В 1970 году возле острова Мартас-Винъярд в территориальных водах США радист рыболовецкого траулера "Советская Литва" Симас Кудирка перепрыгнул на борт американского корабля береговой охраны и запросил политического убежища. Его вернули на советское судно, а по возвращении приговорили за измену родине к десяти годам лагерей. Американская общественность смогла добиться его возвращения в США. Режиссер Гедре Жицките сняла об этом документальный фильм, позволив Симасу Кудирке снова пережить ключевое событие своей жизни. Картина "Прыжок" была показана в сентябре на фестивале "Артдокфест" в Риге в программе "Балтийский фокус". Гедре Жицките рассказала Радио Свобода о своем фильме.
Америка казалась нам страной, где все мечты сбываются
– Я услышала историю Симаса, когда семь лет назад представляла в Соединенных Штатах другой свой фильм. После сеанса один зритель меня спросил: "А вы слышали историю литовского моряка, который спрыгнул с советского корабля на американский во время холодной войны?" Только одно предложение – но меня сразу вдохновил образ человека между двух кораблей, двух стран и идеологий, и я начала искать информацию. Это уже третий мой фильм, и главная тема всех трех – свобода. Может быть, потому что я сама – "дитя перестройки". Я родилась еще в Советском Союзе и хорошо помню конец 1980-х, начало 1990-х. Мне было 8–10 лет. Это было время перемен. Детство – это время, когда ты формируешься как человек, и это стремление к свободе осталось у меня в крови. В истории Симаса для меня много личного. С ней перекликается история моих прадедушек: одни были депортированы в Сибирь, другие бежали от террора. Но, с другой стороны, в ней есть и мои детские воспоминания. Симас говорил, что, когда он прыгнул, он очень хотел увидеть пальмы и купить магнитофон Grundig. Когда я была маленькой, Америка казалась нам страной, где все мечты сбываются. Американская жвачка была розовая, из нее можно было надувать большие пузыри, а из советской никаких пузырей ты не надуешь. И, наверное, как все советские дети, я помню очередь за бананами. В то время как в свободном мире обезьяны бананы получали каждый день, советский человек получал бананы один или два раза в год. Хорошо помню: идешь по улице и видишь очередь. Ты еще не знаешь, что продают, но становишься, потому что привезли что-то хорошее. Это материальные вещи, не духовные. Но ведь и это тоже свобода: я могу работать, заработать деньги и купить банан, когда захочу.
– Вы могли бы рассказать историю Симаса Кудирки? Как он пришел к этому прыжку?
– В 1970 году в Атлантическом океане возле Бостона, у острова Мартас-Винъярд в американских территориальных водах встретились советский рыболовецкий траулер "Советская Литва" и американский корабль береговой охраны, который привез американскую делегацию на конференцию по рыболовному праву, состоявшуюся на советском корабле. Это была первая конференция такого рода, и это была вообще одна из редких встреч представителей двух миров. И когда встреча уже подходила к концу и корабли должны были разойтись, один член советского экипажа, радист, спрыгнул на американское судно. Когда конференция уже заканчивалась, он подал сигнал американцам, предварительно кинув им записку в пачке от сигарет: "Я хочу быть свободным!" Но он не учел одну вещь: американский капитан пригласил советскую делегацию осмотреть его корабль. И когда наш главный герой прыгнул, он встретил там своих советских командиров, которые спросили его: "Симас Кудирка, что вы здесь делаете!?" Он ответил: "У меня нет времени сейчас с вами разговаривать!" – и убежал. Я сейчас смеюсь, потому что вспоминаю, как об этом рассказывал сам Симас. Но это было, конечно, вовсе не смешно.
– Он очень эмоционально рассказывал и показывал в фильме. Это был настоящий корабль?
– Да, тот самый американский корабль, на который он спрыгнул. Полтора года я добивалась разрешения на него попасть, потому что это военное судно. Мы привезли туда Симаса, это было очень важно для фильма, чтобы он вернулся на этот корабль и снова пережил эту историю. В фильме он не рассказывает свою историю, а снова ее проживает.
Американские офицеры очень не хотели его возвращать, но приказ есть приказ
Итак, американцы спрятали его в туалете и велели запереться и никому не открывать. Офицеры послали сообщение в Бостон и Вашингтон, мол, вот такое происшествие, и получили ответ: нужно вернуть Симаса Кудирку обратно. Весь инцидент длился долго, американские офицеры очень не хотели его возвращать, но приказ есть приказ. А советские офицеры тоже не уходили с американского судна. И американцы сказали: ловите его сами. А Симаса так просто не поймаешь, он был очень испуган, он понимал, что это значит – прыгнуть на чужой корабль, что его будущее далеко не блестяще. Его поймали и избили на глазах у американцев и вернули на советский корабль. Может быть, весь этот инцидент так бы и закончился, если бы не некоторые люди из американской делегации. Один из них был Роберт Бриезе, тоже беженец, который бежал из Латвии во время Второй мировой. Он знал, что ждет Симаса на родине. Они рассказали об этом журналистам, и эта информация облетела все новости.
– Важно, что Симас, когда попал на американский корабль, сразу запросил убежища. Он произнес слово asylum. И его выдали уже после этого вопреки законам Соединенных Штатов?
Как Америка с ее идеалами могла отказать человеку в политическом убежище?
– Адмирал, который приказал его вернуть, воспринял ситуацию очень бюрократически. Было уже четыре часа вечера, все хотели идти домой, а тут кто-то просит какого-то убежища. Адмирал болел и сидел дома. Ему звонили домой, он не мог вникнуть в ситуацию, перезванивал другим людям, один звонок за другим, и вся эта процедура превратилась в "испорченный телефон". И, может быть, они и не очень хорошо знали и эти законы, и историю. Ведь Америка никогда не признавала оккупированные Балтийские страны советскими, и в Вашингтоне были литовские дипломаты. Нужно было позвонить им в Вашингтон, потому что Симас ведь был литовцем.
Уже на следующий день начались массовые демонстрации по всей Америке. Все общество было взволновано – по разным причинам. Эмигранты, бежавшие из-за железного занавеса, эту историю восприняли очень лично. К ним присоединились американцы, потому что они не поняли, как Америка с ее идеалами могла отказать человеку в политическом убежище.
– Но сделать уже ничего было нельзя?
Когда я смотрела архивные кадры, у меня слезы наворачивались на глаза
– СМИ уделяли этой теме очень много внимания. Я думаю, из-за этой огласки его посадили в тюрьму, но не расстреляли. Вся международная пресса следила за событием. И он повел себя очень храбро, когда произносил последнее слово. Его судили за "измену родине". Он, думая, что его ждет смерть, решил высказать напоследок все, что думает, и заявил, что не согласен, что он не изменял родине: "Моя родина Литва, а вы оккупировали мою страну!" Но ему дали десять лет лагерей строгого режима, и он отправился в Пермь, потом в Мордовию. И так все и закончилось бы, если бы не люди, которые боролись за его свободу. Это история о том, что может сделать общество, если оно неравнодушно. Люди не то чтобы сходили на один митинг, другой, третий. Это были четыре года упорной работы. Ему помогло чудо. Но оно бы никогда не случилось, если бы не люди, у которых о нем не было вообще никакой информации, кроме его имени и фотографии с карточки моряка, оставленной им на американском судне. Это единственное фото пресса использовала все четыре года. Когда я смотрела архивные кадры, у меня слезы наворачивались на глаза. Я думала о теперешних временах и спрашивала себя, что изменилось с тех пор. Мы видим столько волнующих вещей, но думаем, что достаточно написать в Facebook: I care. В фильме есть две женщины, простые домохозяйки, американские литовки, которые так боролись за Симаса, что дошли до правительства.
– А что же подвигло Симаса прыгнуть? Почему он называет свой корабль "плавучей тюрьмой"?
Представьте себе: ты пристаешь к берегу, и тебя не выпускают с судна
– Когда он был маленьким, его дедушка тоже был моряком и рассказывал ему о пальмах, об океане, о других странах, о том, что там люди другие. Симас мечтал увидеть мир. Советский человек не мог увидеть мир, путешествуя. По этой причине Симас стал радистом и моряком. Другие моряки могли сойти на берег, когда приходили в иностранные порты. А Симасу никак не выдавали советского паспорта моряка. Целых 20 лет. Представьте себе: ты пристаешь к берегу, и тебя не выпускают с судна один раз, другой. Говорят, что может быть, потом когда-нибудь, но теперь нельзя.
– А почему не выдавали?
Несправедливость, которая накопилась за 20 лет, выплеснулась через край
– После Второй мировой войны, когда Литва была оккупирована, один из близких родственников Симаса ушел в партизаны. Симас был еще маленький, учился в третьем или четвертом классе. КГБ хотел завербовать его, но он отказался шпионить за родственником, и за это его избили. Поэтому на него легла тень. К нему не было доверия. Но его прыжок не был спланирован. Это был его последний рейс. Ему надоело плавать и никуда не выходить. У него была семья, он заработал денег, купил новую квартиру, и он думал, мол, не увижу я мира, и не надо. Но во время этой встречи произошла такая ситуация: моряки с американского и советского кораблей начали обмениваться вещами. Одни бросали на борт дружеского корабля кока-колу, другие – обувь. В какой-то момент американец бросил на советский корабль журналы: Newsweek или Time. Какие-то матросы схватили эти журналы, и политрук увидел это и пригрозил им, что они в море больше не выйдут. Нельзя читать капиталистическую прессу. Это был такой контраст: дружелюбные люди, радостная атмосфера. И тут Симас снова остро почувствовал несвободу. И вся несправедливость, которая накопилась за 20 лет, несправедливость системы, жизни выплеснулась через край. Он рассказывал: "Ты работаешь, слушаешь свое радио и боишься сказать другим, что там услышал". Недоверие, невозможность поделиться мыслями, напряжение. Наступил момент, когда он почувствовал: "Я больше не могу здесь находиться!"
– Интересно, что вам удалось поговорить с офицером КГБ, который вел его дело и отправил его, по сути дела, за решетку. Во-первых, как вам удалось с ним поговорить? И во-вторых, почему его в фильме так мало?
– Я очень рада, что он согласился с нами поговорить. Согласился он, возможно, потому, что он был литовец и не был суров. Знаете, в фильме этого нет, но я сняла их встречу. Это тоже была очень трогательная сцена, они обнялись, и Симас говорил: "Ты был ко мне добр, ты меня не бил". Но по драматургии мне нужно было еще показать, как Симас оказался за решеткой, и я не могла показать их встречу.
– Его дело доступно?
– Да, оно доступно для всех в нашем литовском архиве.
– Симаса освободили через четыре года, и он с семьей приехал в Америку. Над этим работала не только общественность, но и политики, которые использовали его имя в предвыборных кампаниях. Вам удалось взять интервью у Генри Киссинджера. Как он согласился?
– Он очень редко теперь уже дает интервью. Мне его секретарь сказала: вам очень повезло, потому что он каждый день получает пять сотен запросов на интервью и всякие комментарии. И у него большой выбор. То, что он согласился, показывает, что эта история была для него важна, он ее помнит очень хорошо. Я была счастлива, когда получила имейл: "Генри Киссинджер встретится с вами".
– Насколько я поняла, в Америке это была известная история, сняли фильм, он был популярен, и Симасу Кудирке писали письма зрители, у него даже были фанаты.
В школе дети изучали холодную войну по истории Симаса Кудирки
– Тогда эта история была очень популярна, в школе дети изучали холодную войну по истории Симаса Кудирки. Когда я встретила Симаса, он жил в Литве, его жена Генуте еще была жива и очень болела. Он ухаживал за ней, готовил еду, кормил ее. Не хотел оставить ее одну даже на пять минут. Я даже не могла представить, что когда-нибудь мы объездим с ним всю Америку. Когда Генуте умерла, он остался один. И фильм, я надеюсь, был для Симаса своеобразной терапией, он очень горевал. Мы начали путешествовать, чтобы он смог пережить еще раз свою жизненную историю. Теперь ему 92. Когда мы были на американском корабле, ему было 87–88 лет. Мы снимали фильм не один год. Но он был еще в очень хорошей форме.
– Симас говорил, что понимал, что он – символ, особый случай. И он сожалел, что ему не удалось больше никого вытащить из тюрьмы, освободить из застенков где-нибудь в Венесуэле или Аргентине, хотя он хотел, писал петиции, участвовал в делегациях. Симас – символ свободы или ограниченной возможности общества на что-то повлиять?
Тогда это не помогло освободить страну, но это был первый камень
– Это правда. Но то, что он сделал, было очень важно. Его поступок дал повод рассказать об оккупации Балтийских стран. Вот это было очень важно: что дело нашей свободы было вынесено в мир. Он сделал большой символический шаг, который всех взволновал. Конечно, тогда это не помогло освободить страну, но это был первый камень.
– Как вы думаете, в современном мире общественность может повлиять на что-то? Возможны ли такие случаи сейчас?
– Первым делом приходят в голову события в Афганистане. Поэтому история Симаса актуальна как никогда. И есть люди, которые стараются спасти афганцев, и наша литовская операция прошла хорошо, Литва смогла помочь тем, кто с нами работал, и привезти их в Литву. Но я знаю и о других случаях, когда люди помогали литовцам, работали с ними, и опять же возникли какие-то бюрократические препоны, и они попали во "второй список". Может быть, мы им поможем, но не теперь.
