В книгу жалоб о коррупции "Трансперенси Интернешнл – Россия" обратился бывший полицейский из Кемеровской области Сергей Бубнов. Ему отказали в получении инвалидности, а когда подполковник Бубнов попытался оспорить это решение через суд, тот встал на сторону бюро, проводившего экспертизу. В этой истории наших экспертов заинтересовало следующее: в апелляции, когда суд отказался признать заявителя инвалидом, медико-социальную экспертизу проводило региональное бюро Министерства труда, в то время как одним из ответчиков в процессе было Федеральное бюро того же ведомства. Это выглядело как явный конфликт интересов. При этом основания для отвода эксперта суд не нашел.
Проведение такой экспертизы регулируется в основном законом "О социальной защите инвалидов", проводить её могут только строго определённые федеральные учреждения (бюро, главные бюро и федеральное бюро, учреждённые Министерством труда). В этой системе, чтобы оспорить решение по экспертизе, можно обжаловать его в вышестоящем органе или пойти в суд. Проблема в том, что экспертами в суде могут выступать те же организации, решения которых пытается обжаловать гражданин. И конечно, история, когда только одна система учреждений может предоставлять определенную социально значимую услугу, всегда навевает мысль о государственной монополии со всеми вытекающими. Но, возможно, на практике всё хорошо?
Вот случай с нашим заявителем: он прошёл три инстанции в административном порядке и еще три в судебном. Только в первой инстанции в суде решение было в его пользу, суд не прибегал к экспертизе, а при рассмотрении апелляции ответчики настояли на её проведении. Таким образом, сложилась ситуация, при которой главное бюро по Кемеровской области, его филиал и федеральное бюро выступали как ответчики, а экспертизу для них проводило Главное бюро по Новосибирской области, и все они находятся подчинении Минтруда!
Еще в 2008 году Конституционный суд определил, что невозможность проведения независимой экспертизы никак не мешает гражданам оспаривать решения экспертизы. Но в том же году был принят закон "О противодействии коррупции", после чего и стал развиваться институт урегулирования конфликта интересов. Мы в "Трансперенси" неоднократно указывали на уязвимые места в правовом регулировании, и тогда дело всё же сдвинулось с мёртвой точки, местами ситуация улучшилась. В ситуации, когда три ответчика и эксперт подчинены одному органу, не всегда возникает конфликт интересов: для этого необходимы личная заинтересованность эксперта и его корпоративная связь с ответчиками. Тем не менее, для того чтобы потенциальный конфликт интересов мог быть решен, важно иметь нормативно-правовые акты, которые помогли бы урегулировать возможные конфликты интересов. А в идеале важно, чтобы каждый эксперт знал эти акты и разбирался в них.
Не умаляя значимости этического просвещения, мы решили оценить ситуацию по формальным юридическим критериям. Мы проверили, действительно ли в главных бюро медико-социальных экспертиз приняты нужные акты: в первую очередь, положение о конфликте интересов и положение о комиссии по урегулированию конфликта интересов. Решение изучить именно сайты бюро не случайно: учреждения выкладывают такого рода информацию, чтобы продемонстрировать комплаенс (от англ. compliance – соответствие) с федеральным законодательством, а значит, если сведений о какой-то комиссии нет на сайте, то её, очень вероятно, нет вообще.
Оказалось, что в только 13 из 82 бюро приняты положения о конфликте интересов. Это значит, что на локальном уровне не закреплено требование по урегулированию конфликта интересов ко всем работникам, включая экспертов. Из 82 сайтов главных бюро медико-социальных экспертиз лишь на 32 содержались сведения о наличии комиссии по урегулированию конфликта интересов. Значит, в большинстве бюро не утверждены соответствующие положения и нет комиссии, эксперты лишены возможности эффективно урегулировать корпоративный конфликт. Учитывая то, что экспертиза в суде является решающей, в том числе для жизни и здоровья лиц, добивающихся признания инвалидности, такой пробел не даст восстановить и без тогопошатнувшееся доверие к органам власти в России. В ситуации нашего заявителя все, что ему теперь остается, – искать справедливости в ЕСПЧ. Сейчас же подполковник Бубнов лишен предоставляемых лицам с инвалидностью социальных гарантий и поддержки, в то время как его заболевание никуда не делось. Вместо реабилитации он вынужден защищать свои права, а до победы ему предстоит пройти непростой путь.
Мария Логвинова – юридический эксперт некоммерческой организации "Трансперенси Интернешнл – Россия"
Высказанные в рубрике "Блоги" мнения могут не отражать точку зрения редакции
