- Выросло число российских военнослужащих, решившихся на дезертирство.
- Семья и соратники Алексея Навального вторую неделю не могут его разыскать.
- Госдума одобрила закон, позволяющий президенту России вводить специальные меры против лиц из недружественных стран.
БЕГУЩИЕ С ВОЙНЫ
Число российских военных, желающих оставить службу, за последние три месяца выросло почти вдвое. Такую статистику приводит проект "Идите лесом", который помогает россиянам избежать участия в войне с Украиной. Если летом юристы проекта получили 305 таких запросов, то уже осенью их было 577. Среди тех, кто не хотел воевать, – Дмитрий Сетраков, который до февраля 2022 года по контракту служил в армии России. После начала так называемой "СВО" он бежал в Армению, где на днях его задержали сотрудники российской военной полиции.
На видеосвязи с нашей студией – руководитель отдела помощи и эвакуации проекта "Идите лесом" Дарья Берг.
История Дмитрия Сетракова уникальна или и прежде были случаи, когда военных, уклоняющихся от службы, задерживали за границей и передавали российским властям?
Дарья Берг: Такие ситуации были в Кыргызстане, в Казахстане, но для Армении это первый такой случай. По нашим данным, Дмитрий был задержан 6–7 декабря в городе Гюмри, а до этого с нашей помощью выехал в Армению.
Марьяна Торочешникова: Российская военная полиция не может никого задерживать не на территории РФ. Получается, что она договорилась с местными правоохранительными органами?
Число военных, желающих оставить службу, за три месяца выросло почти вдвое
Дарья Берг: Армения – независимая страна, которая не подчиняется России. Дмитрия, по сути, похитили российские военные. Сначала они представились армянской военной полицией, но в дальнейшем выяснилось, что, скорее всего, это именно военные, потому что он удерживается на территории расположенной в Армении 102-й российской военной базы. Об этом мы узнали от жены Дмитрия, которая обратилась к нам в тот же день: ему дали недолго поговорить с ней по громкой связи. С тех пор у нас нет связи с Дмитрием. Понятно, что в какой-то момент его будут депортировать в Россию, где на него уже заведено уголовное дело об оставлении военной части. Мы очень надеемся, что власти Армении обратят на это внимание и все-таки не допустят депортации Дмитрия в Россию.
Это выглядит так, что человека просто похитили, не уведомив власти Армении. Мы сразу же обратились к армянским правозащитникам, к Ванадзорскому фонду Хельсинкской гражданской группы, и они отправили запрос в Генпрокуратуру Армении. Там это обращение приняли и сказали, что в соответствии с армянским законодательством делу был дан ход. Если Дмитрия все-таки депортируют в Россию, то таких прецедентов будет становиться все больше, поэтому важно добиться того, чтобы Армения вступилась и не позволила российским военным орудовать на своей территории.
Марьяна Торочешникова: Процедура депортации, очевидно, не может происходить без ведома местных властей? Или российские власти могут каким-то образом перевезти Дмитрия в Россию, минуя армянских пограничников?
Дарья Берг: Наверное, могут, если очень захотят. Другое дело, захотят ли они ссориться с Арменией и насколько серьезно она воспримет эту ситуацию. По идее, конечно, когда депортируют человека, об этом ставят в известность соответствующие местные органы, должны быть всяческие разрешения.
Марьяна Торочешникова: Ситуация с Сетраковым может служить тревожным сигналом для других российских военнослужащих, которым удалось перебраться за границы России?
Дарья Берг: Это прецедент, и нужно понять, чем он закончится. А дальше мы будем думать, что делать с людьми, которые хотят покинуть территорию России (а таких немало). У них ведь не так много вариантов. У многих нет загранпаспортов, соответственно, выехать они могут только в четыре страны – это Беларусь, Кыргызстан, Казахстан и Армения. Беларусь и Кыргызстан мы сразу закрываем: там как раз распространены такие истории, когда людей хватают эфэсбэшники и вывозят в Россию. В Казахстане ситуация двоякая: вроде сейчас безопасно, но при этом были прецеденты. Армения оставалась последним безопасным местом до начала этой истории.
Марьяна Торочешникова: А с чем вы связываете рост обращений военнослужащих, желающих сбежать?
Дмитрия, по сути, похитили российские военные
Дарья Берг: Прежде всего, люди очень устали, нет никакой ротации, отпусков. Многие пошли туда как добровольцы, думая, что идут защищать родину, как им рассказывали. И только оказавшись там, некоторые понимают, что происходит на самом деле, насколько все плохо. Оказывается, не надо никого спасать, остается спасти только самих себя.
Еще к нам часто обращаются кадровые военные, до войны служившие в разных регионах России. От них мы часто слышим: "Это не то, от чего я должен защищать свою страну. Я совершенно не хочу убивать украинцев, находиться на оккупированных территориях, рисковать жизнью непонятно ради чего". И они уже рискуют, так как если они что-то сделали не так или даже просто попросили отпуск, им сразу говорят: "Мы тебя отправим на войну". И они обращаются к нам. Ведь уволиться или расторгнуть контракт с Минобороны в одностороннем порядке после начала войны практически невозможно, только если на тебя заведено уголовное дело, или по состоянию здоровья, или по возрасту.
И огромное количество мобилизованных, которые отнюдь не добровольно туда пошли, не понимали, что делать, когда их забирали из офисов, из хостелов, в метро, на улице. И вот сейчас поднялась большая волна недовольства. Кроме того, про наш проект узнают все больше и больше людей. Мы просто отнимаем солдат и офицеров у Путина, чтобы он их руками не убивал украинцев. И дезертировать сейчас не стыдно, наоборот, это прекрасная возможность не убивать и не погибнуть самому!
Марьяна Торочешникова: По словам правозащитников, люди, осужденные за дезертирство, никак не застрахованы от того, что их не отправят на фронт вместо колонии, отбывать наказание там.
Дарья Берг: Да. Людям часто дают условные сроки и отправляют их обратно. Российская власть использует все возможности. Мобилизацию в активной фазе решили приостановить до выборов, а сразу после, в марте 2024 года, начнется новая волна, потому что людей не хватает уже сейчас. Рассказы про то, что много контрактников, огромное количество добровольцев, – это все неправда. Людей критически не хватает, именно поэтому нет обещанной ротации и отпусков, именно поэтому тех, кто практически калеками возвращаются на лечение в Россию, отправляют обратно на фронт.
Дезертировать не стыдно, это прекрасная возможность не убивать и не погибнуть самому!
К нам обратился человек, которому оторвало несколько пальцев на руке. Врачебно-военная комиссия решила, что он абсолютно здоров и может вернуться на линию фронта. Он понял, что там просто погибнет, обратился к нам, и мы ему помогли. И такие ситуации мы наблюдаем каждый день. Также много случаев самострелов: люди стреляют сами в себя или друг в друга, оказываются в госпитале и уже после этого обращаются к нам, потому что с линии фронта очень тяжело сбежать самостоятельно. Там действуют заградотряды, которые могут тебя попросту убить или поймать и кинуть в тюрьмы на оккупированных территориях, в так называемые "ямы", где ужасающие условия: людей и раздевают, и пытают, и привязывают к деревьям.
Марьяна Торочешникова: Проект "Идите лесом" помогает не только военным?
Дарья Берг: Проект помогает абсолютно всем, кто не хочет участвовать в преступной войне. Также мы помогаем не служить срочную службу. Вы можете нам написать.
КУДА ПРОПАЛ НАВАЛЬНЫЙ?
Связи с самым известным российским заключенным нет уже больше недели. Его не подключают по видеосвязи к заседаниям суда. Администрация колонии строгого режима номер 6 во Владимирской области, где до недавнего времени политик отбывал наказание, заявила его адвокату, что Навальный у них больше не числится. Тогда где же он?
ПУТИН МОЖЕТ
Госдума одобрила поправки, позволяющие президенту России произвольно вводить временное управление имуществом лиц из недружественных стран. В первую очередь это коснется иностранных компаний, ушедших с российского рынка после начала войны в Украине, но не только, поскольку закон распространяет свое действие и на тех, кто находится под влиянием "лиц из недружественных государств", а в части валютного регулирования – на всех налоговых резидентов России. Президент Путин и раньше вводил своими указами временное управление. Но теперь речь в том числе о движимом и недвижимом имуществе, доле в уставных капиталах российских компаний, ценных бумагах, имущественных правах, то есть изъять можно буквально все и почти у всех.
С нами экономический обозреватель Радио Свобода Максим Блант и партнер коллегии адвокатов Pen & Paper Сергей Учитель.
Хотелось бы понимать, кого законодатель считает лицами, "которые находятся под контролем иностранных лиц из недружественных государств". Кто определяет критерии такого контроля?
Изъять можно буквально все и почти у всех
Сергей Учитель: Эти критерии уже выработаны как судебной практикой, так и другими нормативно-правовыми актами. Основные критерии закреплены в законе об иностранных инвестициях в стратегические предприятия. Главный критерий – это наличие реального корпоративного контроля иностранного лица из недружественной юрисдикции. В первую очередь это владение более 50% акций. Это возможность иным способом определять политику предприятия, например, назначать единолично исполнительный орган, директора, формировать совет директоров. Эти критерии уже достаточно подробно регламентированы и практикуются.
Де-юре у президента эти полномочия были давным-давно, просто они особо никогда не применялись. Что касается именно практического применения, для этого есть правительство, заинтересованные министерства и ведомства. Работает правительственная комиссия, которая согласовывает, например, сделки по выходу иностранного бизнеса из российских компаний. И, раз мы говорим про санкции, это, конечно, не только право, это и политика.
Марьяна Торочешникова: Критики этих нововведений считают, что они несколько противоречат 19-й статье Конституции РФ, гарантирующей защиту от дискриминации и равенство всех перед законом и судом, и статье 35-й, которая говорит, что никто не может быть лишен своего имущества иначе как по решению суда. Тут действительно есть противоречие?
Сергей Учитель: Здесь, наверное, есть над чем задуматься с точки зрения соответствия нормам Конституции, но это в первую очередь прерогатива Конституционного суда. У нас же все зависит от того, какой госорган принимает решения.
Марьяна Торочешникова: Из текста складывается впечатление, что решения будет выносить конкретно Владимир Путин: в отношении этих вводить какое-то особое регулирование, в отношении этих не вводить. Или он будет это кому-то перепоручать?
Сергей Учитель: Все зависит от конкретных мер экономического характера. Мы уже были свидетелями того, как в отношении ряда достаточно известных компаний, принадлежавших иностранным лицам из недружественных стран, было введено внешнее управление, и как раз соответствующим указом президента. Тогда здесь придется оспаривать именно правомочность самого указа. Важно понимать: если мы говорим про внешнее управление, то это же не означает экспроприации активов. Это временная мера, направленная на смену органов управления. Никто пока не забирает права собственности на акции у иностранных акционеров. Другое дело, что мы пока не понимаем, как долго будут действовать эти временные меры. Такие же зеркальные санкции вводятся в отношении российских компаний. Дело в самой законодательной и юридической технике, и к этому вопросы, конечно, будут.
Марьяна Торочешникова: Максим, а что это будет означать на практике с точки зрения экономики и состояния кошельков граждан?
Максим Блант: До активов российских граждан дело не дойдет. Что касается иностранных граждан и компаний из так называемых "недружественных стран", понятно, что инвестиции в Россию становятся настолько рискованными, что инвестировать в обозримом будущем, даже после отмены санкций вряд ли кто-то будет. Ну, за исключением тех дружественных бизнесменов, которые будут договариваться непосредственно с теми людьми, которым Владимир Путин доверит исполнение своих функций по этому закону: они будут получать предварительные гарантии. Но если говорить более широко, то ничего нового же не произошло. Начиная с 2003 года Владимир Путин объяснил, что у любого в любой момент забрать можно что угодно, и законодательную базу подвести потом не проблема.
Марьяна Торочешникова: Вы имеете в виду "дело ЮКОСа"?
Инвестиции в Россию становятся настолько рискованными, что инвестировать вряд ли кто-то будет
Максим Блант: Безусловно. Потом подтверждением этому были слова Олега Дерипаски: "Если родина скажет, в любой момент все отдам". И так далее. Что касается соответствия Конституции – ну, в Конституцию в любой момент можно внести любые изменения. Более того, Дмитрий Медведев на днях заявил, что, скорее всего, какие-то точечные поправки в Конституции будут.
Проблемы с этими юридическими казусами заключаются и в том, что Россия ведет войну, которая официально не объявлена, и поэтому непонятно, когда закончится, на каком основании все это вводится. Если бы было сказано: "Вот у нас война. На время войны у нас действуют такие правила", – но этого нет. У нас какой-то режим непонятной спецоперации, и эта неопределенность создает огромное поле для деятельности. На последней встрече Путина с генпрокурором тот называл какие-то фантастические цифры по количеству экономических дел, в том числе связанных с собственностью, принадлежащей недружественным предпринимателям и инвесторам.
В России очевидно идет очень серьезный и крупный передел собственности. Иностранные инвесторы оказались в ситуации, когда они даже продать не очень могут, потому что, в соответствии с правилами, им нужно делать как минимум 50-процентную скидку, а еще заплатить в бюджет минимум 10% от суммы сделки. А если ты платишь в российский бюджет, значит, финансируешь войну: для многих компаний это неприемлемо. Поэтому, например, Raiffeisenbank регулярно жалуется на то, что не может избавиться от российского подразделения.
Марьяна Торочешникова: Президент РФ наделяется правом самостоятельно вводить валютное регулирование. И там речь идет уже не только о дружественных и недружественных, а обо всех резидентах России, то есть обо всех тех, кто платит налоги. Это значит, что теоретически, если президент проснется в настроении установить фиксированный размер курса доллара и евро или вообще запретить оборот валюты в стране, то он может это сделать?
В России очевидно идет очень серьезный и крупный передел собственности
Максим Блант: Открою вам страшную тайну: даже без этого закона Владимир Путин мог сделать все это в любой момент. То, что законодатели торопятся предоставить ему еще и это право, – ну, это просто реверанс перед выборами.
И без Владимира Путина еще есть некоторое количество людей, наделенных властью вводить валютное регулирование. Возьмем главу Банка России Эльвиру Набиуллину. Вспомните, что происходило с 24-го и до конца февраля 2022 года. Вы могли поменять валюту? Нет. Валютный рынок закрылся. Фондовый рынок не работал больше месяца. Курс определялся черт знает как. И это может повториться в любой момент.
То, что все эти акты не стоят бумаги, на которой они написаны, после того, как Путин либо в силу естественных причин, либо в силу окончания терпения российских граждан прекратит свои полномочия, всем более-менее очевидно.
