Будут ли в России после её поражения в этой войне отмечать ту Победу, которая давно пишется с большой буквы, над гитлеровской Германией, и если будут, то как? Сразу всплывает и вопрос, почему почти 20 лет, с 1948-го по 1965-й, такого праздника, как 9 мая, в СССР не было? Победу, можно сказать, не впускали в советское сознание, так тщательно она замалчивалась. Пока длилась война, о ней говорилось примерно так, как о довоенной хозяйственной жизни, о той же индустриализации: не только о достижениях, но и о провалах, о том, что "не умеем воевать" и, значит, надо не для проформы учиться.
В неожиданно краткой речи маршала Георгия Жукова на первом параде по случаю победы нашлось место для слов, которые больше никогда по праздникам не повторялись: "Мы терпели военные неудачи, и у нас были моменты отчаянного положения". Замять победу в такой войне, да притом по свежим следам, в 1948 году – мысль очень и очень нерядовая. Позволить её себе мог, естественно, только Иосиф Сталин, первое лицо не только в СССР, а во всём "прогрессивном человечестве". "Пора перестать носить ордена, полученные за боевые заслуги, и начать гордиться орденами, которые получены за трудовые заслуги" – так он будто бы объяснил своё решение. Это решение к тому же автоматически освобождало казну от заботы о ветеранах, особенно об инвалидах, их с того времени как будто и не было, этих миллионов. Их также никак не использовали для укрепления власти и воспитания молодёжи.
Восстановления правды в общем сознании не случится из-за отсутствия такой потребности
Через много лет, уже в послесоветское время, пришлось услышать, что где-то тут, мол, и была зарыта собака. Ещё были живы миллионы людей, знавших, что такое война, не понаслышке. Они могли вспоминать не совсем то, что нравилось бы начальству. Выделение Дня Победы большими буквами могло бы, таким образом, не поднимать настроение в стране, а портить. А власти нужно было хорошее настроение. Чтобы люди жили мыслями о "светлом будущем", а не памятью о потерях, ужасах, тяготах и всяких безобразиях прошлого – не горевали, не вздыхали, а считали себя счастливыми сегодня, ничего не потерявшими вчера. Возобновление празднования победы в 1965 году тоже связывали с именем первого лица, но уже не Сталина, а Леонида Брежнева. Считалось, что его окружение хотело сделать ему, бывшему участнику войны, приятное. Надо, однако, иметь в виду, что всеобъемлющее заискивание перед ним началось гораздо позже.
Как бы то ни было, дальнейшую судьбу нового праздника решило народное мнение. Он был принят безоговорочно. Люди, пережившие войну, уже стали вспоминать её не совсем так, как по свежим следам – не только с проклятиями, но и с гордостью и даже благодарностью: кто-то – Богу, кто-то – Вождю, а кто-то – им обоим. Ветераны – два раза им повторять не пришлось – надолго стали опорой советизма, тем более что фронтовиков среди них час от часу становилось меньше. Начинало заново сиять имя Сталина, потускневшее после его смерти. Тут можно было бы увидеть что-то странное и чудовищное, если бы в этом было что-то новое. "Добрая слава" Ивана Грозного "пережила его худую славу в народной памяти: стенания умолкли, жертвы истлели, и старые предания затмились новейшими". Так заканчивает Николай Карамзин своё душераздирающее повествование о нём. "История злопамятнее народа!" Что извлекал из своей памяти народ? "Зато Казань теперь наша! – И Астрахань! – А Сибирь? А Башкирия? Нашей земли стало вдвое больше! – Ага. Мы теперь ширше всей прочей Европы". Для Карамзина это тоже была "добрая слава".
Писатель-фронтовик Виктор Астафьев встал на сторону истории, когда требовал отмечать 9 мая как день скорби, позора и гнева, нацеленного на жестокую и тупую власть. Шёл против народного настроения, потому и не был услышан. "Зато и Польша опять наша, – слышал он в ответ. – И что там еще: всего и не перечислить".
Забыто многое, если не всё. Сегодня не один молодой человек удивится, когда прочитает в той же речи Жукова 1945 года, что "повержена в прах" Германия была "соединёнными усилиями великих держав – Советского Союза, Соединённых Штатов Америки и Великобритании". Не будет ничего странного в том, что вот-вот появятся люди (таксисты – первые!), которые будут говорить: когда-то мы их, этих америкосов, победили под руководством Сталина, а теперь вот, под руководством Путина, потерпели от них поражение. Об Украине будут отзываться как о пособнице не какого-нибудь, а извечного врага России, то есть опять же Америки.
Восстановления правды в общем сознании не случится из-за отсутствия такой потребности. На Западе сейчас вспоминают, что ничего похожего не было и у немцев после капитуляции гитлеровской Германии. Правду им навязывали победители, и не так уж успешно, пока были поколения, от которых требовалось осознание её, а значит, и раскаяние. Вековечная тяга к выдумке своё возьмёт и на сей раз в России. Сработало после победы над Германией, сработает и после поражения от Украины и Запада, с той, конечно, разницей, что тогда был враг поверженный, а теперь стоящий, к ярости народной, во весь рост.
"Окончится война – всё как-то утрясётся, устроится. И мы бросим всё, что имеем, чем располагаем… всё золото, всю материальную мощь на оболванивание и одурачивание людей!" – так говорил один выдуманный герой романа Анатолия Иванова "Вечный зов" (1970–1976), бывший царский, потом гитлеровский офицер. В 1993 году митрополит Иоанн (Снычёв) сообразил пустить эту книжную прямую речь в народ под видом секретного "плана", будто бы составленного будущим директором ЦРУ Алленом Даллесом в 1945 году. История этого, по-своему выдающегося по дерзости, но и знанию советского человека подлога описана сто раз, но "План Даллеса" и сейчас как ни в чём не бывало гуляет в Сети, а после поражения в этой войне наверняка будет звучать и у колодцев. Сказать, что "нам" не поддалась Украина, ни у кого не повернётся язык. А вот что "нам" не поддались Америка – с трудом, но повернётся. "План Даллеса" поможет замотать поражение в Украине. Если сказка смышленого батюшки пережила в советском/послесоветском сознании эпоху Ельцина, эпоху Путина, то почему ей не пережить следующие?
Наконец, нелишне вспомнить, как Россия оценила своё поражение в Крымской войне 1856 года. "Все россияне, – свидетельствовал Лев Толстой, – как один человек, находились в неописуемом восторге. Состояние, два раза повторившееся для России в ХIХ столетии: первый раз, кода в 12-м году мы отшлёпали Наполеона 1, во второй раз, когда в 56-м году нас отшлёпал Наполеон III". Замотали (на 20 лет) победу – замотают и поражение.
Анатолий Стреляный – писатель и публицист
Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции
