Бывшего координатора штаба Навального в Старом Осколе Дениса Луговского пытаются лишить мандата депутата муниципального образования "Владимирский округ" Санкт-Петербурга. Сторонника Навального жители этого города избрали муниципальным депутатом в 2019 году. Денис проводил антикоррупционные расследования, выявлял нарушения во время выборов, организовывал протестные митинги и помогал жителям города решать их бытовые проблемы. Перед эмиграцией депутат успешно защищал права уличных музыкантов. Сейчас активист постоянно живет в Польше и в Россию не собирается. О своем разочаровании в гражданском обществе после начала войны против Украины, напрасных жертвах участников антивоенных одиночных пикетов и о том, как муниципальные депутаты помогают Путину, Денис рассказал Радио Свобода.

– В какой момент вы решили уехать из России?

– Я получал сигналы о том, что я могу попасть под уголовное преследование. В январе 2021 года я был задержан на митинге в поддержку Навального. Меня осудили и отправили под арест на 17 суток за организацию этого митинга. Потом завели уголовное дело о блокировке дорог в центре Петербурга во время акции в поддержку политика Алексея Навального. В рамках этого дела начали вызывать на допросы моих знакомых, в том числе депутатов моего муниципалитета. Их спрашивали обо мне. Я и люди, которые со мной взаимодействовали, стали замечать за собой наружное наблюдение. Некий человек написал мне, что у меня дома прослушка, и процитировал мои личные разговоры, которые никто не должен был слышать. Преследовали меня уже давно. Начальник полиции в Старом Осколе, где я был координатором штаба Навального, угрожал, что если я не прекращу политическую деятельность, то мне не поздоровится. В 2018 году около дома меня встретили два человека и попытались избить. Мне чудом удалось от них скрыться. Все это привело меня к решению покинуть Россию. Я тогда думал, что уеду лишь на время, пересижу за границей, посмотрю, как развивается уголовное дело и политическая ситуация в целом. Я рассчитывал вернуться через полгода и продолжить заниматься политикой. Начавшаяся война, возросшие риски оказаться в местах лишения свободы и последовавшее за войной общее разочарование в гражданском обществе России заставили меня отказаться от возвращения.

– Почему вы разочаровались в гражданском обществе?

– Когда началась война, я верил, что никакого смирения с ней в обществе не будет. Хотя бы потому, что нам с детства вбивали в голову, что мы – народ, победивший фашистов. Также не нужно забывать, что почти у всех россиян есть какие-либо связи с украинцами. Я ожидал, что граждане России проявят высокий уровень недовольства войной. Я ждал массовых митингов и протестов, но ничего из этого не произошло. Общество проглотило эту агрессивную войну. Как итог, она продолжается полтора года, и нет ей конца.

– Но, может быть, люди боялись выходить на протесты из-за репрессий и преследований?

– На митинги против войны вышло меньше людей, чем выходило на акции в поддержку Навального. Не хочу эту малочисленность объяснять риском попасть под репрессии, так как убийство людей страшнее, чем риск получить дубинкой и посидеть под арестом несколько суток. Я считаю, что сразу после начала войны было окно возможности показать протестами своё неприятие происходящего. Еще не возбуждали эти зверские уголовные дела за якобы дискредитацию армии и фейки. Но этой возможностью воспользовались единицы. Наверняка можно с рациональной точки зрения объяснить, почему гражданское общество не сопротивлялось этой войне, но я не хочу этого делать. В этом плане у меня преобладает эмоция, а не рационализм.

– В 2021 году вы написали в социальной сети: “По натуре я закрытый человек, однако доброта людей, которые мне встречаются, приводит в восторг. И в этом нет преувеличения. За всё то время, что мы обходим округ, мне не сказали ни одного грубого слова. Напротив, поддерживают и даже хотят накормить! Я искренен, поэтому люди мне верят. Они видят, что я хочу изменить систему, в которой воровство и жульничество стали нормой. Жители округа часто призывают быть осторожнее. Переживают, что со мной может что-то случиться, если я продолжу отстаивать свою позицию в существующих политических реалиях. Я верю, что всё можно изменить. И я не боюсь”. Такие впечатления у вас были во время избирательной кампании. Почему, на ваш взгляд, эти “добрые” избиратели не противостоят войне?

– Когда я приходил к людям и разговаривал с ними о решении насущных проблем, они проявляли ко мне расположение. Если избиратели видели результаты моей работы, то они выказывали доверие. Ямы на дорогах и разрушенные детские площадки избиратели видели своими глазами и часто критично относились к местным властям. Но в международных глобальных вопросах жители города выбирали ориентироваться не на свое мнение, а на пропаганду. Происходит это, потому что в российском обществе долгое время культивировали безразличие. Люди привыкли сидеть на диване и смотреть телевизор. Когда началась война, они продолжили это делать. Пассионарное меньшинство – это примерно 2% от всего российского общества.

– Вы до того, как занялись оппозиционной политикой, не понимали, как устроено гражданское общество в России?

– Я понимал, что общество пассивное и нужно прикладывать максимальные усилия, чтобы его расшевелить. Я старался делать разного рода проекты, чтобы у людей проснулось гражданское самосознание. Например, я сделал проект “Соседи”. В нашем округе была большая проблема с частной управляющей компанией. Местные жители постоянно на нее жаловались. Я пытался объединить людей, чтобы они образовали ТСЖ и самостоятельно управляли своим домом. Но люди не хотели объединяться даже ради решения своих бытовых, насущных проблем.

Я год живу в Польше, и меня поражает, насколько тут люди неравнодушны к политике. Состоятельный бизнесмен, у которого я снимаю квартиру, беспартийный человек, недавно был наблюдателем на выборах. Лендлорд на вопрос, зачем он это сделал, ответил, что ему небезразлична его страна. Люди до поздней ночи стояли в очередях на избирательных участках, чтобы проголосовать.

– Почему вы решили стать муниципальным депутатом, выбрали эту монотонную, на мой взгляд, работу после опыта руководства штабом Навального?

– Мне хотелось изменять жизнь людей в лучшую сторону, то есть заниматься политикой. Я начал с малого – пошел на муниципальные выборы. Я, используя опыт работы в штабах Навального, качественно провел свою избирательную кампанию. И меня избрали. В должности мундепа по большей части я занимался составлением жалоб. Жильцы приходили ко мне с проблемами, решать которые я был не уполномочен. Я мог только писать бесконечные обращения в вышестоящие городские инстанции, чтобы они устранили проблемы жильцов. Но я видел себя в роли муниципального депутата независимым политическим актором. И я верил, что могу в этой должности влиять на российское гражданское общество.

– Как вам удалось победить на муниципальных выборах?

– Я много работал, искренне во время избирательной кампании поговорил с большим количеством людей. Проект Алексея Навального “Умное голосование” меня тоже поддержал. Я очень хотел быть полезным людям, и нам часто это удавалось. Я в том числе принимал участие в избирательных кампаниях, чтобы налаживать горизонтальные связи в обществе и заниматься политическим просвещением. У муниципальных депутатов нет больших возможностей и полномочий. По сути муниципальные депутаты выполняют представительскую функцию и не получают зарплату, за редким исключением. На политической активности в качестве муниципального депутата я не зарабатывал. Скорее, наоборот, тратил на неё свои средства. Я не взаимодействовал ни с какими иностранными НКО. У меня высшее техническое образование, по специальности я инженер-конструктор. И этой профессией я обеспечиваю свою жизнь. Но мундепы могут показать более открытое, человечное и профессиональное отношение к избирателям, чем то, к которому они привыкли. Я занимался вопросами, которые напрямую не имели отношения к муниципалитету. Например, ко мне приходили студенты и жаловались, что их на выборах заставляют участвовать в “карусели”. Мы рассказали об этом публично, и мошенничество удалось предотвратить. Я обнародовал информацию о различных способах давления на избирателей-бюджетников. Еще я делал антикоррупционные расследования. Я подавал заявление в прокуратуру по фактам, выявленным в этом расследовании. Как результат в ответ на мои усилия я получал к себе хорошее отношение даже со стороны избирателей, называющих себя сторонниками власти. Жители хвалили меня в муниципалитете и приносили мне передачки в спецприемник.

– Вы еще известны созданием в Петербурге профсоюза работников уличной культуры. Чем закончилась ваша борьба против законопроекта, ограничивающего права уличных музыкантов?

– Депутат Законодательного собрания Петербурга от "Единой России" Денис Четырбок предложил законопроект, ограничивающий права и свободы уличных музыкантов. Он заявлялся как инициатива, которая обезопасит жильцов от шума, но на самом деле этот законопроект заставлял музыкантов согласовывать саму возможность играть на улицах Петербурга. Мне неприятно любое ограничение свободы, направленное на какое-либо профессиональное сообщество, тем более творческое. Я собрал своих знакомых уличных музыкантов, и мы создали профсоюз работников уличной культуры.

Мы предложили запретить выступления уличных музыкантов рядом с жилыми домами, но отменить согласования. И мы начали общественную кампанию в защиту уличных музыкантов. Нас поддержал Владимир Котляров – солист музыкальной группы “Порнофильмы”. Законодательное собрание пригласило нас, чтобы выслушать свою позицию. Можно сказать, что они приняли нашу критику: законопроект отправили на доработку. Но когда я эмигрировал – после войны многие участники профсоюза уехали из России, – законопроект протащили в изначальном виде.

– Как сейчас живут уличные музыканты, которым вы пытались помочь?

– Для многих из них стало очень трудным выступать со своим репертуаром. Сейчас, например, для выступления на улицах невозможно согласовать песни группы “Порнофильмы”. Из-за репрессий и рисков мобилизации некоторые уличные музыканты уехали из России. Но многие из них просто сидят в подавленном настроении дома и не знают, что делать дальше.

– Вам не жаль времени, потраченного на российскую политику?

– Я не жалею о потраченном времени. Мне было интересно и азартно заниматься политикой, хоть я и пребывал в иллюзиях, что гражданское общество можно еще чуть-чуть – и пробудить.

– Вы сейчас интересуетесь тем, что происходит в России?

– Я читаю новости о России, но что-либо предпринимать сейчас у меня нет мотивации. В настоящий момент я живу свою обычную жизнь и наблюдаю политику других стран. Я не верю, что продолжать политическую деятельность в России можно из-за границы. Хочешь заниматься российской политикой – возвращайся в Россию и работай, как Алексей Навальный и Илья Яшин.

– Вас не вдохновляют участники одиночных антивоенных пикетов, которые полтора года регулярно выходят на улицы разных городов России?

– Они смелые люди, но меня их пример не вдохновляет. Их храбрость ни к чему не приведет. Протест таких смельчаков станет напрасной жертвой. Время активизма в России завершилось. Теперь надо либо вступать в очень активное противостояние с властями (но это в любом случае не дело одиночек), либо уезжать из России, чтобы строить свою жизнь в странах, где общественные институты на самом деле работают. Тех, у кого нет такой возможности, мне очень жаль.

– Как вы относитесь к деятельности муниципальных депутатов в России во время войны?

– Я считаю тех, кто продолжает заниматься в России депутатской деятельностью, коллаборантами. Они совершают морально-этическое преступление. Да, действующие муниципальные депутаты не отправляют людей на войну и никого не убивают, но для гражданского населения они создают иллюзию, что в стране все в порядке. Эта иллюзия работает в интересах Путина.

– Но вы сами все еще обладаете депутатским мандатом.

– Я никаких обязанностей депутата не выполняю и не хочу сейчас осуществлять свои депутатские полномочия. Но и снимать себя сам с этой должности я не собираюсь, потому что в таком случае проведут перевыборы и изберут депутатов, которые будут помогать Путину, создавая иллюзию нормальной жизни в стране.