после финансового кризиса 2008 года, но тогда многие специалисты предупреждали, что центральный банк не может это делать безнаказанно, такая стратегия чревата кризисами, и ставка начала подниматься в 18–19 годах. Сейчас только ленивый не прогнозирует приближающийся крах на биржах или глубокую коррекцию. Существует ли такая опасность?

– Подождем, посмотрим, что банк будет делать. Понятно, что инфляция даст о себе знать рано или поздно. Сейчас объем денежной массы увеличивается на 32 процента в год. Если эта стратегия затянется, то инфляционные процессы заметно ускорятся. Мы можем уже в недалеком будущем столкнуться с уровнем инфляции 3,5–4 процента. Тогда Федеральный резерв будет вынужден ударить по тормозам, что приведет к масштабному краху на бирже. Но в данный момент, на мой взгляд, есть смысл скупать акции потому, что подъем рынка будет продолжаться в ближайшем будущем. В самом деле, ситуация удивительная: несколько гигантских компаний, доминирующих на бирже, продолжают получать хорошую прибыль, акции большинства компаний растут благодаря финансовым мерам центрального банка, но при этом мы прошли через рекордный экономический спад во втором квартале и общая экономическая ситуация в стране тяжелая, на, так сказать, "главной улице" страны очень серьезные проблемы. Рост курсов акций будет продолжаться, но это не означает, что мы не столкнемся с серьезными коррекциями. Я, например, не исключаю 20–25-процентного падения рыночных индексов в течение, скажем, недели в случае военных инцидентов в Южно-Китайском море или Персидском заливе или других непредвиденных событий, но рынки неизбежно вернутся к росту до тех пор, пока Федеральный резерв будет придерживаться нынешней стратегии.

– Хорошо, Уолл-стрит может быть спокойна. А чего ожидать тем, кто на мейн-стрит, на главной улице? В марте-апреле были приняты чрезвычайные меры поддержки экономики и американцев, Конгресс выделил почти три триллиона долларов, чтобы удержать на плаву мелкие и средние бизнесы, которые были вынуждены закрыться из-за карантинных мер, введенных для борьбы с пандемией COVID. Сейчас идет обсуждение нового пакета помощи. Но насколько успешными были первоначальные усилия?

– Эти меры не сработали. Например, количество банкротств растет из недели в неделю. Открывшиеся мелкие бизнесы, как правило, работают в убыток, поскольку у них нет возможностей работать на полную мощность, многие остаются закрытыми. Те, кто работает в сфере услуг, например, кафе, рестораны, вообще оказались в катастрофической ситуации, а эти мелкие бизнесы – магазинчики, закусочные, мелкие мастерские и другие подобные фирмы – являются основным работодателем в Соединенных Штатах. Индустрия туризма в состоянии краха. То есть по реальной экономике нанесен сильнейший удар в результате решения властей приостановить экономическую активность. Я не думаю, что за этим последует быстрое выздоровление, как ожидают многие. Дескать, как только будет позволено возобновить работу, все тут же вновь откроют свои двери. Поначалу, в июне первые признаки восстановления выглядели многообещающе. Но следом стало ясно, что был нанесен фундаментальный ущерб этому сектору экономики, что многие бизнесы не вернутся к жизни, что коронавирус не побежден. Восстановление будет долгим и болезненным. Я предполагаю, что мы не восстановим экономику до предкризисного уровня раньше 2023 или даже 2024 года.

– То есть вы хотите сказать, что триллионы долларов ушли в песок?

– Далеко не все из этой суммы было потрачено целенаправленно. Уже ясно, что эта программа стала объектом масштабного мошенничества, кредитами и грантами воспользовались те, кто в них не нуждался и не должен был их получить. Эта сумма легла бременем на общественные финансы, расплачиваться за нее будут налогоплательщики. И чем дольше экономика простаивает, тем больше потребуется этих финансовых заплаток. Мало того, в отличие от предыдущих кризисов, когда падает спрос, поскольку люди теряют работу и заработок, на этот раз резко упало еще и предложение, потому что принудительно была остановлена деятельность тех самых мелких и средних компаний, о которых мы с вами говорим. Простой затягивается, владельцы компаний, даже те, кто получил гранты, сталкиваются с неизвестностью, их деньги рано или поздно заканчиваются. Для многих из них простейшим решением является банкротство. За этим почти наверняка последует банкротство владельцев коммерческой недвижимости. В результате мы имеем рецепт для затяжной серьезной рецессии. Я подозреваю, что даже после восстановления экономической активности мы получим более слабую, менее продуктивную экономику, в которой большую роль будет играть государство и меньшую – частный бизнес.

– Это довольно мрачный прогноз. Как это может отразиться на будущем доллара?

– Доллар упал с рекордного уровня, и журналисты тут же заговорили о возможности потери долларом статуса резервной валюты. Многое из того, что пишется, выглядит смехотворно. Конечно же, доллар останется резервной валютой. 23 процента торговых операций в мире производятся в долларах. В финансовой истории мира всегда была одна мировая валюта. В данный момент это американский доллар. Можно представить, что если Федеральный резерв прибегнет к опасной монетарной стратегии постоянного масштабного увеличения денежной массы, то позиции доллара пошатнутся, но это маловероятно. Кстати, некоторое падение доллара в последнее время можно объяснить снижением учетной ставки, то есть инвесторы могут получить больший возврат, инвестируя в финансовые инструменты, деноминированные в евро, чем в доллар.

– А можно что-то внятное сказать о судьбе рубля в контексте этого кризиса?

– Нет, потому что рубль – одна из периферийных валют, грубо говоря, бросовая валюта, которая не имеет никакого веса в международных торгово-финансовых отношениях, поэтому ее судьба мало кого интересует за исключением россиян, для которых она, естественно, важна. Если рубль слабый, увеличиваются инфляционные процессы в экономике и снижается покупательная способность россиян, но для международных экспертов рубль не представляет интереса, потому что существует только четыре-пять валют, имеющих вес в мире. Рубль к ним не относится, – говорит Стив Ханке.

По мнению Грегори Грушко, финансовые рынки всегда живут в мире своих иллюзий.

– Грегори, почему Уолл-стрит ликует на фоне печальной экономической ситуации?

– Я думаю, что самая основная причина заключается в том, что большинство игроков на рынке сейчас с большой надеждой ожидают хороших новостей о вакцине, чтобы людей можно было обезопасить, после этого вернуться на круги своя, то бишь заниматься экономическими вопросами, не обращая внимания на вопросы, связанные со здравоохранением, – говорит Грегори Грушко.

– Иными словами, на бирже торжествует всепобеждающий, как его называют, животный азарт: ситуация плохая, но ждем лучшего и рискуем?

– Животный азарт. Помимо всего прочего, рынок действительно смотрит вперед, рынок не реагирует на то, что происходит сейчас. Несмотря на то что у нас действительно экономика в плачевном состоянии, безработица и так далее, рынок смотрит на то, что вопросы, связанные и с пандемией, и с политикой, будут решены, можно будет сконцентрироваться на ведении бизнеса, как обычно, нормальным образом.

– Но вот когда в будущее заглядывает популярный ведущий финансовой телепрограммы Джим Кремер он, по-видимому, видит совсем другую картину. "Я не мог представить, сколь высок может быть уровень глупого оптимизма на Уолл-стрит", – восклицает Кремер. И это провозглашает вечный оптимист и пропагандист инвестиций.

– Кремер зарабатывает деньги, когда он громко кричит и говорит что-то очень драматическое, скандальное. У меня тоже почти 40 лет опыта в этом рынке, я вам скажу, что эту фразу: акции переоценены, что таких показателей никогда не было, что мы забрались слишком далеко, что все плохо, я это слышал и не один раз. Далеко не всегда случались крахи.

– Грегори, но как часто миллион людей, потерявших работу, открывает брокерские счета и начинает скупать акции в надежде заработать? И чем это заканчивается? Нечто подобное последний раз случалось в 2000 году накануне взрыва интернет-пузыря на Уолл-стрит. А в последние месяцы за время пандемии было открыто около миллиона новых счетов.

– В любое время, когда физические лица рвутся открывать счета и вкладывать деньги, покупать акции в кредит, для меня это очень пессимистический, очень плачевный индикатор. Он показывает, что здравый смысл покидает рынок, приходит время продавать акции, играть на понижение. Но в то время, как этот показатель действительно очень важен, тот факт, что многие о нем говорят, нивелирует значимость этого показателя. Рынок упадет тогда, когда никто не кричит о том, что он скоро упадет, и большинство свыкнется с мыслью, что так оно и должно быть.

– Интересно, что профессор Ханке считает, что эта парадоксальная ситуация может затянуться надолго: американской экономике плохо, а Уолл-стрит хорошо и чем хуже экономике, тем лучше будет чувствовать себя Уолл-стрит, потому что тогда центральный банк будет снижать кредитную ставку и акции останутся единственным привлекательным объектом инвестиций.

– Тот факт, что ставки очень низкие, что они не будут повышаться, принимается как естественный, как нормальный фактор, который не изменится, так будет всегда. Так всегда не будет. Когда-то на каком-то этапе инфляция поднимет свою голову, когда-то экономика начнет разворачиваться, когда-то Федеральный резервный банк начнет повышать ставки. Но к тому времени все будут себя чувствовать очень хорошо, все будут верить в то, что уже ничего не изменится, рай наступил, и он будет у нас всегда.

– А что вам подсказывает ваше профессиональное чутье? Тучи сильно сгустились? Можем мы быть на пороге крушения рынков?

– Абсолютно все, что я вижу, меня заставляет чувствовать себя очень пессимистически. Тем не менее я по-прежнему вижу интересные компании на рынке, я вижу очень интересные сдвиги в структурной форме рынков, корпоративной деятельности компаний, которые раньше были так называемые "голубые фишки", перестают быть "голубыми фишками", но появляются новые. Идут очень серьезные изменения в американской экономике. Нужно признаться, что пандемия коронавируса на самом деле ускоряет некоторые из этих процессов. Они означают, что нужно подходить с новым гибким мышлением и смотреть на акции компаний, на сектора, которые раньше не были настолько привлекательными, но в новой экономике будут лидерами.

– Как вы предполагаете, в этой новой экономике найдется место, скажем, нефтяному сектору, на который полагается Россия?

– Некоторые нефтяные компании очень быстро диверсифицируются, выходят в альтернативные средства производства энергии, уменьшают себестоимость. Эти компании по-прежнему останутся интересными инвестиционными проектами, останутся лидерами в своей среде. Я с интересом смотрю на компании типа ExxonMobil или BP, там происходят очень интересные изменения, у них очень большие стратегические планы, которые выводят компании на другие продукты и на другие рынки.

– Символом этих процессов, о которых вы говорите, стала компания Tesla. Ее акции за год взлетели более чем в семь раз, ее капитализация превышает капитализацию ведущих автоконцернов мира, хотя ее доходы неизмеримо ниже. Большинство аналитиков считает, что акция столько не стоит, но она за четыре месяца поднялась в четыре раза.

–На самом деле люди, которые инвестируют в "Теслу", они инвестируют в господина Маска, они инвестируют в проект SpaceX. Потому что все новости, которые исходят от его проектов, они очень положительные. Он добивается больших успехов в космосе, больших успехов в электрических автомобилях. Это нормальная реакция, которая на каком-то этапе переходит в ажиотаж. Инвесторы покупают, уже не думая о том, что существует какая-то реальность. То, что стоит сто долларов, платить за это миллион как-то уже неумно. Существуют некоторые компании на рынке, цены которых резко выросли, и, как мы сейчас узнаем, это была манипуляция. Руководство этих компаний делало все возможное для того, чтобы цены подскочили, они в это же время продавали свои собственные акции в этих компаниях. Wall Street Journal пишет о том, что резкий прыжок и потом резкое падение в компании Kodak активно расследуется комиссией по ценным бумагам. Помимо этого, есть компании, которые действительно очень интересны, большинство людей о них никогда раньше не слышали, например, компания Moderna, которая является одним из лидеров в поиске новых вакцин. Это естественно и нормально, что цены на ценные бумаги этой компании резко выросли.

– Белый дом на днях сделал оптимистичное заявление, дескать, ситуация не так плоха, как предсказывали многие, меры помощи работают и можно рассчитывать на скорое восстановление экономической активности. С этим, пожалуй, большинство экономистов не согласны. Но можно ли сегодня разглядеть за этой разрухой – 32 процента падения во втором квартале – очертания новой экономики?

– Говорить, что вот-вот мы увидим появление новой экономики, наверное, не стоит. Подтверждением этого является резкий рывок в последние недели цены золота. Кто-то очень и очень активно покупает золото, а золото, как мы знаем, покупают в момент, когда больше ничто на рынке ценных бумаг не выглядит привлекательно. Когда ожидают всего самого плохого, тогда все покупают золото. Золото достигло своего пика.

– Грегори, можно предположить, как эта ситуация отразилась на российском богатом классе, который, как мы знаем, предпочитает держать свои активы не в России? Богатые тоже заплакали, учитывая, скажем, падение цен на самую дорогую недвижимость в Нью-Йорке и Майами, крушение акций нефтяных и добывающих компаний?

– Русские мультимиллиардеры частично зависят от мировой конъюнктуры. Эти вложения, эти инвестиции ведут себя точно так же, как и любые другие инвестиции на западных фондовых рынках. Но большинство русских миллиардеров являются заложниками Кремля. Основа их делового успеха или, наоборот, условия их полного проигрыша, провала зависят в первую очередь не от их деловой деятельности, а от того, кому их бизнес может понравиться в Кремле или людям, близким к Кремлю.

– Но, скажем, избегает российский миллиардер зоркого ока кремлевцев и пристраивает свои миллиарды-миллионы в швейцарском банке или американской или французской недвижимости?

– Например, если мы возьмем швейцарские банки, там сейчас открывают счета, личные счета в швейцарских банках для того, чтобы обеспечить или надеются обеспечить конфиденциальность, но на самом деле вы ничего там собственно не зарабатываете, вы больше теряете на том, что вам стоит открыть эти счета и их обслуживать. Тем не менее многие люди на это идут, потому что, даже если они теряют что-то в течение года, то, что остается, оно там будет и никуда оно не уйдет, никто у них этого не заберет. То же самое можно сказать о недвижимости, которую очень богатые люди из России, Китая, Малайзии покупают на Манхэттене или на юге Франции. Цены могут подняться вверх, цены пойдут вниз, но это будет их собственность, собственность их детей, их внуков и так далее.

– Вы пережили на рынке не одну кризисную ситуацию, все они были преодолены. Немало людей говорит, что нынешний кризис особый. Никогда до этого экономика страны не прекращала функционировать. Вы говорите о зарождении новой экономики, а Стивен Ханке говорит, что она из этого кризиса может на самом деле выйти в худшем состоянии, чем прежде, потому что может сильно повыситься роль государства в экономических процессах, оно дает больше денег и берет больше власти.

– Уникальная особенность Америки заключается в том, что в самые тяжелые времена, времена политических, экономических, финансовых, глобальных кризисов наша страна всегда сумела найти в себе силы и найти людей, которые бы руководили страной, ее экономикой и которые поставили бы, запустили бы правильные проекты, правильную экономическую политику. Я не верю в то, что все больше и больше американской экономики переходит под контроль правительства. Вы смотрите, все, что государство делало в 2008-2009 году, они в общем-то очень быстро от этого всего избавились, причем с большой прибылью для себя, – говорит Грегори Грушко.

Ричард Эриксон опасается, что этот кризис уведет американскую экономику не в прекрасное высокотехнологичное будущее, а толкнет ее в сторону государственного капитализма, где рыночную свободу и предприимчивость заменит государственная опека и стагнация.

– Профессор Эриксон, как вы относитесь к заявлению администрации Трампа о том, что кризис успешно преодолен и перспективы замечательны?

– Я немножко скептически отношусь к этому заявлению. Мне кажется, что помощь, которую государство оказало народу, помогает в ближайшей перспективе, но она подорвет основы нашей экономической системы, если затянется на долгое время. Сейчас в рамках обсуждения нового пакета помощи идет даже спор в Конгрессе о том, нужно ли платить неработающим людям больше, чем они получали бы на их работе. А они сейчас получают больше благодаря щедрой программе помощи потерявшим работу.

– Как вы считаете, оправдала ли себя беспрецедентная в истории Америки попытка правительства приостановить экономику ради борьбы с коронавирусом и дать компаниям и американцам деньги, чтобы прожить эти недели и месяцы?

– Эти меры улучшают макроэкономические параметры, они поддерживают финансовые рынки, потому что людям дают незаработанные деньги. Но в то же самое время, если закрывают бизнесы, всякие службы из-за боязни вируса, мне кажется, что это подрывает производство, хотя в то же самое время поддерживается потребление. Согласно макроэкономической статистике все выглядит лучше, чем на самом деле есть. Закрытие экономики оправдывается тем, что это вроде бы спасает жизни. Наверное, это так, но в то же самое время это подрывает жизнеспособность многих семей, многих людей, потому что лишает их работы. Это сложный выбор.

– Сейчас, как вы сказали, Конгресс пытается договориться о еще одном пакете финансовой поддержки. Демократы хотят выделить больше трех триллионов долларов, республиканцы соглашаются на триллион. А как долго США могут позволить себе, по сути, содержать десятки миллионов неработающих и тысячи закрытых бизнесов?

– Очень важный вопрос. Мне кажется, что все это не может длиться еще 6–9 месяцев без серьезных последствий. Я думаю, что эти последствия – это ослабление экономической системы. Конечно, ответом на закрытие будет тезис, что государство должно взять на себя обязанность поддерживать все, организовать всю работу, дать работу людям просто так – это их обязанность. Люди должны зависеть полностью от государственной поддержки и так далее.

– То есть вы думаете, что в результате этого кризиса Америка может превратиться в менее рыночную экономику? Что-то вроде государственного капитализма?

– Если государство берет больше на себя обязанностей за жизнь экономическую в Америке, если оно начнет требовать права закрывать все по своей воле с целью оберегать людей или как-то обеспечить безопасность, тогда экономика не может сама восстановиться. Тогда хорошие прогнозы не сбудутся. Действительно, я считаю, что если республиканцы победят на следующих выборах, тогда более вероятен такой оптимистический прогноз восстановления экономики. Если демократы, особенно их левое крыло победит, у них будет подавляющее большинство в Конгрессе и президент, тогда я очень боюсь за будущее экономической системы в Америке. Хотя в начале при помощи бесконечных денег, которые государство просто напечатает для того, чтобы поддерживать людей во всем, тогда в ближайшие два-три года все будет выглядеть довольно хорошо. Потом будет взрыв инфляции, крах производственных мощностей. В результате мы будем, пока доллар главная валюта в мире, покупать новые китайские, европейские продукты

– Можно ли сравнить нынешний кризис с прошлыми кризисами? Проходила ли Америка через подобные испытания?

– Я думаю, что это беспрецедентное явление, в первый раз, мне кажется. Реакция государства на кризис, связанный со здоровьем населения, усугубляет экономический кризис. Раньше в Великую депрессию государство помогало промышленности выздоравливать, а в этот раз решение государства подорвало экономическую деятельность, а не старалось поддерживать.