Общественный контроль в тюрьмах снова под угрозой. Правозащитницу Марину Литвинович исключают из ОНК Москвы, Общественной наблюдательной комиссии за соблюдением прав человека в местах принудительного содержания. За проголосовали 22 члена комиссии, против семеро, трое воздержались. В этом, как может показаться кому-то далекому от темы, частном случае я усматриваю атаку на защиту прав человека, находящегося за решёткой, в целом. А ведь именно там люди наиболее беззащитны!
Поводом послужило интервью Литвинович телеканалу "Дождь" в конце прошлого года в связи с арестом Любови Соболь, соратницы оппозиционного политика Алексея Навального. Процедура исключения была инициирована одним из членов комиссии, Литвинович якобы разгласила в этом разговоре с телеканалом некие тайны следствия. Это обвинение вызывает у меня недоумение: как такое возможно? Литвинович сообщила журналистам, что Соболь допрашивали ночью, у неё забрали антикоронавирусную маску и обувь. Где здесь тайна следствия? Это, с моей точки зрения, касается именно правил обращения с задержанной, интересоваться которым – прямая обязанность членов ОНК. Кстати, сами тюремщики позволяют расспрашивать арестантов только о нарушениях условий содержания, в противном случае свидание прекращается. Тем более что никаких письменных претензий от следователя по делу Соболь Литвинович, насколько известно, не получила. Это заставляет меня опасаться, что интервью Литвинович лишь повод, чтобы отстранить от дел еще одного "неудобного" из немногих оставшихся участников комиссии.
Работа ОНК в местах лишения свободы осуществляется в соответствии с Федеральным законом от 10 июня 2008 года №76-ФЗ "Об общественном контроле за обеспечением прав человека в местах принудительного содержания и о содействии лицам, находящимся в местах принудительного содержания" (принятым, к слову, под давлением правозащитников). ОНК созданы в десятках регионов России. Общественные организации выдвигают в них своих представителей, а Общественные палаты регионов их утверждают и посылают список кандидатов в Общественную палату России. Потом эти списки утверждаются на заседании Совета Общественной палаты. Так были сформированы первые комиссии, они начали действовать в 2008 году.
Лишить свободы – не значит унизить и лишить достоинства
Правозащитники в местах лишения свободы – в отделениях внутренних дел, в следственных изоляторах и колониях – всегда были неудобными и нежеланными. Поэтому при перевыборах ОНК их старались выводить из состава этих организаций и заменять представителями силовых структур или общественными активистами посговорчивее. Так, не дали продолжить работу Зое Световой, Людмиле Альперн, Елене Абдуллаевой в Московской ОНК, Сергею Марьину в ОНК Мордовии. В ОНК иногда попадают и "мёртвые души", люди, которые только числятся, но фактически не посещают мест лишения свободы и не пытаются защищать права заключённых. Для кого-то такая "галочка" в биографии – удобный трамплин к политической или чиновничьей карьере.
Я знакома с Мариной уже почти 20 лет, и на протяжении всего этого времени ее деятельность – будь то защита прав жертв бесланской трагедии, работа с Михаилом Ходорковским, поддержка арестованных сотрудников ЮКОСа или самоотверженная помощь "сидельцам" в спецприемнике в Сахарове после подавления недавних протестных митингов – вызывает у меня глубокое уважение. Потому что это реальная работа на благо страдающих людей. В справке, которую Литвинович опубликовала на своей странице в фейсбуке, приводятся данные о том, сколько мест принудительного содержания она посетила за время пребывания в составе ОНК. Не случайно петиция в поддержку правозащитницы и против её исключения из комиссии собрала уже почти 15 тысяч подписей.
Звучат опасения, что из ОНК Москвы под надуманными предлогами могут быть удалены и другие не встраивающиеся в существующую систему, неравнодушные к чужим бедам люди, например, журналист газеты "Московский комсомолец" Ева Меркачева, правозащитник Любовь Волкова. По-моему, тенденция к закручиванию гаек и реставрации доперестроечных порядков очевидна. Она, помимо прочего, проистекает от разности понимания задач ОНК, от разности идеологий. Закон говорит об общественном контроле за соблюдением прав человека в местах лишения свободы, а тюремщики считают, что это лишь контроль за условиями содержания. Однако в действительности условия содержания – это ведь только одна из составляющих соблюдения прав человека.
В современных европейских тюрьмах идеология принципиально другая. Осужденный Александр Маркин, о деле которого я писала, рассказывал, что в тюрьмах Испании даже слова "тюремщик" и "заключённый" не употребляются, во избежание эксцессов. Просто одни находятся за решеткой принудительно, по решению суда, а другие добровольно, выполняя там свою работу. Лишить свободы – не значит унизить и лишить достоинства. Понимание этого могло бы изменить и российскую тюрьму, в которой ещё так много от ГУЛАГа. Именно на это направлены усилия правозащитников, работающих в ОНК.
Вера Васильева – журналист, ведущая проекта Радио Свобода "Свобода и Мемориал", лауреат премии Московской Хельсинкской группы в области защиты прав человека
Высказанные в рубрике "Блоги" мнения могут не отражать точку зрения редакции
