"Россия – страна с непредсказуемым прошлым". Я никогда не понимал, почему эта острота сатирика Михаила Задорнова (эволюция его взглядов, кстати, во многом повторила эволюцию преобладающих в России воззрений) считается именно остротой, шуткой, bon mot. По мне так это просто констатация факта, причем касается она не только России.
История – не столько то, что произошло когда-то, сколько то, как мы представляем себе события прошлого. Настоящее и прошлое – сообщающиеся сосуды: представления об истории влияют на многие наши нынешние действия, которые, в свою очередь, способны привести к переоценке каких-то былых событий. Именно это происходит сейчас в связи с войной в Украине, причём в масштабах, осознать которые ещё только предстоит.
Историк на троне
Владимир Путин занимался историей столь активно и внимательно (что не означает хорошо), как мало кто из лидеров России за все века её существования. Предположу, что амплуа историка-любителя, автора статей о кануне Второй мировой войны и кознях Польши, нравилось ему не меньше, чем роль президента России, борца за восстановление – как выяснилось, любыми средствами – её имперского величия. А может, этот пожилой, жестокий и явно очень одинокий человек воображает себя одновременно и вершителем истории, и её исследователем, историком на троне – подобно тому, как были некогда философы на троне, вроде Марка Аврелия.
Как бы то ни было, Путину удалось за 20 с лишним лет выстроить свою версию истории и внушить её значительной части россиян в качестве единственно верной. Она проста и сложна одновременно. Проста, потому что основана на немудреной истине любого воинственного национализма: наши всегда правы. При этом "наши" ассоциируются не столько с конкретным народом, в данном случае русским, сколько с государством. Национализм путинского официоза – это одновременно и имперство, хотя по всем "правильным" теориям империя и нация сочетаются плохо. Вот тут как раз и начинается сложное. Ведь "Русский мир" – это империя, управляемая из Москвы, хотя в этой империи живут не только русские, и трудно понять, почему татарин, осетин или якут должен считать "Русский мир" своим и желать его торжества. Об украинце или белорусе, 30 лет имеющих собственные государства, и не говорю.
На этом сложности не заканчиваются. Если воплощение и средоточие "Русского мира" – это государство, то получается, что любое российское государство хорошо и правильно, а служба ему – наиболее достойное занятие для русского человека. На этой почве Путин и провел свой главный исторический фокус. Он причудливо слил воедино досоветское, советское и антисоветское наследие России, в выгодной и симпатичной ему, Путину, интерпретации. С одной стороны, "плохой" Ленин, который разрушил прежнюю Россию и "изобрел" Украину. С другой – вроде как диктатор, но в целом позитивный Сталин, который превратил СССР в настоящую империю – хоть, увы, и не уничтожил окончательно союзные республики, особенно зловредную Украину, которой Путин по-настоящему одержим.
Цари и большевистские вожди, двуглавый орел и советский гимн, Владимир Ленин на Красной площади и Антон Деникин в Донском монастыре, "ордена Трудового Красного Знамени Московский институт транспорта имени Императора Николая II" (подлинное название одного из российских вузов до 2017 года)... Амальгама, основанная на идее России как собирательницы земель. Каких и до какого предела? А это как пойдет, ведь, как сказал однажды сам Путин, "границы России нигде не заканчиваются".
"Победобесие" как путь к войне
Центром исторических представлений Владимира Путина является, как известно, Вторая мировая война. Точнее, та ее часть, которая в советско-российской терминологии зовется Великой Отечественной, а ещё точнее – её победоносное для сталинского СССР завершение. Культ Победы изобрел не Путин, он появился в позднесоветские времена, но при Путине совершил парадоксальную эволюцию, превратившись в нечто противоположное изначальному поминовению и почитанию жертв и усилий советских людей в 1941–1945 годах.
Суть этой эволюции – расчеловечивание Победы. Естественный уход поколения ветеранов и очевидцев произошел как раз при Путине и оказался кстати. Без них стало проще превратить День Победы в милитаристский праздник, а память о Второй мировой – в предупреждение нынешним врагам, истинным и выдуманным: можем повторить! С 24 февраля и повторяют, правда, без былого блеска.
Ну а поскольку идеология в путинском государстве отдана на откуп исторически малограмотным постмодернистам-любителям, то эстетика "победобесия" начала быстро смещаться в сторону не победителей, а побежденных во Второй мировой. Логическое завершение она нашла в агитации за войну против Украины – с недосвастикой Z и истерическими обвинениями в адрес соседней страны. К примеру, я долго думал, чтó же напоминает мне этот нашумевший пропагандистский клип. Потом вспомнил: он выглядит как диковатая пародия на песню молодых нацистских штурмовиков из фильма "Кабаре".
Но дело даже не в эстетике, а в духе "победобесия". Важной составной частью советского культа Победы была антивоенная агитация: "Это не должно повториться" – прямая противоположность "Можем повторить". Обстоятельства начала вторжения в Украину 24 февраля 2022 года столь же противоположны нападению нацистской Германии на СССР 22 июня 1941-го. Бомбили тот же Киев, только враг пришел с востока, почему-то назвавшись братом. И тем самым (наверное, это ещё толком не осознают в Москве) "обнулив" в исторической памяти, причем не только украинцев, память об освободительном походе Красной армии. Белая буква Z заслонила и перечеркнула красную звезду, потому что нынешняя агрессия актуальнее былого освобождения.
Список обнуленных
Историческая политика путинского режима давно строилась вокруг "борьбы с фальсификацией истории", главным образом касающейся "пересмотра итогов Второй мировой войны". На практике это означало восстановление с небольшими коррективами советских представлений о войне и роли в ней СССР. Прежде всего речь шла об отрицании центрально- и восточноевропейского взглядов на Вторую мировую. В них наряду с преступлениями нацизма и немецкой оккупацией присутствует и пакт Молотова – Риббентропа, и ставшие его следствием репрессии и депортации на территориях, отошедших в 1939–1940 годах к империи Сталина, и не всегда дружественное к местному населению поведение Красной армии в 1944–1945-м, и недобровольное включение востока Европы в сферу влияния СССР по итогам Второй мировой войны.
На страже чего стоит историческая политика Кремля, в 2020 году подробно объяснял один из её проводников, историк Алексей Миллер: "Тот нарратив, который мы защищаем, – и было бы странно, если бы мы этого не делали, – рисует борьбу добра с абсолютным злом, в качестве которого выступает нацизм. И мы в этом нарративе играем ключевую роль как сила, внёсшая решающий вклад в разгром гитлеровской Германии. А другой нарратив отводит нам роль "нераскаявшегося тоталитаризма", одного из двух, ответственных за развязывание Второй мировой войны и все ужасы, случившиеся в ХХ веке. Этот вопрос напрямую определяет статус страны в современном мире".
Что ж, господина Миллера и его единомышленников можно "поздравить": с началом российского вторжения в Украину неприятный им восточноевропейский исторический нарратив одержал окончательную победу, вне зависимости от исхода самой войны. И наоборот, их собственное представление о недавней истории России и Европы "обнулилось". Теперь нигде за её пределами изолированная Россия не будет восприниматься иначе как та самая нераскаявшаяся диктатура, антипод послевоенной Германии. А разрушенные украинские города послужат трагической иллюстрацией для каждого, кто захочет ткнуть пальцем в сторону России и русских: да они всегда такими были! И даже если это неправда, или по меньшей мере не вся правда, на фоне войны и её последствий разбираться в тонкостях никто не будет.
Любая большая война – это торжество упрощения: мы или они, добро или зло, белое или черное
Вообще, любая большая война – это торжество упрощения: мы или они, добро или зло, белое или чёрное. Она порождает такое же отношение к истории – без оттенков. Путин с огромным отвращением и ненавистью, как какой-нибудь царский министр или белогвардейский генерал, говорил об украинском национализме в речи 22 февраля, на две трети посвященной изложению его исторического credo. Но он не должен удивляться тому, что в результате его войны украинцы выработают куда более боевитое и бескомпромиссное представление о своей нации и её прошлом, чем могло бы быть при более естественном и мирном развитии. А Россия и русские на пару поколений вперед станут для них синонимом зла и тьмы, тем соседом, принесшим беду, на противопоставлении которому Украина и будет восстанавливать и достраивать себя.
Однако эта война – не только о Украине, но и о России, в том числе о её прошлом, которое преломляется, а иногда и ломается, в настоящем. С началом вторжения в Украину путинское правление приобретает новое измерение: похоже, это окончательный трагический провал очередной попытки европеизации России, начатой ещё при Михаиле Горбачеве. Почему так случилось? Можно ли в обозримом будущем это исправить? Есть ли у России надежда? Вот первые вопросы новой исторической эпохи, начавшейся на рассвете 24 февраля 2022 года бессмысленными и беспощадными ударами по Украине.
Ярослав Шимов – историк и журналист, обозреватель Радио Свобода
Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции
