Военкоматы активно ищут резервистов. Заключить контракт предлагают даже на улице. Соцсети и сайты пестрят приглашениями вступить в ряды российской армии. А теперь еще и заключенным предлагают поехать вместо тюрьмы на войну. "ЧВК Вагнера" вербует заключенных колоний Петербурга для поездки в Донбасс. За полгода службы им обещают 200 тысяч рублей и свободу.
Мумин Шакиров обсуждает эту и другие темы и подводит итоги недели с исполнительным директором движения "Русь сидящая" Ольгой Романовой, с советником главы Офиса президента Украины Михаилом Подоляком и экс-гендиректором сети "Формула кино" Юрием Кирилловым.
Видеоверсия программы
Уголовники – пушечное мясо в Донбассе?
Мумин Шакиров: С нами на связи – Ольга Романова.
Ольга, какая у вас есть информация по набору на украинский фронт осужденных заключенных? Есть какие-то цифры?
Ольга Романова: Вербовка заключенных на украинский фронт проходила с самого начала, с конца февраля этого года. И я подтверждаю слова Владимира Осечкина, что сначала пошли по так называемым колониям "БС" – безопасное содержание бывших сотрудников, где сидят разнообразные силовики, умеющие держать в руках оружие. Но там не только люди, раньше служившие во Внутренних войсках, но и бывшие прокуроры, судьи, сотрудники ФСБ, ГИБДД, омоновцы, которые прекрасно умеют возбуждать против нас уголовные дела, разгонять митинги, а вот служить – не очень. Действительно, этот набор не удался. Потом мы увидели осужденных, ни о каком УДО (условно-досрочном освобождении) которых речи быть не могло по их срокам. Это этнические чеченцы, оказавшиеся в чеченском батальоне. Как они там оказались, можно только предполагать. Сейчас пошла третья волна. Представители ЧВК "Вагнер" приходят в колонию и предлагают людям, у которых подошел срок УДО, место работы (без него УДО невозможно): "Вот вам прекрасное место работы, с хорошей зарплатой", – все довольны. Частная военная компания предлагает 240 тысяч рублей в месяц и службу минимум четыре месяца, по возвращении снятие судимости. Довольно избирательно берут с судимостью: с "разбоем", "грабежом", осужденных за кражу...
Мумин Шакиров: Кого ни при каких обстоятельствах не возьмут на войну? Какие уголовные статьи считаются непроходными для зэков?
Ольга Романова: Педофилия и изнасилования – половые преступления.
Мумин Шакиров: Закон как-то регулирует такой вариант искупления вины – с призывом на фронт и участием в войне с Украиной?
Ольга Романова: Если Российская Федерация признает, что это война, то да. Если Российская Федерация не признает, что идет война, а идет спецоперация, то нет.
Мумин Шакиров: Насколько корректно сравнение этой истории со сталинскими штрафбатами и заградительными отрядами, когда людей использовали как пушечное мясо?
Ольга Романова: Корректно в случае, если мы действительно говорим о том, что это война, и тогда, конечно, включаем Высоцкого и слушаем: " Нынче все срока закончены, а у лагерных ворот, что крест-накрест заколочены, надпись: "Все ушли на фронт". Но если речь идет о спецоперации, о бандеровцах и фашистах в Украине, то, простите, дайте постановление суда. Где человек, которого вы отправили этапом в Ростов без бумаг, без контрактов? Мы знаем, что этапы идут из Петербурга уже в июле, 40 человек две ночи назад уехали из ИК под названием "Яблоневка", 11 человек – из колонии "Обухово". Рекрутирование продолжается, несмотря на то что уже вышли журналистские материалы по этому поводу, например в "Важных историях". И мы знаем, что такая вербовка идет в Нижнем Новгороде, в Великом Новгороде и, по некоторым сведениям, в колониях Владимирской области. А я напомню, что во Владимирской области сидит Алексей Навальный. Безусловно, ему никто не предложит ничего подобного, но я думаю, что если что-то будет в его колонии "Мелехово" номер шесть, мы от него это узнаем.
Сейчас все переменилось: заключенные не хотят на войну и не поддерживают ее в Украине
Мумин Шакиров: Где, на ваш взгляд, властям легче набирать людей на войну – среди экс-полицейских и военнослужащих российской армии или все-таки среди гражданских?
Ольга Романова: Среди тех, у кого нет ни кола ни двора. Обратите внимание, когда война только началась, мы все видели документы убитых и взятых в плен российских солдат, и фигурировало очень много детдомовцев. Сейчас то же самое. Заключенный, осужденный – это обычный человек, которого все бросили, его не будут искать. Не найдутся родственники, требующие от государства пять миллионов рублей за его гибель. Берут людей, по которым некому горевать, за которых некому вступиться, некому требовать соблюдения его прав.
Мумин Шакиров: В репортаже Артема Радыгина прозвучала цитата: "Мы лучше этому эфэсбэшнику нос сломаем, чтобы нам дали еще один срок, чем ехать на войну". На ваш взгляд, это бравада из уст зэков или реальное поведение человека, который не променяет жизнь за решеткой на риск погибнуть на войне?
Ольга Романова: Это цитата от людей, которые осуждены и содержатся в БС-колониях. В обычных заключенных много случаев... Например, в колонии "Яблоневка", откуда завербовали сейчас больше всего заключенных, сидит много людей из "ДНР" и "ЛНР", рожденных там, и для них это просто возвращение домой. Что касается других заключенных, то записалось всего с самого начала 200 человек, уехали 40, а 160 отказались. В том числе это были те, у кого есть родственники, которые связались и с нами, и с другими правозащитниками. И это было требование родственников к осужденному, чтобы он остался и досиживал срок, не ехал ни на какую войну.
Мумин Шакиров: Одно из самых печальных событий этой недели – это осуждение муниципального депутата Алексея Горинова на семь лет за то, что он войну в Украине назвал войной. Каково будет к нему отношение на зоне: будут прессовать, как Алексея Навального, или будет сидеть на общих основаниях?
Ольга Романова: К сожалению, мы наблюдали последние восемь лет, с Крыма 2014 года, что заключенные, скорее, поддерживали курс Путина, видя в нем пахана, пацана, "блаткомитет" – это все родное, любимое, и настроения в зонах были такие, как будто бы они "нашисты" из начала двухтысячных. Сейчас все переменилось: заключенные не хотят на войну и не поддерживают ее в Украине. Поэтому я совершенно уверена, что к Алексею Горинову, как и к Алексею Навальному, заключенные, несмотря на то что очень многих будут подзуживать, к нему будут относиться с большим уважением и очень хорошо.
Мумин Шакиров: Какова сегодня угроза жизни Алексея Навального, и от чего это зависит?
Ольга Романова: Угроза его жизни очень высока из-за многих причин: из-за того, что его история давным-давно сошла с первых полос газет, что Путин давным-давно считает себя победителем в этой схватке с ним. Как только его судьба перестанет интересовать Путина и сойдет на уровень какого-нибудь начальника или замначальника Владимирского ФКУ, я бы очень сильно беспокоилась бы, да и сейчас беспокоюсь тоже. На самом деле, мы все с вами в силах спасти жизнь Алексею Навальному, вспоминая его и говоря о нем, напоминая об этой истории каждый день.
Чем опять президент России угрожает Украине?
Мумин Шакиров: О новых угрозах Владимира Путина и о ситуации на линии фронта я поговорил с Михаилом Подоляком.
"Россия, по большому счету, всерьез пока еще ничего не начинала", – заявил Путин на встрече с руководителями фракций в Госдуме. "Москва не отказывается от мирных переговоров, но те, кто отказывается, должны знать, что чем дальше, тем сложнее им будет с нами договариваться", – подчеркнул глава государства. Что стоит за этими высказываниями?
Михаил Подоляк: Классическая российская культура за этими словами стоит. К сожалению, в современной России очень любят путать элементарные вещи – то, что ты хочешь, и то, что ты можешь. К сожалению, господин Путин постоянно свое "то, что я хочу" выдает за "то, что я могу". Поэтому фраза "мы еще не начинали" идеально характеризует несоответствие современной политической российской элиты, в частности господина Путина, тем вызовам и той реальной обстановке в мире, которые существуют. Это говорит и о том, что западные политические элиты тоже долгое время верили: Путин адекватно оценивает окружающий мир и говорит объективные фразы. "Мы еще не начинали" – при 40+ тысячах потерь... Практически уничтожены целые группировки, находившиеся на украинском направлении… Я имею в виду на европейском направлении, на европейском плацдарме, условном плацдарме боевых действий. Человек не начинал, практически потратив три тысячи крылатых ракет разных модификаций – 22-х и 101-х, "Искандеры", "Калибры"…
Мумин Шакиров: Но в то же время некоторые эксперты углядели в этом очередную угрозу применения ядерного оружия. Вы это не усмотрели?
Российская политическая элита сегодня настолько иррациональна, что они могут сами себя убедить в чем угодно
Михаил Подоляк: Российская политическая элита сегодня настолько иррациональна, что они могут сами себя убедить в чем угодно. Мне кажется, что угроза ядерным оружием – это пропагандистское клише, и они будут его использовать постоянно. Но реальное применение – это для России в любых смыслах слова (не только в историческом, функциональном) дорога в один конец. После этого России, как субъекта, не будет существовать в принципе. Когда у вас составляет элиту господин Рогозин, который рассказывает о том, что "мы испытываем "Сармат", готовы уничтожить Британию, сжечь ее в ядерном огне", это говорит о качестве интеллекта российской элиты. И соответственно, я бы делал на это скидку. Это болезненный интеллект.
Мумин Шакиров: Я напомню нашим зрителям, что вы принимали участие во всех переговорных процессах. Правильно?
Михаил Подоляк: Да. Они с этого начинали. И сейчас я не совсем понимаю, что значит "дальше будет тяжелее договариваться". Мне кажется, что чем дальше, тем России будет с миром тяжелее договариваться о поствоенном месте Российской Федерации. Потому что Россия не будет восприниматься страной с большими возможностями, которая имеет право на шантаж, должна сидеть за одним столом не то что G7 или G20, а в принципе где-то с нормальными государствами. А будет считаться страной, которая не имеет права влиять на международные правила и глобальную безопасность, и экономические правила, и так далее. Это последствия последующего реального переговорного процесса.
Мумин Шакиров: Москва перешла к откровенному террористическому методу ведения войны, об этом говорят почти все украинские эксперты. Как теперь отражать эти атаки, когда гибель каждого мирного жителя – это боль и трагедия?
Михаил Подоляк: Москва изначально вела террористический тип войны. Это они в пропагандистской картинке рассказывали, что "мы бьем по военной инфраструктуре", а на самом деле, с первого дня удары наносились совсем иначе... Потому что нет никакого высокоточного оружия у Российской Федерации. Вернее, есть, но это небольшой процент, пять-десять. Остальное – это старое оружие… в принципе, не разбирают, куда оно попадает. И как правило, у них старые карты по военным объектам. Российская Федерация готовилась к войне очень специфически, то есть она пропагандистски очень сильно готовилась к войне, она выдумывала наличие каких-то нацистских биолабораторий. Они рисовали для того, чтобы получать под это большие бюджеты. Но реального понимания, что есть в Украине, кто здесь кто, какие объекты действительно военные, а какие – это гражданская инфраструктура, нет. И сегодня они атакуют конкретно города. Они атакуют крылатыми ракетами с очень высоким разбросом. Единственный способ защиты (то, о чем мы говорим с нашими партнерами) – это эффективные системы ПВО и ПРО, противоракетной обороны. И я надеюсь, что в ближайшее время мы получим определенный объем этих систем.
Мумин Шакиров: Краматорск и Славянск могут стать следующими основными целями российской армии после захвата Луганской области. Власти Донецкой области призывают людей эвакуироваться, но не у всех есть такая возможность. Будет великое сражение на этом поле фронта или может наступить момент, когда ВСУ отойдут ради спасения жизней солдат и офицеров, чтобы сохранить армию?
Михаил Подоляк: Мы очень эффективно оборонительно воюем. Мы пытаемся сберечь и свою армию, и своих людей. Для нас каждый человек очень ценен. Тут другой вопрос. Интенсивность войны очень высокая, и Россия проходит 100 метров, заливая все кровью своих солдат. Они их вообще не берегут, они им не нужны. Число выстрелов по территории, занятой нами, и число смертей, которые Россия кладет на алтарь ситуативной, небольшой победы, как они считают, – это несопоставимо. Идет война в гигантских масштабах смертей. Число погибших с российской стороны просто немыслимо. Это высокая цена. И это хорошая цена для нас с точки зрения того, что мы изматываем их силы. То есть мы получим гораздо более деморализованную, ослабленную российскую армию, которую надо будет выводить для того, чтобы ее переоснастить, перенасытить, добавить туда живой силы. То есть война идет очень жестокая и изматывающая для России.
Мумин Шакиров: И все же Краматорск и Славянск – это будет великая битва битв или все-таки тактика остается "можете отойти"?
Украинские города не нужны для России как инфраструктурные объекты, она их просто уничтожает
Михаил Подоляк: У нас битвы все великие, мы каждый город отдаем очень высокой ценой для Российской Федерации. Эти города – точно такие же укрепленные, по сути, крепости, которые будут разрушены Российской Федерацией, как я понимаю, потому что они по-другому воевать не будут, не умеют воевать. Посмотрите на Мариуполь, Северодонецк, Рубежное, Попасную и на все другие города, которые захватывает российская армия. Это ситуативные, локальные успехи. Каждый город подвергается массированному, ковровому уничтожению, зачистке. Вы сказали об одном типе войны – террористическая – это по мирным городам крылатыми ракетами. И второй тип войны, которую ведет Российская Федерация, – это тотальная зачистка украинской территории, прежде всего на востоке. То есть украинские города не нужны для России как инфраструктурные объекты, она их просто уничтожает. Выжженное поле должно быть. И третья тактика, ключевая тактика по всей линии фронта, по всей тысячекилометровой линии фронта – это большие артиллерийские удары.
Мумин Шакиров: Сегодня много говорят и об оперативной паузе. Хотя в то же время война продолжается, есть активная фаза на отдельных участках. Кому больше выгодна пауза?
Михаил Подоляк: Все, что говорит Российская Федерация, я не воспринимал бы в буквальном смысле слова. Они покидают остров Змеиный, по сути, убегают оттуда, при этом говорят, что "это жест доброй воли, мы все задачи выполнили, мы оттуда уплыли". После этого они начинают наносить удары крылатыми ракетами по острову Змеиный, где никого нет, по их мнению, они же выполнили все задачи. То есть жест доброй воли, чтобы мы наносили удары крылатыми ракетами. И оперативная пауза – это возможность России красиво и завуалированно сказать, что "мы понесли такие потери на Луганском направлении, что нам необходимо срочно добросить туда несколько батальонов и тактических групп, у нас некем воевать и нечем стрелять, нам нужно обеспечить подвозку инфраструктуры". То есть нужно пополнить снаряды и увеличить количество живой силы, которую не жалко. Это все, что они сейчас делают. То есть оперативные паузы есть всегда. Просто за счет изменения тактики ведения войны с нашей стороны частично, потому что начали поступать системы реактивного залпового огня от наших партнеров, соответственно, мы начинаем эффективно уничтожать тыловую инфраструктуру, инфраструктуру обеспечения – склады, центры управления, центры тактического управления – военными силами. То есть им необходимо переосмыслить, как именно они теперь будут доставлять снаряды в том объеме, который им необходим. Российская Федерация ведет войну количеством, а не качеством.
Мумин Шакиров: Как вы прокомментируете прогноз главы ГУР Кирилла Буданова, что в 2023 году война закончится и границы Украины будут в состоянии 1991 года, то есть вместе с освобожденным Крымом и Донбассом?
Михаил Подоляк: Я отношусь к Кириллу Алексеевичу Буданову с огромной симпатией. Это человек, который на своем месте как глава войсковой разведки. Это человек, который точно в материале глубже всех, разве что президент Владимир Зеленский и главнокомандующий Валерий Залужный глубже в вопросе. Я считаю, что прогнозы Буданова абсолютно объективны и абсолютно уместны. Именно так и закончится война. Война закончится в любом случае на условиях Украины и с возвратом ее территорий. Очень важно понять следующие вещи. Первое. Если хотя бы часть территории Украины останется у Российской Федерации, это будет постоянный плацдарм для дальнейшей эскалации. Второе. Если Россия так или иначе останется на территории Украины, она сможет пропагандистски доказать, что совершила победное движение военной операции. Соответственно, не произойдет ключевое, то, что важно для глобальной безопасности, – трансформация российской политической системы. Только существенный, весомый, чувствительный проигрыш России в Украине, когда она уйдет с захваченной территории, позволит РФ пойти по пути преобразования внутри страны. Таким образом, можно разгрузить системы глобальной безопасности от тех рисков, которые сегодняшняя политическая элита России, путинская элита генерирует.
Мумин Шакиров: Как вы оцениваете попытки российских властей отправить на фронт осужденных зэков? Им предлагаются контракты. Также предлагаются контракты в разных форматах для тех рабочих, которые сегодня потеряли работу на крупных предприятиях. Это вас пугает?
Михаил Подоляк: Это не то что пугает, это вызывает, наконец-то, ощущение, что Россия действительно сейчас выглядит так, как должна выглядеть, такой, какой она является на самом деле. Это страна, где половина – вертухаи, а половина сидит в лагерях. Кого-то из этих лагерей забирают, формируют в штрафбаты и отправляют воевать, а сзади будут стоять заградотряды. Российская Федерация сегодня возвращается к истокам... То есть Россия доживает ту историю Советского Союза, в котором долгое время находилась. Она должна это дожить до конца. К сожалению, была допущена ошибка, когда Борис Николаевич Ельцин возглавил Россию, была попытка трансформации через демократические инструменты этой страны. В итоге страна не прошла через переосмысление и покаяние, не до конца переосмыслила роль коммунистической партии, трудовых лагерей, концентрационных лагерей, которые были в сталинскую, хрущевскую, бериевскую историю. И сейчас определенная группа людей... пусть в уродливой форме, не до конца понимая все это, реанимировала эту машинку. А эта машинка простая: у нас заградотряды, у нас штрафбатальоны, мы берем бандитов, которые могут убивать, резать. Россия не ведет конвенциональную войну по правилам и обычаям, которые присущи цивилизованным сообществам. Она ведет именно криминальную войну. А эта война предполагает именно жестокое подавление оппонента, то есть вырезание, массовые убийства, сжигание, массовые захоронения, разрушение домов, захват домов, воровство… Это криминальная инфраструктура. И это хорошо видит Европа. То есть если Россия долгое время маскировалась за элементами той или иной глобальной культуры, то сегодня мир просто в шоке и видит реальное нутро Российской Федерации. А это даже не военное нутро. Криминальная армия зашла в Украину, и она воюет против Украины, против цивилизованного сообщества. У нас это тоже иногда вызывало удивление, но мы исторически гораздо глубже знали Российскую Федерацию. Мы понимали, что рано или поздно это нутро, российское естество проявится в самом неприглядном виде. И сейчас мы это видим.
Мумин Шакиров: Полную версию интервью с Михаилом Подоляком мы выложим на нашем YouTube-канале в понедельник, 11 июля.
Конец российскому кинопрокату?
Мумин Шакиров: Четыре из пяти лидирующих голливудских компаний – Disney, Sony, Universal и Warner – решили прекратить выпуск своих картин в России. Чуть позднее о том же сообщил пятый мейджор – Paramount. Вслед за ними ушли видеосервисы Amazon Prime Video и Netflix. Последний отказался от дальнейшего производства российских проектов. О том, как будет выживать в новых для себя условиях кинопрокат, я побеседовал с Юрием Кирилловым.
Еще рано подводить итоги?
Юрий Кириллов: Ситуация динамичная, тренд падающий, кинотеатры продолжают закрываться, а закрытый кинотеатр перестает нести убытки. Какие они будут, никто не знает. Если раньше кинотеатры зарабатывали порядка 20 копеек на каждый полученный рубль, сейчас они теряют ровно такую же сумму на рубль выручки. Ассоциация владельцев кинотеатров подсчитала, когда она обращалась в правительство за поддержкой, что для работы кинотеатров потребуется помощь порядка 10 миллиардов рублей до конца года. Это приблизительно те убытки, которые владельцы кинотеатров уже предполагают, что они получат в конце года.
Мумин Шакиров: Кто в этой цепочке больше всего теряет денег – владельцы кинотеатров, дистрибьютеры или производители фильмов?
Юрий Кириллов: Абсолютно все в минусе. Государство дает деньги на производство, фильмы, которые снимаются, показывают в кинотеатрах. Но кинотеатр в силу того, что у него нет средств (их хватает только для того, чтобы заплатить зарплату и коммунальные платежи), не имеет возможности рассчитываться с нашими отечественными студиями. Это замкнутый круг. Идут в убытки, долги копятся.
Мумин Шакиров: Фильмам "Брат" и "Брат-2" удалось собрать на 900 экранах около 60 миллионов рублей. "Асса" в первые выходные принесла в кассы 1,5 миллиона. Вас удивило, что повторный показ дал хоть какие-то деньги? Это патриотизм или талантливый менеджмент продюсера Сергея Сельянова?
Юрий Кириллов: Безусловно, он талантливый продюсер. В свое время он попал в настроение народа, и сейчас эти настроения совпали, поэтому такие сборы.
Мумин Шакиров: Во время пандемии государство помогло выжить прокатчикам. В этом апреле кинотеатры снова попросили денег, но 11 миллиардов рублей выделили только кинопроизводителям. Почему не помогли прокату, хотя все занимаются одним делом?
Юрий Кириллов: Потому что прокат и кинопроизводство у нас находятся на разных планетах. Кинопроизводство существует само по себе и взаимодействует с Фондом кино, Министерством культуры и получает финансирование оттуда. А кинотеатры существуют сами по себе. Они не очень хорошо взаимодействовали раньше. А Фонд кино должен отчитаться перед правительством за проделанную работу, и вот они отчитываются числом снятых картин, бокс-офисом российских фильмов, а что происходит помимо этого, их вообще не интересует. Голливуд их тоже не интересует. А кинотеатры в основном опирались на Голливуд, потому что это 80% сборов.
Мумин Шакиров: Для спасения российских кинотеатров в условиях санкций надо начать параллельный импорт зарубежных фильмов или принудительное лицензирование контента. Это заявил бывший министр культуры Михаил Швыдкой. На ваш взгляд, это откровенная глупость, высказанная чиновником, или все-таки какой-то путь для спасения кинотеатров от разорения?
Юрий Кириллов: Существует много терминов: параллельный импорт, принудительное лицензирование, пиратство. Но на простом русском языке это называется "воровство". И за это деяние существует статья Уголовного кодекса. Правительство молчит на эту тему. А Швыдкой, при всем уважении к этой личности, он действительно легендарный человек, не совсем чиновник, у него нет официального поста. Это не высказывание правительства. Владельцы кинотеатров хотят услышать четкий и ясный ответ. Они предлагают, например, передать функции кинодистрибьюции какой-то вновь созданной государственной компании: пусть уже они где-то этот Голливуд берут – скачивают либо покупают, договариваются, и уже пускают в прокат от своего имени. Тогда кинотеатры будут уже на вполне легальных основаниях это кино показывать.
Мумин Шакиров: То есть если правительство возьмет на себя ответственность за нелицензированные картины, то владельцы кинотеатров готовы эти фильмы прокатать?
Нет никаких санкций, никакого Госдепа, который принял решение, чтобы не давать России голливудское кино
Юрий Кириллов: У кого нет каких-то моральных ограничений. Я понимаю, что кто-то для того, чтобы накормить своего ребенка, может украсть колбасу в магазине, а для кого-то это неприемлемо. Поэтому каждый кинотеатр, каждая сеть будет решать этот вопрос сама по себе.
Мумин Шакиров: Депутат Госдумы Елена Драпеко предложила заменить выбывшие из игры голливудские блокбастеры китайскими и прочими азиатскими картинами. Эксперт Федор Раззаков считает, что "сегодняшнее американское кино безыдейное, вторичное, в нем нет пульса сегодняшнего времени, тогда как азиатское кино намного интереснее и современнее". Будет успех, считает он. Поверим на слово Раззакову?
Юрий Кириллов: А зачем верить, нужно посмотреть данные кинопроката. На этой неделе вышло в прокат два индийских фильма: один собрал 400 миллионов, заняв 35-е место на уик-энде, второй собрал 200... То есть он даже в 50 первых картин не попал. И не миллионов, а тысяч. То есть это фактически копейки. Никто не смотрит тот контент, о котором говорит уважаемый депутат Драпеко. Если посмотреть ЕАИС (система подсчета кассовых сборов), то все, что было в загашниках, показали, в этом году вышло уже более тысячи картин на экран: "Свинарка и пастух", "Свадьба в Малиновке"... Все, что было на полках, уже успели показать. Это слабо работает. Фильм "Брат", о котором вы сказали, – это исключение.
Мумин Шакиров: В любом российском мультиплексе 80 или 90% репертуара – это российские и советские фильмы?
Юрий Кириллов: В основном отечественный контент показывают, да.
Мумин Шакиров: И какая заполняемость залов?
Юрий Кириллов: Падение, скажем процентов 75 от того, что было раньше.
Мумин Шакиров: Еще высказывание экс-министра Швыдкого: "Чтобы заполнить кинотеатры в России, необходимо снимать 200–250 фильмов в год. Сейчас снимается около 160". Какой процент из этих 160 фильмов реально добирается до кинотеатров?
Юрий Кириллов: Мне кажется, снимается гораздо больше и больше показывается. Все, что снято, имеет возможность выйти на экран. Другой вопрос, каково качество этих картин. Для того чтобы кинопрокат существовал, нам нужно, действительно, где-то 200 фильмов в год, потому что это приблизительно 99% всех сборов. Из этих 200 фильмов порядка 10 должны собрать больше миллиарда. Отечественных картин в год таких случается одна-две, а нужно 10–12. Дальше нужно каждую неделю выпускать фильм, который собирает больше 300 миллионов. У нас нет такого числа отечественных картин. Нужно раз в неделю выпускать фильм, который собирает больше 100 миллионов. В неделю выпускать, например, три-пять картин, одна из которых будет суперхит, вторая – очень крепкий середняк и еще парочка картин на любителя. Этого было бы достаточно. Но у нас нет такого качества российских картин. И если даже мы предположим, что государство сейчас увеличит, например, финансирование в пять раз, чтобы покрыть долю Голливуда, то у нас просто нет такого числа создателей этих фильмов. Мы не можем клонировать Бондарчуков, Бекмамбетовых… Некому это будет сделать.
Мумин Шакиров: Если закончится война (или спецоперация, как любит говорить Кремль), каковы шансы, что голливудские мейджоры вернутся в Россию? Естественно, если снимут западные санкции. Или российский прокат – это не тот рынок, чтобы во второй раз войти в одну и ту же воду?
Юрий Кириллов: Нет никаких санкций, никакого Госдепа, который принял решение, чтобы не давать России голливудское кино. Эти студии – каждый сам за себя принимал решение и отказывал в выпуске фильмов по понятным причинам, которые случились в конце февраля этого года. Если ситуация наладится, то есть все происходящее прекратится, тогда они, конечно же, вернутся… Мы раздуваемся от своей важности, говорим, какие мы великие, но российский кинопрокат – это два процента от мирового. В 19-м году мировой кинопрокат собрал 42,5 миллиарда долларов, а российский собрал 850 миллионов долларов в это же самое время. Поэтому мы для них, наверное, важный рынок, но для них репутация, наверное, важнее, чем получить лишних два процента. Ведь для нормального человека, если он зарабатывает, например, 50 тысяч в месяц, в следующем месяце ему выплатят 49 тысяч, как-то изменится его жизнь? Никак. Но репутация важнее.
Мумин Шакиров: Сериалы, снимаемые для онлайн-платформ, – это спасение российской киноиндустрии или это другой вид бизнеса, который никак не пересекается с большим экраном?
Юрий Кириллов: Много всяких вещей пробуют. У нас действительно был момент, когда сериал "Гоголь" собрал огромные деньги, но это исключение. Все другие попытки не приносили такого результата. Можно пытаться. Пытаются и футбольные матчи показывать, и под онлайн-игры сдавать залы. Все пытаются выживать. Но пока ничто не может заменить Голливуд.
Мумин Шакиров: Не превратятся ли кинотеатры из-за банкротства в забытые мебельные салоны начала 90-х годов?
Юрий Кириллов: Я думаю, что это уже владельцы торговых центров, где расположены кинотеатры, будут решать. Может быть, салоны ковров откроют там либо еще что-то. Либо просто будут закрытыми кинотеатры стоять, я так подозреваю. Но эта история надолго, мне кажется, не на месяцы, а на годы.
