Сегодня какой-то странный день. Нереальный. В Осло вручают Нобелевскую премию мира.
Премия присуждена Алесю Беляцкому, лидеру "Вясны" – ведущей белорусской правозащитной организации. Алесь сидит в тюрьме, пятнадцать месяцев был без какой-либо связи с родными. В Беларуси – настоящие массовые репрессии. И эта диктатура была бы невозможна без поддержки моей страны.
Премия присуждена Центру громадяньских свобод – одной из ведущих украинских правозащитных организаций. В Украине десятый месяц большая война, которую Россия, моя страна, развязала 24 февраля.
А ещё премия присуждена "Мемориалу" – как российской организации. "Мемориалу", который ликвидировали почти год назад. Хотя "Мемориал" – международный, на самом деле, по гамбургскому счету.
А в Осло – давние друзья и коллеги, собравшиеся через Европу, разорванную войной, санкциями, границами.
Олег Орлов, который ездил на суды в Беларуси, когда Алеся Беляцкого сажали ещё в прошлый раз. Сам Алесь приезжал в Москву, где у Орлова были суды с Рамзаном Кадыровым. И в Грозный, где судили Оюба Титиева. И украинские друзья к Оюбу приезжали. А чеченские коллеги работали на процессе по делу, сфальсифицированному на Кавказе против украинцев.
Выражение, ставшее банальностью: гражданское общество существует поверх границ. Но для собравшихся это не просто слова.
Вообще, в этот нереальный, странный день простительны банальности и пафос… Но ведь правда: поверх границ – не только в пространстве, но и во времени.
Премия – она ведь и тем, кто не дожил.
Наташе Эстемировой, почти десять лет работавшей в "Мемориале", а в 2009 году похищенной в Грозном и убитой. Здесь, в Осло, её дочь Лана…
Нобелевская премия – это не о прошлых заслугах и не о "сейчас", а о будущем
Сергею Адамовичу Ковалеву, многолетнему председателю российского "Мемориала", ушедшему в прошлом году. Адамыч с девяностых боролся с войной, военными преступлениями и безнаказанностью. Не представляю, как бы он мог встретить 24 февраля…
Андрею Дмитриевичу Сахарову, одному из первых трёх сопредседателей тогда ещё Всесоюзного "Мемориала". Кстати, сорок семь лет назад Нобелевскую премию мира тут, в Осло, получала за Сахарова его жена, Елена Георгиевна Боннэр. Сам же Андрей Дмитриевич был в Вильнюсе, где судили его друга Сергея Ковалёва, как редактора "Хроники текущих событий".
Последний, как его младшие коллеги Арсений Рогинский, Александр Даниэль и многие другие советские диссиденты, влились в "мемориальское" движение практически с самого начала. Вот чего никогда в "Меме" не было, так это ощущения, что "мы – первые люди на Земле". Наоборот – острое чувство причастности к Истории. Рогинский – человек "тартуской школы", ученик Юрия Михайловича Лотмана, занимался и декабристами, и народниками. Но одним из главных дел его жизни стало столь же фундаментальное, академического уровня изучение советского времени – истории репрессий и сопротивления. Не в "Мемориале", а лет этак на пятнадцать раньше, когда они задумали сборник "Память".
Зимой 1974 года из СССР выслан и лишен гражданства Александр Солженицын. И тогда Лариса Иосифовна Богораз со товарищи (баба Лара – ещё одна легенда героического диссидентского времени) выпускают "Московское обращение" с требованием опубликовать "Архипелаг ГУЛАГ" и открыть архивы. А пока что, не дожидаясь, – писали они, – мы начинаем работу по возвращению истории… Настоящим образом – так, как надлежит работать с источниками: документами, мемуарами, интервью и так далее.
За это, за "Память" Арсения Борисовича и посадили семь лет спустя, в 1981-м. То есть формально не за это – сфальсифицировали "уголовку". Примерно так же, как в 2018-м против Оюба Титиева. Арсений обязательно отметил бы эту параллель, я будто слышу его голос и интонации, – но Рогинский не дожил, умер в декабре 2017-го. Но и он теперь с нами здесь, в Осло.
Кстати, вскоре после суда, определившего Рогинскому, питерскому интеллигенту, четыре года уголовных лагерей, его подняли из камеры и отвели к какому-то штатскому. И тот ему говорит примерно так: "Арсений Борисович, вы, наверное, думаете, что я буду убеждать вас покаяться и отказаться от ваших убеждений и взглядов? Вы удивитесь, но нет. Напротив, я предлагаю вам изложить свои взгляды и соображения. И они даже могут быть опубликованы. Не в самиздате, а для массового читателя, в советской печати. Мы это сможем организовать. Мы знаем, что у вас с Александром Исаевичем Солженицыным, скажем так… методологические разногласия. Ну вот и изложите эти разногласия, как ученый! А там… Ведь ваш приговор ещё не вступил в законную силу, будет кассация. Кто знает, ведь решение суда первой инстанции может быть пересмотрено. Подумайте!" Рогинский, конечно, подумал. И уехал на четыре года. В Республику Коми, а потом под Мурманск.
Наталья Дмитриевна Солженицына, вдова Александра Исаевича, узнала эту историю от меня на прощании с Арсением Борисовичем. Сам он как-то не распространялся, и это тоже – стиль и традиция.
Нобелевская премия по литературе 1970-го не защитила Солженицына от ареста и высылки в 74-м. Так же, как Нобелевская премия мира 1975 года не защитила Сахарова от ареста и ссылки в 1980-м. В наших краях это почему-то не работает как "охранная грамота"…
И вообще, Нобелевская премия – это, оказывается, не о прошлых заслугах и не о "сейчас", а о будущем. Не о том, как поделить и потратить. Не взять, а наоборот – отдать на новое важное дело, чтобы "запустить" его.
Как именно?.. Но это уже забота следующих долгих трудовых дней.
Александр Черкасов – журналист и правозащитник, бывший председатель Совета правозащитного центра "Мемориал". В 2021 году "Мемориал" был ликвидирован решением российских властей.
Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не совпадать с точкой зрения редакции
