Сергей Медведев: У царской России было "кровавое воскресенье" – 9 января 1905 года, а у советской власти была своя "кровавая суббота" – 2 июня 1962 года, новочеркасский расстрел демонстрации рабочих. Кстати, в эти недели на экраны вышел фильм Андрея Кончаловского "Дорогие товарищи", выдвинутый от России на "Оскар": он тоже рассказывает об этих трагических событиях.
Чем был вызван новочеркасский расстрел? Как он связан с хрущевской "оттепелью", и в какой степени лично Хрущев несет за него ответственность? Какие другие массовые протесты были подавлены в Советском Союзе в эти десятилетия? И, наверное, главный вопрос 2021 года: возможно ли повторение подобной трагедии? Где та граница, за которой силовики начинают стрелять в людей?
Корреспондент: 2 июня 1962 года произошел массовый расстрел восставших рабочих в Новочеркасске. Были убиты 26 человек, ранения получили 87, еще один умер в больнице, 7 человек приговорили к расстрелу, а 105 – к лагерным срокам. Восстание не было мирной акцией: участники разгромили несколько зданий и избили начальство завода.
17 мая советские власти издают постановление о повышении цен на мясо на 30%, объясняя это "просьбой трудящихся" (с тех пор, кстати, эта фраза и пошла в народ). Дирекция электровозостроительного завода в Новочеркасске приурочила к повышению цен рост норм выработки, на практике снизив доходы рабочих почти на 30%.
Утром 1 июня началась стихийная забастовка, к полудню у здания заводоуправления собралось около тысячи человек. Директор завода заявил протестующим: "Не хватает на мясо – ешьте пирожки с ливером". Это еще больше разозлило народ. По данным КГБ, примерно к 13 часам в стихийных волнениях участвовало уже около 4 тысяч человек. Часть протестующих перекрыла железную дорогу, связывающую юг России с центральными регионами, и остановила пассажирский поезд Саратов – Ростов. В Новочеркасск срочно вылетели члены КПСС Анастас Микоян и Фрол Козлов. Милиция задерживала особо активных и отводила в отделение, однако в ночь на 2 июня в город уже вошли войска, вызванные испуганным партийным начальством. Генерал-лейтенант Матвей Шапошников, получив приказ не пускать толпу в центр города и в случае необходимости применять танки, ответил: "Я не вижу перед собой противника, которого следовало бы атаковать танками", – разрушив тем самым свою военную карьеру.
Расстрел в Новочеркасске – одно из самых трагических событий в послевоенной истории СССР
Перед горкомом выстроилась двойная цепь автоматчиков под командой начальника Новочеркасского гарнизона генерал-майора Олешко. Раздались автоматные очереди, люди отошли назад, кто-то крикнул: "Стреляют холостыми", – и начался огонь на поражение. Лужи крови замывали из шлангов, следы до конца уничтожить не смогли, площадь заасфальтировали заново. По мнению многих исследователей, задача власти была тогда – не восстановить порядок, а именно проучить население.
Расстрел в Новочеркасске – пожалуй, одно из самых трагических событий в послевоенной истории СССР. До сих пор, несмотря на открытые архивы и проведенные исследования, мы до конца не понимаем, что случилось в этом донском городе в первых числах июня 1962 года.
Сергей Медведев: Поговорим об этом с нашим сегодняшним гостем, историком Павлом Аптекарем. Читая материалы к этому эфиру, я обратил внимание на удивительную вещь: электровозы переименовали! Были паровозы "ВЛ" (Владимир Ленин), а по идее они назывались "Новочеркасский завод". Паровозы "ВЛ" затирали память о самом слове "Новочеркасск".
Павел Аптекарь: Эта история про расстрел в Новочеркасске в советские годы всячески замалчивалась, поскольку это разрушало образ советской власти как защитницы трудящихся. Поэтому какие-то упоминания об этих событиях можно было найти только в неподцензурных изданиях или на "вражеских голосах", как тогда говорили.
Сергей Медведев: По этому поводу очень много легенд, например, по поводу данных о количестве жертв.
Павел Аптекарь: Все-таки Новочеркасск – это не первое и не самое кровавое подобное событие в хрущевские годы.
Сергей Медведев: Самое кровавое – Тбилиси, 1956 год?
Павел Аптекарь: Да, там больше убитых. Точных цифр нет до сих пор, но там они колеблются от более ста чуть ли не до тысячи.
Сергей Медведев: Там ведь люди вышли сразу после ХХ съезда требовать возвращения доброго имени Сталину.
Павел Аптекарь: Насколько я помню, это было еще до ХХ съезда, после того как в Тбилиси просочились данные о каком-то секретном письме ЦК, где осуждался культ личности Сталина. В принципе, сталинские лозунги наведения порядка и справедливости, снижения цен были очень популярны, ведь, в отличие от Сталина, который мог себе позволить все, что угодно: скажем, снижать цены, невзирая на экономические последствия, Хрущев уже такого себе позволить не мог, потому что ситуация в стране изменилась.
Сергей Медведев: В связи с этим были волнения, особенно в 1961 году.
Павел Аптекарь: В 1959 году были менее масштабные волнения в Темиртау, потом более локальные бунты в Муроме и Александрове и волнения в Краснодаре в 1961-м.
Сергей Медведев: Это все в связи с повышением цен?
Павел Аптекарь: Бунты в Александрове и Муроме – это были события "за 101 километр": слухи о том, что кого-то зверски избили в милиции, поход на отделение милиции с целью наказать милиционеров за превышение служебных полномочий. Попытки освободить местное СИЗО приводили к каким-то локальным стычкам с небольшими человеческими жертвами, но это были достаточно массовые по советским меркам беспорядки.
Сергей Медведев: Произошедшее в Новочеркасске – это все-таки бунт? Читая описания того, как вела себя разгоряченная толпа: захват здания Горкома, попытка захвата отделения милиции и так далее, – понимаешь, что это же классический русский бунт.
Сыграло роль повышение цен на продукты и снижение расценок, что приводило к автоматическому снижению зарплаты
Павел Аптекарь: Скорее да. Среди рабочих были какие-то попытки организоваться. Изначально, разумеется, нельзя было сказать, что это давно готовившееся организованное выступление. Тут сыграло роль сочетание нескольких факторов – повышение цен на продукты, снижение расценок, что приводило к автоматическому снижению зарплаты. В отличие от больших городов, а Новочеркасске после войны не велось серьезного жилищного строительства, а население резко выросло, чуть ли не в два раза, и работа тяжелая, с очень большой долей ручного труда, как пишет Владимир Козлов, автор, на мой взгляд, лучшей книги о массовых беспорядках в 1960–80-е годы. Тяжелый труд, постоянная большая текучесть кадров, часто низкооплачиваемая работа, плюс к этому у многих нет жилья: из 100 рублей зарплаты рабочие по 30–40 рублей в месяц тратили за съем какого-то угла или комнаты.
Сергей Медведев: Часто доводится читать, особенно у местных исследователей, что это все-таки месть казачеству. Новочеркасск – бывшая столица Войска Донского. Как заповедовал еще Ленин, надо было разобраться с этой донской вольницей.
Павел Аптекарь: Это сильное преувеличение, потому что к тому времени с Гражданской войны прошло уже 40 лет, а до этого – Гражданская война, расказачивание, потом коллективизация, которую довольно ярко описывал Михаил Шолохов в письмах к Сталину, а затем Великая Отечественная война, которая тоже проредила казачество.
Сергей Медведев: По официальным данным, в Новочеркасске было 27 погибших.
Павел Аптекарь: Я не уверен, что это точная цифра. Есть сведения, что часть людей тайно похоронили за городом.
Сергей Медведев: А понятно, кто стрелял? Внутренние войска? Иногда говорят, что там были какие-то снайперы КГБ.
Павел Аптекарь: По факту расстрела было уголовное дело, которое расследовала Главная военная прокуратура, но нет четкого понимания, кто это был – снайперы КГБ или срочники, испугавшиеся, что большая толпа их сомнет, и открывшие огонь, или на крыше были какие-то пулеметы. Конечно, тут есть определенное сходство с 9 января: многие шли с портретами Ленина, чуть ли не с портретами членов политбюро. Если в Тбилиси, можно сказать, была какая-то националистическая подоплека, а в Александрове и Муроме – криминальная, то здесь это был рабочий протест. Была там доля людей со статьями, но это, что называется "народные статьи", то есть мелкое воровство, поэтому криминальную подоплеку в этом искать неправильно.
Сергей Медведев: Рассуждает Ирина Щербакова, историк общества "Мемориал".
Ирина Щербакова: Мы видим целую цепочку глупостей, которые явились спусковым крючком, начиная с директора завода: это знаменитая история, как он совершенно не мог разговаривать с рабочими, как трусливо вел себя обком, как прятались все городские власти, как испугался центр, как Хрущев практически прислал туда второго по влиянию человека в стране – Фрола Козлова, а также Микояна, одного из своих ближайших соратников. Все совершенно растерялись и были к этому абсолютно не готовы.
Тут есть еще такой момент. У власти были люди, которые еще помнили события Гражданской войны и 20-х годов (особенно Хрущев). Уж не так безумно много времени прошло с тех пор. На наш взгляд, особенно людей моего возраста, то, что было 30 лет назад, в перестройку, – не такие уж давние события. Властям вдруг померещились настоящие выступления, тем более что тут определенную роль сыграла и война, когда часть казачества участвовала в коллаборационистских частях, и вот возник такой страх и, по-видимому, истерическое состояние. В минуту страха: с одной стороны, перед рабочими, с другой –перед высоким начальством и перед гневом Хрущева, – всегда начинались какие-то страшные метания, спихивание ответственности, когда непонятно, кто что на себя берет. Такое бывало не только в нашей советской жизни, но и в условиях любой авторитарной власти: когда возникают трагические последствия, начинают спихивать вину друг на друга. Я думаю, это был такой коллективный страх.
Генерал Шапошников армию по-настоящему против населения не вывел
Решение подключить армию было коллективным. Но армия не представлялась надежной. История Шапошникова, по-видимому, несколько героизирована и романтизирована, как это у нас часто бывает, но, во всяком случае, армию он по-настоящему против населения не вывел, тем более, что армия не была к этому специально приспособлена: там не было ни Росгвардии, ни специальных частей, которые должны были бы подавлять именно митинги и выступления трудящихся. Это какая-то совершенно другая реальность, поэтому на армию целиком положиться было нельзя.
Сергей Медведев: Генерал Шапошников действительно герой. Он говорил: "Если бы я отдал приказ применить танки против протестующих, то было бы до тысячи жертв. А так танки просто стояли на мосту, и люди спокойно прошли мимо них".
Павел Аптекарь: У нас нет документов, которые могли бы доказать правоту или неправоту Шапошникова. Если предположить, что такой приказ – применить боевую технику против колонны рабочих – был, то Шапошников действительно герой, причем дважды. Он получил "Золотую звезду" за форсирование Днепра и удержание плацдарма в сентябре 1943 года, а второй раз – этот эпизод.
Сергей Медведев: Слава богу, он дожил до реабилитации, до восстановления в партии в 1988 году.
Павел Аптекарь: Тогда его исключили из партии, возбудили уголовное дело, потом, видимо, одумались. Возбуждать уголовное дело за антисоветскую агитацию против героя Великой Отечественной войны за его письмо в ЦК – это все-таки слишком.
Сергей Медведев: Письмо, в котором он описывал происходившее там.
Павел Аптекарь: Решили, что даже если суд будет закрытый, сведения все равно просочатся.
Сергей Медведев: Все-таки на кого можно возложить ответственность за стрельбу? Пытались возбудить уголовное дело против всех: против Хрущева, Микояна, Козлова. Какова ваша точка зрения? Хрущев дал полномочия на применение всей этой силы?
Павел Аптекарь: Он послал туда большую делегацию, где помимо Микояна и Козлова был член президиума ЦК Дмитрий Полянский. Наверное, ответственность все-таки скорее на них: они все видели своими глазами, должны были принять решение.
Сергей Медведев: Возможно, решение раздать боевые патроны? Ведь Шапошников, по-моему, приказал убрать боевые патроны.
Павел Аптекарь: Тогда же было коллективное руководство, так что возлагать вину только на Хрущева, по-моему, неправильно.
Сергей Медведев: Как на все это смотрит нынешняя российская власть? Ведь тут как будто закономерность: как только в России "оттепель", какое-то послабление режима, как только начинаются реформы, тут же возникают народные волнения.
Павел Аптекарь: Можно подумать, что волнений не было во время коллективизации, во время Сталина. Это очень примитивное представление. История с "кровавым воскресеньем", кстати, была во время русско-японской войны, задолго до попыток созыва Думы.
Сергей Медведев: Хорошо, в постсталинские времена: хрущевская "оттепель" – эти волнения, перестройка – распад Советского Союза, медведевская "оттепель" – Болотная площадь.
Павел Аптекарь: Во время Сталина была довольно тяжелая партизанская война в Западной Украине, неоднократная партизанская война на Северном Кавказе.
Сергей Медведев: Это не было таким нежелательным для властей последствием "оттепели": и Муром, и Александров, и Темиртау?
Руководители государства испугались
Павел Аптекарь: Темиртау был последствием, а скорее, продолжением форсированной индустриализации. Туда отправили всех: и комсомольцев, и людей с сомнительным прошлым, – не обеспечив им нормальных условий жизни.
Сергей Медведев: Этот расстрел был скорее показательным? Там произошло, на ваш взгляд, избыточное применение силы? Это следует признать преступлением против человечности?
Павел Аптекарь: Я не юрист.
Сергей Медведев: Хорошо, ответьте как историк: необходимо ли было подобное применение силы, или можно считать, что это был просто некий инцидент, эпизод, внутренние войска были просто вынуждены обороняться от напавшей толпы?
Павел Аптекарь: Я думаю, что это было следствием страха, прежде всего – руководителей государства, которые при этом присутствовали и пытались как-то управлять. Они с этим не сталкивались, если не с Гражданской войны, то, по крайней мере, со времен индустриализации, когда тоже были довольно массовые волнения на ткацких фабриках в центральном промышленном районе. Они испугались. Одним из последствий новочеркасского восстания можно считать создание специальных моторизованных частей милиции и специальных подразделений во внутренних войсках, которые специализировались на борьбе с беспорядками. Те же события в Тбилиси показали, что ни внутренние войска, ни тем более армия к этому не подготовлены.
Сергей Медведев: Вообще не было жандармерии, Росгвардии, условно говоря, нелетальных средств борьбы с протестантами: слезоточивый газ, дубинки?
Павел Аптекарь: Дубинки были. Например, генерал Горбатов рассказывал, что во время допросов его избивали дубинками. Вопрос, в каком количестве они были и для чего использовались: думаю, как массового средства их не было.
Сергей Медведев: В любом случае обо всем этом надо помнить. В год 50-летия этой трагедии был разговор с корреспондентами "Российской газеты", и молодежь в Новочеркасске удивлялась: а почему рабочие не могли уволиться и открыть собственное дело? Нужно об этом помнить, знать и понимать, что "первое в мире государство рабочих и крестьян" могло убивать тех самых крестьян в тамбовском восстании или тех самых рабочих в новочеркасском бунте.
