В Словакии возникла гражданская инициатива "Паспорт Нансена 2.0", объединившая граждан России в странах Европейского союза. Её участники говорят, что "хотели бы порвать свою связь с родиной и перестать ассоциироваться со страной, развязавшей и продолжающей войну".
Последние события вокруг войны России против Украины, а также ряд законов, которые принимаются Москвой в стремлении ограничить какие-либо связи россиян со странами, признанными недружественными, заставили живущих в Европейском союзе россиян задуматься о том, как им жить дальше в этих непростых условиях. Война принесла с собой значительные сокращения штата российских посольств и консульств практически во всех странах ЕС, и это поставило под угрозу оформление загранпаспортов и предоставление других услуг для живущих в ЕС граждан России. По этой причине граждане России инициируют возвращение нансеновских паспортов, которые действовали в основном в начале прошлого века.
Нансеновский паспорт появился в 1922 году. Его придумал комиссар Лиги Наций по делам беженцев Фритьоф Нансен, столкнувшийся в своей работе с огромным потоком людей, бежавших тогда из России после Гражданской войны и революции. Вначале нансеновский паспорт выдавался русским эмигрантам, которые не хотели ассоциировать себя с Советским Союзом, то есть оформлять советский загранпаспорт. В это время нансеновские паспорта в числе прочих получили Иван Бунин, Владимир Набоков, Сергей Рахманинов, Илья Репин, Игорь Стравинский и многие другие известные люди. Впоследствии нансеновский паспорт стали выдавать и другим беженцам, которые не могли получить обычный паспорт. Решением Лиги Наций от 12 июля 1924 года держателями нансеновских паспортов стали около 320 тысяч армян, спасшихся от геноцида 1915 года и рассеявшихся по многим странам мира.
В 1942 году паспорт признали правительства 52 государств мира, всего было выдано более 450 тысяч таких паспортов. Сегодня нансеновский паспорт снова мог бы помочь. Вот как объясняют эту необходимость в петиции те, кто объединился, чтобы такие паспорта снова стали предоставлять:
"Наличие российского гражданства у резидентов Словакии может представлять потенциальную угрозу спокойствию гражданского общества Словакии. В глазах некоторых граждан, непосредственно пострадавших от войны, развязанной Российской Федерацией, или же ярко симпатизирующих народу Украины, обладатель российского паспорта является представителем государства, напавшего на Украину. Невозможно всем вокруг рассказать о своей активной гражданской позиции, окружающие нас люди в первую очередь видят в нас граждан России. И чем дольше будет длиться война, чем больше на этой несправедливой и ненужной войне будет происходить страшных случаев по отношению к простым людям, детям и старикам, тем сильнее во всем мире будет градус ненависти ко всему, связанному с Российской Федерацией. К сожалению, справедливый гнев будет возникать, и нельзя исключить того, что направлен он будет и на людей, искренне не желающих иметь никаких связей с российским государством. Мы призываем стремиться к тому, чтобы почвы для подобного гнева, который может происходить на глазах всех граждан мирной Словакии, в том числе и на глазах детей, не было вовсе или хотя бы чтобы проявления агрессии свелись к наименее возможному уровню".
Пока что больше всего сторонников возобновления выдачи нансеновского паспорта – в Словакии, где и возникла эта инициатива. В то же время, как говорят живущие в этой стране россияне, к ним уже присоединились граждане России в других странах ЕС. В Европейском союзе к 1 января 2021 года проживало более миллиона обладателей российских паспортов – точную цифру определить сложно, так как эмигранты постоянно получают гражданство в странах Евросоюза. Нынешняя инициатива рассчитана скорее на тех, кто уехал из России недавно или только собирается уезжать. Участники инициативы "Паспорт Нансена – 2.0" Мария Леонова и Евгений Бугреев рассказывают о том, почему они добиваются возрождения нансеновских паспортов и с чего всё начиналось:
Евгений Бугреев: Наша инициатива возникла стихийно, благодаря активным действиям нескольких человек. Сначала появилась страница в фейсбуке, потом инициативная группа, потом петиция, затем стали происходить встречи с депутатом парламента Словакии и правительством этой страны. Судя по тому, сколько людей подписали петицию, я бы оценил поддержавших нас в 200–400 человек.
Мария Леонова: Я бы сказала, если говорить обо всех странах, где есть заинтересованные в нашей инициативе люди, которые приходят к нам, заполняют на нашем сайте заявку, поддерживают нашу петицию, то речь идет о полутора тысячах человек. Это если просто говорить о количестве заявок и людях, которые выступают за наши инициативы.
– Ваша инициатива возникла в связи с событиями, которые происходят в Украине, или же раньше?
Суть инициативы в том, чтобы избавить живущих в Европе граждан России от угрозы
ЕБ: Она целиком и полностью возникла как следствие тех процессов, которые начались после начала войны в Украине. Здесь дело в том, что в Словакии сложилась в чем-то уникальная ситуация. У нас есть сообщество граждан России, людей, которые перебирались сюда на постоянное место жительства. Мы не имели, как в Германии, какой-то поддержки, выплат, поэтому в основном сюда приезжали активные люди, с предпринимательским складом ума. Возможно, именно это повлияло на то, что Словакия выступила достаточно активно. А началось все с того, что после того, как началась война, люди, которые в свое время приняли достаточно взвешенное решение о том, что мы не можем поддерживать политику России, стали поддерживать Украину и беженцев, которые стали прибывать в том числе и в Словакию. В городе Банска-Быстрица у меня есть два вечерних клуба, мы там делали склады еще до того, как для беженцев приняли социальные меры поддержки государства. Мы открыли склады и принимали помощь для беженцев: туда приносили одежду, спальные мешки, пеленки, памперсы, различного рода средства гигиены и так далее, а мы потом это передавали и отправляли дальше. Когда развернулась эта деятельность, стало понятно, исходя из той информации, которую транслировала Россия, что помощь Украине и ее гражданам по российским законам была признана нелегальной. Нам стало понятно, что мы либо молчим и скрываемся, что нам не позволяла делать, я бы сказал, наша совесть, либо мы активно действуем и тогда становимся под удар со стороны российского правоохранения. Тогда возникла мысль, каким образом нам избежать этой угрозы? Ведь по сути дела с Россией нас связывает наш паспорт, наше гражданство, от которого мы не можем взять и одномоментно избавиться. И суть инициативы была как раз в том, чтобы избавить живущих в Европе граждан России от угрозы. Ведь эти люди сознательно и достаточно давно, еще до войны, приняли решение эмигрировать из России, руководствуясь теми ценностями, которые не позволяли им находиться в России. Вот из-за этого все и началось.
МЛ: Я полностью согласна с этим мнением. Я немножко позже присоединилась как активный участник к инициативе, но с первых дней поддерживала саму идею. Когда прошло время первоначального шока от событий, у меня не было даже мысли, что я не пойду помогать, потому что есть какой-то закон... Естественно, я начала ходить в Центр гуманитарной помощи, естественно, мы начали всей семьей оказывать поддержку. И не было абсолютно никаких сомнений, что это нужно делать, несмотря на существующие российские законы. Впоследствии, когда я узнала об этой инициативе, то поняла, что это коснется и меня, когда в 2024 году, например, закончится срок действия моего российского паспорта, или это произойдет с близкими.
– То есть идея возобновить выдачу нансеновских паспортов возникла из опасений, что Россия, оценив вашу деятельность в Словакии по помощи Украине, могла бы, например, перестать продлевать заграничные паспорта или каким-то образом препятствовать получению нового паспорта?
ЕБ: В целом – да, но вопрос немножко, наверное, сложнее. Ведь понятно, что Россия своими действиями поставила себя на уровень тех стран, которые исторически совершали аналогичные страшные военные преступления, акты военной агрессии… той же Германии. Может быть, это относится не ко всем гражданам России, проживающим в Евросоюзе или в Словакии, но я, например, изначально не хотел бы ассоциироваться с государством, которое проводит такие действия, такую политику и совершает такие страшные преступления. Поэтому лично для меня имел значение и фактор связи с Российской Федерацией. Я не знаю, насколько это значимо для всех участников инициативы, но этот фактор, тем не менее, есть. Еще есть фактор, что мы живем нашей жизнью, работаем, платим налоги, занимаемся бизнесом, у нас здесь рождаются дети, дети ходят в школы, в садики, мы имеем свои планы, строим свою жизнь. И из-за того, что сейчас мы каким-то образом проявляем свою точку зрения, из-за того, что мы элементарно не молчим или комментируем что-то, размещаем посты, помогаем гражданам Украины, помогаем беженцам, за все за это мы можем оказаться в тюрьме. Из-за действий Российской Федерации, которая элементарно может не продлить нам паспорта, может отменить нам паспорта, может заставить за этими паспортами приезжать на территорию Российской Федерации и нас потом не выпустить и таким образом разрушить всю нашу жизнь, все, к чему мы стремились. Это, безусловно, очень важный фактор, и наверное, да, он – важнейший.
– В этой связи вы все-таки настаиваете на том, что не хотели бы оставаться гражданином Словакии? Ведь теоретически, если вы сталкиваетесь с проблемами в российском консульстве или посольстве, то вы могли бы, например, получить гражданство Словакии. Вы настаиваете, что хотите все-таки сохранить связь с Россией?
ЕБ: Здесь дело не в том, что мы хотим сохранить связь с Россией, а дело в том, что законы Словакии в данном случае не позволяют нам стать гражданами этой страны. Я думаю, каждая страна Евросоюза имеет схожее законодательство, и невозможно, приехав и прожив какой-то очень ограниченный период времени, например, год или два в стране, по своему желанию получить гражданство и отказаться от гражданства той страны, из которой ты приехал. Для Словакии, например, эта норма составляет по разным критериям, по разным поводам переезда – от 5 до 10 лет. Для беженцев это один срок, для людей, которые выходят замуж за граждан Словакии, – другой срок. Для меня, например, как для предпринимателя, – пять лет до получения статуса ПМЖ, а потом еще пять лет до возможности подавать на гражданство. И все эти пять лет я не могу иметь иной статус, я остаюсь гражданином России, имеющим ПМЖ на территории Словакии. Мы просили как раз не о том, чтобы нам сохранили гражданство России, а чтобы эту связь разрушить, каким-то образом легализовав наше присутствие здесь. Инициатива называется "Паспорт Нансена 2.0" ровно по этой причине. Насколько это известно из исторических данных, Фритьоф Нансен в свое время предложил этот документ как раз для российских эмигрантов, которые оказались во многом в похожей с нами ситуации после революции и Гражданской войны. Того же хотим и мы. Мы хотим, чтобы связь с Российской Федерацией, благодаря которой мы можем быть репрессированы в России, благодаря которой нас окружающие до сих пор идентифицируют как граждан Российской Федерации со всеми, мягко скажем, нежелательными для этого последствиями, была разрушена. И при этом чтобы мы получили легальный статус, который позволил бы нам просто продолжать нашу жизнь. При этом мы не претендуем ни на какие льготы, ни на какие выплаты, ни на какие обучения. Например, некоторые говорят: "Подайте на статус беженца". Но статус беженца, во-первых, для нас недостижим, во-вторых, он влечет за собой, например, бесплатное страхование в Словакии, а это уже будет означать, что мы получаем какую-то льготу. А мы не хотим льгот, мы хотим спокойным образом дождаться возможности подавать на гражданство. Необязательно это должен быть нансеновский паспорт, это может быть любой другой документ, который нам выдавали бы в странах Европейского союза.
– Вы говорите, что покинули Россию недавно, но еще до войны, что вас заставило это сделать?
МЛ: Мысли о том, что нужно уезжать из России, в нашей семье начали возникать после 2014 года, после Крыма. Я думаю, что таких людей очень много. Но складывалось это понимание постепенно. Сначала из Москвы мы думали переехать в Санкт-Петербург, чтобы вроде бы поближе к Евросоюзу, рассматривали разные варианты, естественно, были какие-то бюрократические вопросы. В общем, если говорить очень коротко, мы никак не могли решиться, где-то не хватало возможностей, где-то не хватало смелости, наверное. Мы переехали в результате в середине 2020 года, в разгар пандемии. Поняли, что просто дальше это все невозможно наблюдать, что это небезопасно, это очень тяжело морально. И, оглядываясь назад, все эти почти два года, что я здесь, я каждый день благодарю себя за это решение. Я бесконечно счастлива, что мы сделали это, если говорить о нашей семье. Наверное, последней каплей стали репортажи об избиении людей на митингах, репрессии, на основании дел, взятых абсолютно из воздуха, ситуация с задержанием Алексея Навального. У меня сложился собирательный образ небезопасной страны, где могут осудить просто за твой социальный статус, из-за взглядов, страны, где нет свободы слова, свободы даже мыслей, я бы сказала. Вот эта нескончаемая ситуация, в которой ты не видишь никаких вариантов для развития, для выражения себя… И я немножко отступлю в сторону… собирая подписи под петицией с призывами возобновить выдачу нансеновских паспортов и против войны, я видела в глазах людей ту же боль от того, насколько им тоже было тяжело принять решение о переезде, но они просто не видели другого выхода. У меня было то же самое.
Произошло возвращение логики, когда большевистская целесообразность заменяет вопросы морали
ЕБ: Я бы сказал со своей стороны, что я достаточно давно, еще со школы, интересуюсь историей, в первую очередь историей России, Российской Федерации, Российской империи, Советского Союза, и я с начала нулевых видел достаточно много аналогий с тем, что происходило в 1920-х и в начале 1930-х годов. Вещи, о которых я читал, начинали повторяться, и я видел, что Путин ведет страну ко все большим и большим проблемам. И по сути мое решение было в свое время принято именно исходя из того, что я не хотел, чтобы это происходило с моими детьми, а я происхожу из семьи, у которой и со стороны мамы, и со стороны отца были репрессированные, были сосланные, были раскулаченные. И когда появилась финансовая в том числе возможность переехать, я в 2016 году это сделал. И уже больше шести лет я живу в Словакии.
– Евгений, поскольку вы говорите об истории, вы не могли бы немножко подробнее рассказать о том, какие параллели вы видите в происходящем в России с историческими событиями?
ЕБ: Этот разговор можно вести, я думаю, не один час, параллелей много. Самое простое… Вы прекрасно понимаете, какое было отношение к частной собственности в Советской России и в Российской Федерации. Советская Россия, когда ей понадобилось после разрухи и Гражданской войны каким-то образом укрепить в первую очередь свое экономическое положение и прокормить свое население, ввела НЭП: обогащайтесь, трудитесь, развивайте частную инициативу и так далее. Народ начал богатеть, экономика начала поправляться. Как только молодая Советская республика набралась сил, все это начало сворачиваться на основании в первую очередь того, что частная собственность коммунистами, большевиками никогда не признавалась как что-то незыблемое. Сегодня это принадлежит одним, завтра принадлежит государству или другим людям и так далее. Я видал, что это начинало происходить в России. Например, дело ЮКОСа – то же самое. Частная компания, которая хотела реализоваться, в том числе и на международных рынках, была фактически уничтожена. Дальше – больше. Возьмите собянинскую "ночь длинных ковшей", например. То же самое – люди с документами развивали свой бизнес, и в одну ночь они лишились всего, им сказали, что "фиктивные бумажки, которыми вы пытаетесь защититься, не стоят ничего". Ну, и так далее. Что касается прав, человеческих свобод, отношения к человеческой жизни, примеров много. Возвращение этой логики, когда, можно сказать, большевистская целесообразность заменяет вопросы морали… это достаточно глубокий вопрос, но я видел этому подтверждения. Я верующий человек, в том числе это происходило и с религией, делалось – что целесообразно. Сейчас это проявилось гораздо ярче. Мы видим, например, что священников осуждают за то, что они фактически несут проповедь "не убий", выступают против войны, и – пожалуйста, вот вам штраф. Это все не случилось за один день, эти черточки, черты, случаи я видел достаточно давно и понимал, что к этому все катится. Ну, а подробнее, думаю, каждый, кто следил за политической жизнью России последние 15 лет, может достаточно легко обнаружить и другие примеры.
Это был рассказ живущих в Словакии россиян Марии Леоновой и Евгения Бугреева об инициативе "Паспорт Нансена – 2.0". Оба они надеются, что к ним присоединятся граждане России в других странах Евросоюза. По мнению депутатов и чиновников ЕС, с которыми они общались, наилучшим вариантом было бы общее консолидированное решение, принятое на уровне всего Евросоюза. В ЕС есть возможность выдавать так называемый паспорт иностранца, который дает похожий с нансеновским статус.
