В Чили 19 декабря должен состояться второй тур президентских выборов – самых судьбоносных, знаковых и удивительных со времен конца эпохи диктатуры Аугусто Пиночета. За кресло главы государства борются два ярчайших кандидата, являющихся крайними противоположностями друг друга. И оба они – потомки недавних переселенцев из Европы.
Два политика, сражающиеся сейчас за кресло главы Республики Чили, представляют два совершенно непримиримых лагеря, а их противостояние полностью отражает невероятный социально-политический раскол в стране, дошедший в последние годы до точки кипения. Со второй половины 2019 года Чили начали сотрясать волны многотысячных уличных демонстраций и бунтов, то затухавших на время, то разгоравшихся вновь и переходивших временами в вооруженные стычки с органами правопорядка (в которых погибли 34 человека).
Чили сегодня – самая дорогая страна Латинской Америки, в которой цены на базовые товары и услуги вполне сопоставимы с западноевропейскими. Однако доходы большей части населения остались примерно такими же, как и десятилетия назад. Зарплаты, пособия и пенсии у подавляющей части жителей чилийских городов низки, а системы здравоохранения, образования и социального обеспечения работают все хуже – особенно с началом пандемии COVID-19.
Рост экономического неравенства в Чили участники уличных манифестаций считают наследием времен Пиночета. К примеру, много десятилетий назад военная хунта приватизировала всю систему высшего образования, и до сих пор в стране почти нет бесплатных государственных или доступных для бедноты частных вузов.
75 процентов чилийцев, судя по последним опросам, полагают, что наследие Пиночета, как административно-политическое, так и идеологическое, все еще ощущается каждый день и влияет на их жизнь. Однако в Чили, в основном на консервативном севере и на раздираемом местными конфликтами юге страны (между чилийцами европейского происхождения и коренными индейцами и метисами), все еще немало и сторонников диктатуры, обожествляющих покойного Пиночета и считающих, что он в 1973 году спас Чили от "большевистского переворота".
Это в очередной раз стало очень заметно, когда за три дня до второго тура, 16 декабря, в возрасте 98 лет умерла Мария Лусия Ириарт Родригес – жена бывшего диктатора. Большая часть населения столицы Сантьяго немедленно направилась в центр, чтобы отпраздновать это событие, в то время как тысячи других чилийцев начали нести цветы к ее дому и выражать соболезнования в соцсетях.
Фото из твиттера – одна из последних фотографий Аугусто Пиночета и Марии Лусии Ириарт, сделанная в 2005 году:
В октябре 2020 года на долгожданном национальном референдуме граждане Чили подавляющим большинством (78 процентов) проголосовали за разработку новой Конституции – взамен прежнего высшего закона государства, принятого еще четыре десятилетия назад, на излете эры Пиночета. Новый текст будущей Конституции, который разрабатывает специальное законодательное собрание из 155 человек, должен смягчить противоречия в обществе гарантиями более равных прав для всех – на здравоохранение, пенсии и образование. Однако все это произойдет нескоро – этот текст еще будет вынесен на новый референдум, который пройдет, как ожидается, в середине 2022 года. Хотя, в зависимости от результатов нынешних президентских выборов 19 декабря, этого может и не случиться совсем.
Дело в том, что сегодня, как ни удивительно, наибольшие шансы на победу – у откровенно ультраправого популиста, 55-летнего Хосе Антонио Каста. Он немец по происхождению, сын бывшего нациста и офицера вермахта, бежавшего в Латинскую Америку после Второй мировой войны. Каста часто называют "чилийским Трампом" и сравнивают с бразильским президентом Жаиром Болсонару. Он, например, почти откровенно заявляет, что выступает за "твердую руку", жесткий закон и порядок, нерегулируемый капитализм, восхищается Пиночетом и его старой Конституцией, ненавидит социальный прогресс, женщин, иммигрантов, индейцев, ЛГБТ-сообщество, не верит в глобальные изменения климата и опасность пандемии нового коронавируса.
Во время своей кампании Каст, выдвинувшийся от собственной, основанной им в 2019 году ультраправой Республиканской партии, использовал знаковый лозунг "Сделаем Чили великой страной". Его внезапный успех, очевидно, отражает взгляды большинства населения консервативных провинций и разочаровавшихся в традиционных партиях и политиках представителей городского среднего класса, которому надоели рост преступности, насилие и хаос на улицах и волны нелегальных иммигрантов, перебирающихся в Чили из менее благополучных и более бедных государств континента, вроде Венесуэлы или Боливии.
Его не менее яркий молодой противник – откровенно левый потомок выходцев из Хорватии и Каталонии, 35-летний Габриэль Борич (Борик), кандидат от левой коалиции "Одобряю достоинство", бывший студенческий лидер, родившийся на самом крайнем юге Чили, в Пунта-Аренасе (потомки хорватских, шотландских и скандинавских иммигрантов, по разным историческим причинам, здесь составляют большинство населения), и называющий себя "неомарксистом" и прогрессистом. В основе его программы на ближайшее время – фундаментальные изменения законодательства, полная замена частной пенсионной системы в стране на государственную, резкое повышение налогов для частного сектора и столь же масштабное увеличение расходов на социальную сферу и разнообразные пособия для малоимущих.
Комбинированное фото Хосе Антонио Каста и Габриэля Борича из твиттера – оба кандидата в последние дни перед вторым туром посещают в первую очередь те области Чили, где они не особо преуспели в первом туре:
Примечательно, что в первом туре голосования 21 ноября Хосе Антонио Каст набрал почти 28 процентов голосов, в то время как Габриэль Борич получил менее 26 процентов.
О том, какое будущее для себя могут выбрать чилийцы в день голосования 19 декабря, и о том, насколько происходящие в Чили процессы являются знаковыми для понимания всех радикальных изменений, стремительно набирающих силу вообще во всех странах Латинской Америки, в беседе с Радио Свобода рассуждает латиноамериканист, политолог и историк Елена Богуш, соавтор книги "Политическая история Чили в ХХ веке":
– Бурные социально-политические перемены в последние годы происходят в Венесуэле, Бразилии, Боливии, Никарагуа, Эквадоре, вообще практически во всех государствах Латинской Америки. Но, пожалуй, Чили стала своего рода их квинтэссенцией, когда в 2019 году страна просто взорвалась, и на улицу вышел каждый десятый чилиец. Эти протесты полностью поменяли привычную многим из нас благостную картину "чилийского экономического чуда". Стало понятно, что это результат предыдущих 30 лет, что экономический рост сам по себе не ведет к росту всеобщего благосостояния, что проблема неравенства только обостряется. Проблема в том, что пока никто в Чили не представляет себе, как выйти из тупика. Возврат к социальному государству, которое строилось в течение всего прошлого века, но потом было в 1973 году разрушено Пиночетом, вряд ли реален. Но и развиваться дальше в рамках нынешней модели также не получается.
– Чилийское общество сейчас так же расколото на два лагеря, откровенно правоконсервативных сил и откровенно левопрогрессистских, как и очень-очень многие другие народы в мире? И это при любом исходе предвещает проблемы в будущем?
– Проблемы уже есть, и конечно же, они будут при любом раскладе. В Чили примерно с 60-х годов прошлого века избиратели традиционно делились на "три трети", то есть примерно одинаковое число людей голосовали за правых, центр и левых. После ухода Пиночета (который все это разрушил), после смены нескольких демократических правительств страна фактически вернулась к этим трем третям. Но в этот момент начались протесты, затем пришла пандемия, и этот баланс снова был разрушен, началась поляризация общества, размывание центра, ослабление "Христианской демократии" и других традиционных центристских партий. Все это показало голосование в первом туре нынешних президентских выборов.
Опасная тенденция поляризации избирателей заставила обоих кандидатов задуматься о придании некой умеренности своим лозунгам
Но важно то, что эта опасная тенденция заставила обоих кандидатов задуматься о придании некой умеренности своим лозунгам. Борич, например, недавно включил в свою экономическую программу, после первого тура, предложения от поддержавших его "Христианских демократов" и "Прогрессивной партии", сделав ее в целом менее категоричной и радикальной. И Каст также, в свою очередь, отказался от идеи снижения налогов на 10 процентов, как совершенно нереальной, убрал ряд ксенофобных и женоневистнических пунктов. Соответственно, оба они решают одну и ту же задачу – перетягивание центра и неопределившихся на свою сторону.
– Но такая радикальная поляризация, отсутствие мощных центристских партий и движений – это закономерность и Чили, и других стран континента, и это же, по-своему, их беда и проклятие? Вечная "революция", вечный пафос, вечная схватка "всего хорошего со всем плохим" (причем с обеих сторон баррикады противников считают абсолютным воплощением зла) – так будет еще долго?
– Боюсь, что долго. В Чили раньше традиционно были сильны центристские партии. Ведь, например, Радикальная партия была создана еще в XIX веке, а затем, в середине прошлого века, ее место заняла уже упомянутая "Христианско-демократическая партия". Но сейчас мы имеем структурный кризис, или же кризис представительства. Старые партии потеряли прежнее влияние. В XXI веке вот это последнее постоянное чередование правительств – левого, Мишель Бачелет, и правого, Себастьяна Пиньеры, как раз и отражало колебания среднего класса, который не имел политического представительства и был вынужден бегать "слева направо и обратно". И нынешняя поляризация общества, конечно же, свидетельство глубокого политического кризиса. Он выражается еще и в том, что больше половины населения, 52 процента, просто вообще не голосуют, потому что они не чувствуют себя представленными. Соответственно, вместо имевшихся "трех третей" в Чили половина не голосует вообще, а оставшиеся делятся пополам между левыми и правыми, голосуя за крайности.
– Я спрашивал, в общем, не только о Чили, но и про другие латиноамериканские страны. Там примерно та же картина, на мой взгляд. Накал непримиримых страстей, который грозит тем, что пресловутая "латиноамериканская революция" скоро будет еще более кровавой. Или не будет – если ее столь же кроваво подавят.
– Я надеюсь, что до большой крови все-таки не дойдет. Да, я тоже вижу, что в других странах Латинской Америки происходят похожие процессы. Но именно в Чили сегодня это настолько ярко выражено, что мне очень интересно наблюдать именно за этой страной.
– Очень многие наблюдатели, и ваш покорный слуга в том числе, считают нынешние выборы самыми важными вообще со времен окончания эпохи Пиночета. Потому что вот сейчас наконец может стать ясен путь, по которому страна пойдет в ближайшие годы.
– Да, это очевидно, и ведь так считают не только местные и иностранные аналитики, но и, главное, большинство чилийцев, которые говорят и пишут об этом везде, в соцсетях, в прессе, каждый день. Страна опять оказалась на развилке истории. И еще и в несколько парадоксальной ситуации: с одной стороны, почти 80 процентов чилийцев проголосовали за новую Конституцию, то есть за перемены, за отказ от наследия Пиночета, а с другой стороны, первый тур президентских выборов выиграл крайне правый кандидат, который сам голосовал за Пиночета еще на плебисците 1988 года. Безусловно, от того, кто победит на выборах, будет зависеть весь дальнейший конституционный процесс в Чили и весь процесс перемен.
Страна опять оказалась на развилке истории
И это вообще-то уникальное в современной мировой истории событие – попытка изменения основного закона государства (и не просто изменения, а принятия радикально нового) демократическим путем, при участии всего народа. Политологи происходящее уже сравнивают с системой "прямой демократии" в Швейцарии. И напоминают, что подобная форма участия граждан в управлении страной там возникла давным-давно, конечно – но в результате народных восстаний, волнений и так далее. В Чили пока не так.
– Фигуры и Габриэля Борича, и Хосе Антонио Каста, их повестка, их жизненный путь и даже их происхождение – настолько колоритны, что кажется, что в нынешней ситуации в Чили только они и могли возглавить каждый свои лагеря. Давайте начнем с Борича. Он действительно настолько радикальный марксист, социалист и прогрессист, каким выглядит? Особенно часто ему, кстати, оппоненты в вину ставят откровенные симпатии режиму Кастро на Кубе и к нынешней левопопулистской боливарианской диктатуре в Венесуэле. Простите, но я такому человеку симпатизировать не могу, какие бы хорошие лозунги он ни провозглашал и, кстати говоря, каким бы омерзительным, возможно, ни был его главный противник, то есть Каст.
– Мне Борич также не очень симпатичен по многим пунктам. Важно, разумеется, что не только мне – к нему "накопились вопросы" даже у очень многих левых. В первую очередь его упрекают очень скудным опытом в политике, в том числе из-за возраста. Интересно, что часть чилийских и в целом латиноамериканских ультралевых, наоборот, считают его недостаточно радикальным и опасаются, что если он придет к власти, то его политика не будет особо отличаться от политики предыдущих левоцентристских правительств.
Борич резко стал известным в Чили еще десять лет назад, когда он был совсем юным
Борич резко стал известным в Чили еще десять лет назад, когда он был совсем юным. Он тогда организовал очень массовые студенческие протесты, которые тоже потрясли всю страну, возглавил Студенческую федерацию, выиграв, кстати, у кандидата от коммунистов. Поэтому хотя бы этот факт, что он выиграл у коммунистов, говорит о том, что Борич вообще-то совершенно не является классическим тупым сторонником идей какого-нибудь Фиделя Кастро, Уго Чавеса и так далее. Наоборот, его последняя линия – поиск каких-то новых путей для левых сил, а не продолжение старых коммунистических традиций. Он насоздавал кучу новых левых организаций, не буду их сейчас все перечислять.
Когда уже шла президентская кампания, он стал кандидатом от своей широкой левой коалиции "Одобряю достоинство", выиграв праймериз (на которых получил 60 процентов голосов) у коммуниста Даниэля Хадуэ. Так что нужно иметь в виду, что сейчас в Чили вообще-то шанс стать главным левым кандидатом имел настоящий коммунист. На последних теледебатах с Хосе Антонио Кастом 13 декабря у Борича открыто потребовали, чтобы он четко обозначил свои политические предпочтения "без словесных виньеток" – и он высказал симпатии к классической социал-демократии.
Что касается восхищения Кубой и иже с ним: я специально попыталась на днях еще раз проанализировать конкретные его высказывания на эту тему и ничего крамольного не нашла. Тут как-то вспоминается, что и Сальвадора Альенде в свое время тоже обвиняли в том, что он "привез в страну аж 30 тысяч кубинских советников" – а на самом деле в Чили их при его правлении никогда не было. Я обнаружила сейчас лишь нападки Каста, что вот, мол, Борич такой-сякой, "у него двойственные позиции", потому что в июле этого года он как бы осудил силовое подавление протестов на Кубе, но в конце 2016 года после смерти Фиделя выразил соболезнования и даже написал твит #Hasta siempre, comandante! Извините, но, если человек один раз выразил соболезнования по поводу смерти очень известного в мире государственного деятеля, причем с которым он не совсем согласен по политическим вопросам, это просто цивилизованная вежливость, не более.
Борич заявляет, что он против любой диктатуры, и правой, и левой. Кстати, недавно признал, что в Никарагуа Даниэль Ортега превратился в диктатора. Так что у него как раз есть несовпадения с ортодоксальными коммунистами, и сейчас, собственно, он уже договаривается с центристами.
– А кто голосует в Чили сейчас за Борича, каков обобщенный портрет его избирателя?
– За Борича однозначно голосует молодежь. Это поколение, которое выросло при демократии, после Пиночета – но при всей этой демократии оно не видит для себя перспектив развития, не имеет достойной работы, в том числе и из-за сохранения нынешней системы образования. То, что он был лидером студенческих протестов, очень привлекает к нему молодых людей. За Борича голосует центр страны, в первую очередь Сантьяго и главный порт Вальпараисо. В столице в первом туре Борич на 6 процентов опережал Каста. А там сосредоточена большая часть населения страны. Но его меньше поддержали на севере и на сельскохозяйственном юге, в Араукании и соседних областях, где введено чрезвычайное положение из-за всплесков насилия и протестов коренного индейского населения, народа мапуче. Видимо, не индейские жители этого региона больше всего хотят стабильности, которую как раз символизирует Каст, а Борич пугает их, потому что он всегда выступает как сторонник диалога – от которого, очевидно, они устали.
В Чили умеренные левые и центристы напуганы перспективой возвращения ко временам Пиночета
Сейчас, после первого тура, ситуация прояснилась, потому что в его поддержку уже высказались больше десяти центристских и левых партий, христианские демократы, социалисты, экологисты, партия "За демократию", Либеральная, Прогрессистская, Гуманистическая и так далее, и еще разные независимые движения. Все умеренные левые и центристы напуганы возможным резким сдвигом вправо и перспективой возвращения ко временам Пиночета.
– А Хосе Антонио Каст, которого называют "новым Пиночетом", и сравнивают одновременно и с Дональдом Трампом, и особенно с бразильским президентом Жаиром Болсанару – он и правда такой "фельдфебель" в душе? Воспитанный бывшим членом НСДАП, то есть его отцом? Ретроград, поклонник стиля военной казармы, расист, женоненавистник и гомофоб и так далее? Или его противники его, по понятным причинам, демонизируют?
– Нет даже особой необходимости его демонизировать, достаточно просто вспомнить, сколько он прямо сам всего наговорил. Это похлеще Болсанару – по сути, потому что внешне это принципиально всегда спокойный, очень вальяжный политик, этакий типичный чилийский аристократ. Ведет он себя не так грубо и карнавально, его хамство и высокомерие так не бросаются в глаза. Но, если вникнуть в суть, она шокирует. Например, Каст предлагал выйти из Комиссии ООН по правам человека, или ликвидировать Министерство по делам женщин, которое существует в Чили, издевательски замечая, что, дескать, и зачем вообще "этим женщинам" какое-то особое министерство? Он всегда выступал против абортов и делал на эту тему фундаменталистские религиозные заявления. Когда он заявил, что "ни один гей не переступит порога его дома", это тоже прозвучало чудовищно – в Чили общество в целом более чем толерантно в таких вопросах.
Был случай, когда он некую известную актрису обвинил в том, что "она раньше была мужчиной". К этой теме вернулись на последних дебатах – журналист просто в лоб его спросил: "Вы помните, что вы говорили? Это, вообще, как и что?!" Каст, потупив взор, ответил, что, да, он понимает, что в стране существует закон, который требует уважать права таких людей. Однако журналист тут же его переспросил: "Так вы согласны с тем, что вы говорили раньше, или нет?" И Каст сказал: "Да, я ошибся, я больше не буду делать таких заявлений".
Каст предлагает вырыть глубокий неприступный ров на северной границе Чили, чтобы в страну не пробирались мигранты из Венесуэлы
Еще он известен тем, что предлагает вырыть глубокий неприступный ров на северной границе Чили, с Боливией и Перу, чтобы в страну через эти государства не пробирались мигранты из Венесуэлы, которых сейчас в Чили уже больше 200 тысяч, в основном нелегальных. Это в целом большая отдельная проблема, но решается ли она копанием рва? Сам факт того, что Хосе Антонио Каст не просто сторонник Пиночета, а на самом деле классический фашист, пугает многих чилийцев, которые еще прекрасно помнят 17 лет диктатуры. Каст ведь заявил во время избирательной кампании, что "если бы Пиночет был жив, он, конечно, проголосовал бы за меня". В Чили это многих не может не отталкивать.
– Так что же нам говорит то, что Каст набрал так много голосов избирателей уже в первом туре? Ведь вряд ли за него голосовали только миллионеры, бывшие престарелые офицеры времен диктатуры или какие-то зажиточные католические фундаменталисты из глубинки. Столько их в Чили не наберется.
– Каст в действительности набрал не так много – 28 процентов в первом туре при явке 47 процентов, это в действительности лишь чуть больше 12 процентов чилийцев, имеющих право голоса. И он опередил Борича ведь всего на 2 процента, а с учетом явки это разница всего в 1 процент между ними. И чаша весов во втором туре вполне может склониться в пользу Борича, о чем говорят и последние опросы. Хотя исторически в Чили всегда во втором туре побеждал кандидат, который набрал относительное большинство в первом.
В целом объяснение в том, что за правых голосуют не только зажиточные слои населения. У них довольно большой процент сторонников среди жителей бедных окраин Сантьяго, которые очень устали от бесконечных войн наркоторговцев, уличных перестрелок, они также хотят стабильности. И еще один интересный момент – все-таки 20 процентов чилийцев проголосовали против новой Конституции, так вот эта цифра коррелирует с количеством людей, проголосовавших за Каста в первом туре. В итоге – да, конечно, у него есть социальная база, и довольно прочная. Но говорить, что это много, что это большинство, я бы не стала. Глобальный вопрос таков: какая часть общества каким страхом сильнее мотивирована, чего больше боятся чилийцы, если совсем грубо, фашизма или коммунизма?
– Судя по контенту тамошних социальных сетей, который я вижу, почти сто процентов наших бывших соотечественников, живущих в Чили, а диаспора русскоязычная там весьма большая (особенно если учесть, насколько далеко от России эта страна находится), придерживаются откровенно правых, если не прямо пиночетовских взглядов, и мечтают о победе Каста. Причем речь идет о недавних эмигрантах из России, а не о фашиствующих правнуках каких-то бывших белогвардейцев, вроде такого человека, как Мигель Краснов. Это как объяснить?
– Я общаюсь с разными русскими в Чили в соцсетях, по старой памяти, и это объясняется довольно просто. В этой стране сейчас живет не менее 4 тысяч русских, и в основном это, да, недавние иммигранты, люди, которые начали уезжать туда из России в 90-х годах, и потом приезжали в Чили все два десятилетия этого века –в поисках экономической стабильности.
Им нет дела до чилийских пенсий, бедняков, образования, они просто видят уличные беспорядки, поджоги, грабежи, и это их пугает
Это люди уже состоявшиеся, у многих есть какой-то свой мелкий или средний бизнес, а условия для него, конечно, несравнимы в Чили и в России (естественно, в пользу Чили). И этот образ экономического чуда, маленькой стабильной страны, и обусловил их выбор. И поэтому сейчас любые потрясения их пугают, как угроза их личному благополучию. И поэтому они, разумеется, крайне негативно восприняли протесты, начавшиеся два года назад. Им нет дела до чилийских пенсий, бедняков, образования, они просто видят уличные беспорядки, поджоги, грабежи, и это их пугает. А Борич для них – какой-то недоучившийся студент. Они просто хотят спокойствия – любой ценой.
– Мы все время говорим о нерешенных проблемах Чили. Но в прошлом году все же состоялся уже нами не раз упомянутый референдум по принятию новой Конституции, которая не менялась до этого со времен Аугусто Пиночета. Вроде бы это событие должно было разрешить хотя бы часть накопившихся в стране противоречий, от политических до социально-экономических. И что, они хоть немного разрешились?
– Нет, к сожалению, не только не разрешились, а скорее еще больше обострились. Потому что ко всем проблемам добавилась еще и пандемия, которая потрясла экономику Чили. Но все-таки есть еще надежда, потому что почти 80 процентов чилийцев проголосовали за новую Конституцию, а также и за то, чтобы она была разработана не Конгрессом, а специальным Учредительным собранием. Это собрание было избрано в прошлом мае. Я лишь хочу напомнить, что весь этот процесс замедлился из-за пандемии, перенесли и референдум, перенесли и голосование и так далее, и в целом все идет медленнее, чем изначально предполагалось. Только 4 июля это Учредительное собрание начало работу. Пока у него есть 9 месяцев, которые могут быть еще продлены на 3 месяца, для разработки новой Конституции. Сейчас левые опасаются, что возможный приход к власти Каста, как минимум, сильно осложнит эту работу по разработке Конституции. А в худшем случае он может просто Учредительное собрание распустить.
– Вообще-то, в Чили в новейшую эпоху уже дважды у власти была социалистка-президент – Мишель Бачелет. Они по два раза ведь менялись на посту, с пока действующим главой государства Себастьяном Пиньерой. О чем мы также упомянули уже. И та, и нынешний, они в общем политики умеренные, не радикальные. Классические левоцентристска и правоцентрист. Но почему ни Бачелет, ни Пиньера, понимая всё, ничего сделать толком не смогли для улучшения жизни народа? Конечно, своими способами, так, как они видели будущее страны?
– Именно поэтому и не смогли – из-за того, что все демократические правительства после ухода Пиночета действовали в ограниченных рамках возможного, шли по пути постепенных компромиссных решений. Это долгое время было неизбежно, потому что по Конституции военные сохраняли большую часть власти, любые резкие движения были чреваты новым переворотом. Во всяком случае, еще в 90-е годы военные прямо намекали на это, и сам Аугусто Пиночет, который оставался главнокомандующим, был первым, кто заявлял: "Ребятки, чуть что – мы опять выйдем на улицу на танках".
Сегодня социально-экономическое неравенство в Чили остается одним из самых вопиющих в Латинской Америке
Соответственно, старая экономическая модель оставалась нетронутой. Социальные реформы проводились, но постепенно и понемногу, и не решали основных проблем. Пенсии, образование – в частных руках, социальные гарантии фактически отсутствуют, и экономический рост не приводит к общему повышению уровня жизни. То есть он повысился – но у немногих. Сегодня социально-экономическое неравенство в Чили остается одним из самых вопиющих в Латинской Америке – 1 процент самых богатых чилийцев владеет 25 процентами национального богатства, а 50 процентов самых бедных семей – 2 процентами.
Видео из твиттера - силовое подавление протестов в Сантьяго в октябре 2019 года:
– На мой взгляд, у них просто не хватило ни таланта, ни решимости, они не справились. Потому что два срока Пиньеры и два срока Бачелет – это последние 16 лет, это XXI век, ну, какой Пиночет уже их пугал? Кстати говоря, при Пиночете роль вооруженных сил, как "гаранта институциональности" в Чили, и правда ведь была официально закреплена в Конституции. Сейчас, конечно, ничего этого нет – но опасность военного переворота хоть какая-то есть? Или постепенного сползания к диктатуре под прикрытием новых законов и нечестных выборов? Так часто бывает. В Венесуэле так и случилось.
– Возможен, скорее, второй вариант. Классический военный переворот – вряд ли, да в случае победы Каста в нем и не будет необходимости. Уж если правоцентрист Пиньера вывел на улицу военных во время протестов 2019 года, то, безусловно, Каст пойдет намного дальше. Когда ему на последних дебатах задали этот вопрос, он очень снисходительно ответил: "Господа, ничего этого не понадобится. Потому что если бы я был на месте Пиньеры, просто ничего бы этого не случилось с самого начала. Не было бы никаких протестов". Ведь еще незадолго до переворота, устроенного Пиночетом, в Чили в армии утвердилась так называемая "Доктрина генерала Рене Шнейдера", бывшего главнокомандующего, которая провозглашала, что армия будет защищать любой ценой Конституцию и любого избранного президента, кем бы он ни был. Но я уверена, что все-таки Хосе Антонио Каста они будут защищать с гораздо большим удовольствием.
– То есть в Вооружённых силах Чили все еще сильны правые, а может быть, ультраправые настроения?
– Думаю, что да, особенно учитывая то, как военные вели и ведут себя, когда армия была выведена на улицы в 2019 году. Сколько было выпущено этих резиновых пуль, часть которых оказалась вовсе не резиновыми, а настоящими, боевыми? Чилийская армия всегда готова подавить любые протесты – особенно если ей будет дан сигнал сверху.
