Одновременно: закон об отмене возрастных границ для контрактников и поход Владимира Путина в госпиталь к российским военным, получившим ранения и увечья в ходе "спецоперации". Отец родной. Достаточный ли это стимул для набора новых бойцов, готовых умирать за идею "денацификации братьев"? В эфире: публицист и правозащитник Александр Подрабинек, политик Николай Кавказский, журналист Александр Мельман. Ведет программу "Лицом к событию" Елена Рыковцева.
Видеоверсия программы
Елена Рыковцева: Границы контрактного режима теперь расширены, пожалуйста, записывайтесь, кто хочет. Посмотрим сюжет об этом.
Елена Рыковцева: С нами Александр Подрабинек. Давайте мы сначала обсудим этот контрактный возраст: в одну сторону его можно растягивать, а в другую его нельзя подсовывать к более зрелому; здесь оставляем молоденьких, а здесь делаем более опытными и профессиональными. Что вы об этом думаете, зачем это понадобилось?
Александр Подрабинек: По-моему, это очевидно: военные ресурсы истощаются, много военнослужащих погибло. Вероятно, они готовятся к тому, что погибнет еще больше, поэтому усиливают личный состав армии. Я думаю, это какой-то промежуточный шаг на пути к общей мобилизации. Может быть, будет мобилизация по каким-то возрастам, по каким-то военным специальностям. По мере того, как война будет продолжаться, а силы в армии – иссякать, необходимо будет насыщать ее новыми и новыми людьми.
Военные ресурсы истощаются, много военнослужащих погибло, поэтому усиливают личный состав армии
Елена Рыковцева: А нельзя ли было сделать шаг в эту сторону с этой стороны – я имею в виду 18-летних? Мы знаем случаи, когда много молодых людей погибло ровно потому, что они неопытные, неотесанные. Нельзя было все-таки как-то их поберечь, запретить идти в контрактную армию этим неоперившимся молодым людям?
Александр Подрабинек: Конечно, можно было бы, только кто в этом заинтересован? Вы исходите из того представления, что люди должны жить, а нашим властям все равно: сколько людей погибнет, столько и погибнет, для них это не большая проблема.
Елена Рыковцева: Это для меня как раз очень большой вопрос. Я думала, почему до этого не дойдет – потому что будет жалко людей. Для меня главное ужасное, черное открытие всей этой кампании, "спецоперации", войны, военных действий, агрессии, которая все-таки случилась неожиданно, – что людей не жалко, судя по количеству. Вы как объясняете полное отсутствие жалости?
Александр Подрабинек: Понимаете, это вам их жалко, нам жалко, матерям жалко, родителям, а для власти это не проблема, им не жалко. Это государственная традиция, так было всегда. Посмотрите на тех, от кого они унаследовали эту власть: они когда-нибудь жалели армию, жалели народ? Вспомните, что собой представляла наша армия во время Второй мировой войны, сколько людей, невооруженных, необученных, неодетых, гибло просто так: люди попадали в котлы, сгорали миллионами. Для власти это не было проблемой, и никакой жалости у них никогда не было. Это не тот случай, когда власть гуманно относится к своему или к какому-либо соседнему народу. Там только политические, стратегические, геополитические интересы, больше ничего.
Елена Рыковцева: Каков ваш прогноз: появятся желающие вступить в ряды этой контрактной армии из тех, кто теперь по возрасту может это сделать?
Александр Подрабинек: Я, честно говоря, сомневаюсь, что это будет эффективный призыв. Во-первых, потому, что люди с возрастом становятся умнее, они не так рвутся сделать себе хоть какую-то карьеру, как в молодости, когда непонятно, что делать, и некоторые идут в армию именно из-за этого. Просто люди, вероятно, будут понимать, к чему ведет эта война, чем они там рискуют. Судя по тому, что уже сейчас, хотя война еще не объявлена, довольно много дезертирства, много уклонистов от службы, мы знаем об отчислении из армии, я думаю, это будет только нарастать. Война ведь у нас не очень популярна.
Это вам их жалко, нам жалко, матерям жалко, а для власти это не проблема, им не жалко
Елена Рыковцева: С нами политик Николай Кавказский. Как вы считаете, пополнит ли эта история ряды добровольцев, которые отправятся на территорию Украины всячески их "денацифицировать"?
Николай Кавказский: К сожалению, может пополниться. Например, мы сейчас проводим в Москве предкампанию на муниципальные выборы в Басманном районе, и я хожу по квартирам. Видно, что значительное количество людей поддерживает то, что происходит в Украине, действия правительства. Не знаю, готовы ли они сами идти воевать, но то, что у этой так называемой "спецоперации" есть некоторая поддержка даже в Москве, это факт, который я вижу своими глазами. К сожалению, если у людей будет атрофировано чувство собственной безопасности, то, боюсь, они могут пойти. Тем более, что, как я сейчас, может быть, неправильно понял из подводки к эфиру, вроде увеличивается разрез в возрасте не только в сторону увеличения, но и в сторону уменьшения.
Елена Рыковцева: Наоборот, выступил депутат от КПРФ и сказал: тогда вы должны подвинуть наверх и эту границу. Если вы говорите, что мы это делаем для того, чтобы пришли опытные, так давайте будем сдвигать этот опыт и с той стороны. Какой же опыт может быть в 18 лет? Но на это не пошли, на это как раз не клюнули.
Николай Кавказский: Среди людей старше 40 лет как раз достаточно много мужчин, агрессивно настроенных по отношению к Украине. Я думаю, при определенных уловках государство сможет найти кого-то в ряды участников этой "спецоперации".
Елена Рыковцева: Вы лично, общаясь с людьми, видите, что часть из них… Я не думаю, что вы задавали такой вопрос, пойдут они или нет, но вы чувствуете, что пойдут?
Николай Кавказский: Нет, они не говорили, что пойдут, но, например, спрашивали, почему я не участвую в этой "спецоперации". Я отвечал, что партия "Яблоко", от которой я иду кандидатом, выступает за мир.
Елена Рыковцева: А что они вам на это говорили?
Николай Кавказский: Что "пятая колонна". Человек из соседнего подъезда сказал, что на следующий день какой-то его родственник зайдет ко мне разбираться. Что-то не зашел, я его не видел.
Елена Рыковцева: С нами на связи Александр Мельман. Вы у нас, как всегда, выступаете экспертом по сообществу людей, которые готовы поддержать все, что творится по инициативе Российской Федерации на территории Украины. Как вы считаете, эта история с увеличением контрактного возраста вызвала энтузиазм среди ваших собеседников, что "теперь я могу пойти, куда раньше не мог"?
Александр Мельман: Это такие диванные войска, в общении они усиленно, но как-то абстрактно поддерживают "спецоперацию", хотя, наверное, от всей души, потому что они смотрят телевизор и говорят телевизионным языком. Но чтобы вот так самому пойти… Я спрашивал некоторых: а если бы взяли вашего сына? Как-то промолчал один человек. Они активно это поддерживают, но в данном случае именно как диванные эксперты.
Елена Рыковцева: Считаете ли вы, что этот закон был принят ровно потому, что это действительно шаг отчаяния, как говорит Александр Подрабинек, промежуточное звено перед всеобщей мобилизацией? Не хватает людей для осуществления их замыслов.
Люди активно поддерживают "спецоперацию", но в данном случае именно как диванные эксперты
Александр Мельман: Общая мобилизация – это себе дороже. Я полагаю, в Кремле это понимают. Бросить туда непрофессиональных людей как пушечное мясо – это самоубийство. Я думаю, все-таки те, кто принимает решения в Кремле и в Генштабе, не настолько неадекватны, чтобы это сделать. Возможна такая точечная, частичная мобилизация. Ведь действительно был изначальный просчет: по всем военным законам должно быть как минимум трехкратное, а скорее всего, и пятикратное преимущество в численности армии, если вы хотите оккупировать такую 40-миллионную страну, как Украина. Но этого нет, в численности примерно равенство. Может быть, они уже понимают свою ошибку, но ничего сделать здесь нельзя. Ведь если ты проводишь мобилизацию, безусловно, будет ответный удар, недовольство в обществе, так как количество жертв, которых и так необычайно много, усилится кратно. Они себе не враги, я думаю, у них осталась какая-то адекватность.
Елена Рыковцева: Я предлагаю посмотреть опрос московских прохожих как раз по поводу этого нового закона: для чего он.
Елена Рыковцева: Я хочу попросить Александра Подрабинека прокомментировать этот опрос и, возможно, обратить особое внимание на то, что люди говорят: это может быть по заявкам трудящихся, есть люди, которые хотят, они не могли по законодательству. И последнее замечание, что терять-то нечего, хотя бы так выжить.
Александр Подрабинек: Конечно, хотят оторваться напоследок, пострелять, почувствовать себя мужественными, брутальными людьми: война дает им такую возможность. Я только думаю, что слишком много людей не будет, и это не решит проблему наполнения армии личным составом. Важно, как был сформулирован вопрос при уличном опросе.
Елена Рыковцева: Задавали вопрос: почему понадобилось повышать возраст для контрактников?
Хотят оторваться напоследок, пострелять, почувствовать себя мужественными людьми: война дает им такую возможность
Александр Подрабинек: Наверное, так все и есть в какой-то степени, и так, наверное, и будет. Какая-то часть людей пойдет в военкомат и попросит зачислить их. Вопрос только в том, насколько это будет эффективно. Думаю, сегодняшние проблемы в армии это не решит. Это просто одна из попыток, с одной стороны, пропагандистская, с другой стороны, может быть, они надеются на чудо, как надеялись генералы, Путин, его окружение, что в Украине российскую армию будут встречать с цветами: у них была такая информация, они в это уверовали. Может быть, они так же думают, что сейчас будет всплеск народного патриотизма, все люди старше 40 лет бросят свои дела, бизнес, работу, семьи и побегут в армию сражаться за геополитические интересы господина Путина. Но я думаю, что этого не случится.
Александр Мельман: Ваш опрос очень многочисленный, и все отвечали так холодно, рассудительно, выверенно, как будто решали какую-то задачку. Никто не сказал, что все это вообще бред и преступление. Люди с улицы позитивно принимают и решают эту задачку. Я очень удивлен: никто, ни один человек не сказал, что это преступный приказ, преступная война!
Елена Рыковцева: Никто, конечно, не скажет это на камеру, такого прохожего довольно сложно встретить.
Я предлагаю посмотреть наш сюжет о том, как Владимир Путин пытается лично подбодрить, лично показать тем, кто отправляется на территорию Украины, что он с ними всем сердцем, что они всегда найдут в его лице каменную стенку.
Елена Рыковцева: Николай, как вы думаете, подстегнет ли это новых желающих? Видите, одновременно произошло это расширение возможностей для контрактников и поддержка Владимиром Путиным тех, кто был, к несчастью, ранен на этой "спецоперации". Конечно, это неприятно, но он сделает все, чтобы скрасить им это несчастье.
Николай Кавказский: Это стандартная картинка, которой не одна сотня лет: чиновники, царь приходят в госпиталь, их там рисуют, фотографируют, делают кинохронику, что они поддерживают раненых, а раненые восторженно говорят, что долечатся и опять на передовую. Такое было даже у Гашека в "Бравом солдате Швейке". То есть эта картина абсолютно не удивляет. Странно было бы, если бы Путин в этом не участвовал; странно, что раньше таких кадров не показывали.
Это стандартная картинка: чиновники, царь приходят в госпиталь, их там фотографируют, делают кинохронику
Я хочу прокомментировать пакет законов, которые вносятся. Например, что такое публичные призывы к действиям, направленным на подрыв государственной безопасности, – это не понимает даже правительство Российской Федерации. Я читал пакет документов, который вносят к первому чтению Государственной думы, там везде положительные отзывы. Правительство просит уточнить эту формулировку, потому что они сами не понимают, что это такое. Большинство людей не будут в этом разбираться, они увидят, что существует куча репрессивных законов, количество которых с каждым днем пополняется, и просто будут молчать, изберут такую стратегию собственной безопасности, хотя их мнение будет отличаться.
Елена Рыковцева: Александр, как вы оцениваете эти кадры? Ведь человек, смотрите, какое над собой совершил усилие: он же вышел из бункера к людям, а он очень редко это делает, по пальцам можно пересчитать, когда он выходит. Он надел белый халат поверх бронежилета, он рисковал! Мало ли чего ждать от этих раненых, у них же и оружие может быть припрятано… Но он все-таки пошел на риск и продемонстрировал им свою поддержку. Считаете ли вы, что это вдохновит других бойцов на другие подвиги?
Александр Подрабинек: Вы знаете, меня очень рассмешила эта постановка: она совершенно бездарная! Я вас уверяю, что всех этих раненых обыскали до нитки, прежде чем выпустили в коридор. Самое смешное, как врачи стоят в шеренгу, совершенно по-солдатски, как в армии. Это такая постановка в стиле сегодняшней путинской политики. Николай правильно сказал, что таким вещам уже сотни лет. Назовите мне хотя бы одного руководителя государства, который во время войны не посещал раненых. Наверное, такого нет просто.
Елена Рыковцева: Этот до сих пор не посещал, первый раз посетил за три месяца.
Александр Подрабинек: Возможно, первый раз, так и война еще идет три месяца. Хочу напомнить, что дочери последнего российского царя Николая Романова работали медсестрами в военном госпитале, не привлекая особенно общественного внимания, газетчиков и так далее – это, видимо, было такое движение души. У Путина это постановка, как все постановки, мы их видели не один раз. Он выступал в разных ипостасях: и на жеребце гарцевал, и в подводной лодке, и на самолете, как угодно, – это все из этой же серии. Я не думаю, что на кого-нибудь это произведет серьезное впечатление, кого-нибудь воодушевит на ратные подвиги.
Елена Рыковцева: А вы можете представить, что, выстроив в шеренгу этих врачей в халатах, он говорит: вам чего-нибудь не хватает? И они отвечают: нам в военном госпитале не хватает для лечения солдат того, того и того.
Всех этих раненых обыскали до нитки, прежде чем выпустили в коридор
Александр Подрабинек: Не исключено, что в кулуарах они что-нибудь и сказали, пожаловались. Мы же знаем, как на больших ежегодных пресс-конференциях журналисты или просто публика выпрашивают у него, кому провести газ, кому починить крышу, и это имеет успех, это делают. Могли и здесь что-нибудь попросить. Но с точки зрения пропагандистской умелости это, конечно, совершенно жалкое творение, провальное продюсирование.
Елена Рыковцева: Александр Мельман, а как вы считаете, соберет ли это под знамена российской армии, которая отправилась на территорию Украины, новых и новых солдат?
Александр Мельман: Вы в самом начале сказали, что власти не жалко, что погибло уже столько людей. Я как раз увидел это на лице Владимира Путина – это абсолютно каменное, безэмоциональное лицо, оно ничего не выражает, то есть человек пришел для галочки, потому что надо отметиться. Но нет сердечного соучастия: все эти вопросы были абсолютно, банально холодные.
Видно, что у этих военных нет никакой мотивации. Этот пиаровский акт от Путина – полный провал
Действительно, как стояли эти раненые! Причем раненых подобрали более-менее: слава богу, они теперь не инвалиды, их вылечили наши прекрасные врачи, которые действительно стояли в струночку перед этим преступником, они сделали все, что нужно и можно, что в их силах. Но это не были ампутанты, там не было людей без ног, без рук, как мы видели в какие-то другие моменты. Они повоевали, а теперь он их что-то спросил, они что-то ответили… Причем один из них даже не смотрел ему в глаза, а смотрел куда-то в сторону, он не имел права посмотреть, как на бога солнца!
Видно, что у этих военных, раненых нет никакой мотивации. Я уже не первый раз это вижу: и в этом госпитале, и до этого, 9 мая на Красной площади, когда одного военного тоже подвели к камере, – они говорят каким-то телевизионным искусственным языком. У определенных бойцов "ЛДНР" есть мотивация, а у этих солдат, которых бросили в это пекло, мотивации не видно. Поэтому этот пиаровский акт от Путина – действительно полный провал.
Елена Рыковцева: Согласитесь, что был один, который все-таки выучил правильно. Ему говорят: вы опять пойдете, зачем вы пойдете? Он отвечает: чтобы на нашу землю не пришла война. Все-таки он запомнил, взрастил в себе и воспроизвел на камеру российского телеканала это зерно, которое ему закладывали Владимир Путин и Александр Лукашенко (а мы знаем, откуда готовилось нападение на Беларусь).
Александр Мельман: Да, я и отмечаю, что военные говорят телевизионным языком. Очевидно, появившиеся ныне политруки постоянно заставляют их смотреть телевизор. Они смотрят, и все, что нужно, вкладывается им в головы, они так и говорят. Но это не мотивация – видно, насколько это искусственно. Мотивация есть с другой стороны – у украинской армии, для которой это отечественная война.
ПРОДОЛЖЕНИЕ РАЗГОВОРА СМОТРИТЕ НА ВИДЕО
