Передача из цикла «Писатели и музыка».
Автор цикла Владимир Абаринов
Георгий Гурджиев - личность, сотканная из небылиц, и этот пестрый ковер в восточном вкусе соткал он сам. О первых 40 годах его жизни мы знаем лишь от него самого. Рассказы Гурджиева о его путешествиях в Тибет, Египет, Персию похожи на сказки «Тысячи и одной ночи», но вполне могут быть и правдой. В смутное время начала ХХ века Россия и Европа были охвачены модой на таинственные духовные практики Востока, и Гурджиев идеально вписался в этот спрос, который в юмористической форме выражен в афише Остапа Бендера «Приехал жрец».
Внятно изложить суть его учения невозможно: он говорил много, но все околичностями. Давал понять, что это тайное знание, что истина открывается лишь посвященным. Он был суровым учителем. Сегодня его школу назвали бы, пожалуй, тоталитарной сектой. Его тексты сами по себе не производят того воздействия, какое испытали на себе его адепты. Даже самых верных из них не покидало ощущение мистификации, но выйти из-под его влияния они были не в силах. Секрет его власти над учениками заключался в его могучей ауре, силе его личности. А среди его последователей были такие разные и неординарные люди, как американский романист Генри Миллер и дочь Сталина Светлана Аллилуева, британский секретный агент сэр Пол Дюкс и основатель «Балета Нью-Йорк Сити» Линкольн Кирштайн, английский драматург Джон Бойнтон Пристли и американский архитектор Фрэнк Ллойд Райт.
Если нам и дано ощутить эту ауру, то только через посредство музыки Гурджиева. Он считал, что человек может стать самим собой только воссоединившись с космосом, а сделать это можно только при помощи определенных движений, «священных танцев», которым он будто бы научился на Востоке. В анкетах он писал, что его профессия - учитель танцев. Свою деятельность в Москве накануне Первой мировой войны он начал с попытки создать балет «Борьба магов», изображающего поединок белого и черного магов на фоне жизни восточного города с чудесами и факирами. Проект так и не состоялся, но фрагменты музыки к нему сохранились.
Гурджиев родился в Гюмри от отца-грека и матери-армянки, вырос в Карсе, городе пестрого этнического состава. В его музыке слышится не просто восточный колорит, но возвращение к самым древним истокам музыкального творчества человечества, хотя образцов этого творчества он знать не мог — глиняные таблицы с их записью были обнаружены и расшифрованы уже после его смерти, в 60-е годы прошлого века. Это так называемые хурритские гимны. Их нашли при раскопках древнего города Угарит на территории современной Сирии. Гимнам этим примерно 3500 лет. Самый известный из них - гимн богине Никкаль, мольба бесплодной женщины даровать ей зачатие.
Гурджиев был очень своеобразным композитором. Он не знал нотной грамоты. Свои мелодии он насвистывал или подбирал одним пальцем на рояле, а записывал за ним его ученик композитор Фома Гартман, причем не успевал записывать, Гурджиев доводил его до исступления, потому что «диктовал» ему таким образом все новые, все более затейливые вариации.
После революции Гурджиев с частью своей паствы перебрался в Тифлис, оттуда - в Константинополь, затем в Германию и, наконец, во Францию. Он купил имение в Фонтенбло. Это был бывший монастырь босоногих кармелиток. Гурджиев устраивал там публичные шоу, на которые съезжался весь Париж. А зимой 1923 года перенес свое представление в Театр Елисейских полей. Для этого спектакля Фома Гартман оркестровал «Восточную сюиту».
Спектакль был обставлен с большой помпой (Гурджиев вообще был шоуменом и любил зрелищные эффекты), но парижскую публику, знавшую искрометный русский балет Дягилева, неприятно удивили вымученность и механистичность хореографии, а вникать в философский смысл происходящего на сцене она не желала.
Гурджиев отправился в турне по Америке, снискал там такую же двусмысленную славу, вернулся, но школу в Фонтенбло пришлось закрыть из-за долгов. Гурджиев продолжал проповедовать и в оккупированном Париже. Из адептов при нем остались только женщины.
О связях Гурджиева с нацистами бродят самые фантастические легенды, которые неудобно даже повторять. Правды в этом не больше, чем в утверждении, что Гурджиев был другом детства Сталина.
Он умер в октябре 1949 года и вопреки своей малопонятной вере был отпет в парижском православном Александро-Невском соборе. Он оставил после себя не менее семерых детей обоего пола от разных женщин, книги и музыку.
