В трех таллиннских спальных районах – Ыйсмяэ, Мустамяэ и Ласнамяэ – на рекламных билбордах размером три на шесть метров появились компьютерные изображения разрушенных в результате военных действий домов. Они были размещены на самых видных местах, на улицах и шоссе на фоне их реальных совершенно целых прототипов.
Выставку-акцию "Мгновение" (Hetk), которая действует с 19 февраля по 3 марта, организовали две художницы – Ребека Парбус и Estookin.
Реакция оказалась бурной: согласно оперативно проведенному соцопросу, выяснилось, что о плакатах слышали 82% респондентов. Больше половины из них (56%) отнеслись к выставке плохо. В том числе среди эстонцев – 51%. Недовольных среди представителей других национальностей оказалось 77%. В том же исследовании респондентов спрашивали, верят ли они в победу Украины. Только 42% эстонцев и 9% представителей других национальностей сказали, что верят. 58% эстонцев и 73% респондентов других национальностей не считают, что Эстония в настоящее время испытывает прямую военную угрозу.
Если вы с Раадику или Паэ поддерживаете Путина, готовьтесь к тому, что именно так может однажды начать выглядеть ваш дом
Особенно остро общественность реагировала на плакат, который был установлен на шоссе Лаагна теэ на въезде в Ласнамяэ, традиционно заселенный русскоязычными. По умолчанию большинство восприняло эти картины как пророчество нападения России на Эстонию – хотя авторы не дали на это ни единого намека. Большинство зрителей признавались в соцсетях, что изображения шокируют – одни считали, что это плохо, другие утверждали, что это полезно.
Старейшина микрорайона Юлианна Юрченко сказала, что выставка неуместна в городской среде и без сопровождающего текста, поскольку "общество уже и так достаточно измотано психологически": "Мимо будут проезжать пожилые люди, дети, не говоря уже о тех людях, которые живут в домах, экспонируемых на этих плакатах".
Активист и блогер Даниил Куракин оппонирует ей в газете Postimees, что искусство не обязано способствовать улучшению психического здоровья и нелишне напомнить людям, что будет, если "самая большая война в Европе со времен Второй мировой войны" перекинется с Украины на другие соседние с Россией страны. Блогер одобряет выбор места, поскольку жителями спальных районов являются в основном русскоязычные. "Именно им в первую очередь стоит показать то, к чему может привести легкомысленное отношение к войне в Украине и заигрывание с "русским миром", – пишет он. – Если вы с Раадику или Паэ и поддерживаете Путина, готовьтесь к тому, что именно так может однажды начать выглядеть ваш дом".
Мэр Таллинна Михаил Кылварт счел, что выставка неуместна, поскольку изображенные на плакатах дома – не вымышленные, и предложил представить себе, что должен чувствовать ребенок, который видит свою комнату разбомбленной.
"Длительный период пандемии "короны" и войны в Украине наложили печать страха и тревоги на психическое здоровье нашего народа, – сказала председатель комиссии Таллиннского горсобрания по образованию и культуре Кайрет Реммак-Грассманн. – В наших школах, детских садах, учебных заведениях, а также в медицинских учреждениях сегодня не хватает специалистов, способных справиться с этими последствиями. На фоне всей этой войны дети, взрослые и пожилые люди были напуганы. И мы не должны также забывать о чувствах украинских военных беженцев".
Вице-мэр Таллинна Каарел Оя, в свою очередь, отдает должное чистоте идеи и простоте исполнения выставки, которая, по его мнению, выходит за рамки пропаганды, и считает излишними любые попытки интерпретации и тем более осуждения чужой интерпретации как неправильной.
Мы попросили двух жительниц Таллинна поделиться впечатлениями о выставке. Журналистка Эстонского национального телерадиовещания (ERR) Женя Волохонская проезжает мимо одного из плакатов ежедневно.
– Плакатов всего четыре, так что часто человеку видеть их не получается, если ты только не живешь прямо рядом с одним из них. Я живу в самом большом спальном районе Таллинна – Ласнамяэ. Я проезжаю мимо этого плаката, мне кажется, что на нем изображен соседний дом, он близко от меня находится, этот плакат.
– Когда вы первый раз его увидели, вы вздрогнули?
– Нет.
– Почему?
Меня плакат не пугает, меня пугает наша реальность
– Два года идет война, и мне кажется, что многие из нас так или иначе… Я по крайней мере буду говорить за себя… за эти два года я, к сожалению, нередко представляла себе, что это может стать нашей реальностью. Эти картинки, они и так в воображении есть. Возможно, у меня профессиональная деформация, потому что я работаю в новостях. Меня плакат не пугает, меня пугает наша реальность, и, мне кажется, мне понятен посыл авторов, что если не остановить войну там, где она сейчас, если не прекратить российскую агрессию в Украине, если Украина, не дай бог, проиграет, то мы следующие и это все станет нашей реальностью. Об этом нужно помнить. В этом смысл этой экспозиции, мне кажется.
Человеческая психика крайне пластична, мы привыкаем ко всему, и даже к войне, как ни страшно это звучит. И позиция "моя хата с краю, и я не хочу смотреть на эти ваши страшные картинки" – такая себе позиция. О страшных и тяжелых вещах нужно говорить. Иногда мягкие, ласковые подходы не работают. Скажу как журналист: количество публикаций об Украине уменьшается. Так не должно быть, потому что война идет рядом с нами и ее развязал наш самый близкий сосед.
С другой стороны, мне очень не нравится, что сейчас мы все начали обмениваться ярлыками, мол, если тебе не нравится этот плакат, ты обязательно путинист. Я знаю множество людей, которых травмировали эти плакаты, и эти люди и беженцам помогали, и поддерживают Украину. И второй момент, который мне не нравится: очень большая дискуссия у нас ведется о том, что должно искусство. Говорят, искусство должно утешать, дарить позитивный настрой, умиротворение. Это не так, если мы посмотрим на природу акционизма. А успешность акции мы можем оценивать по реакции на нее. Эта акция спровоцировала очень бурную реакцию в обществе, местами полярную. Мне кажется, это нужно воспринимать как тяжелую побочку. В комментариях кто-то сказал, что это "нашатырь, доставленный не по адресу", но, тем не менее, если ты понимаешь, зачем это, и если ты осознаешь, что это действительно может случиться, этот биллборд тебя не напугает.
– Как эстонцы реагируют на плакаты? Простые люди, не связанные с новостями?
– Судя по моей ленте в фейсбуке, мне кажется, что среди русских гораздо более бурная негативная реакция, чем среди эстоноязычной публики. Но говорить, что всем подряд эстонцам нравится эта выставка и все понимают, о чем она, и никого из них она не травмирует, тоже неправильно. Потому что обсуждение идет и в эстоноязычных кругах, хоть и не настолько ожесточенное. У нас среди эстонцев многие говорят, что на государственном уровне надо больше заниматься внутренними делами, а не внешними. У нас экономический кризис сейчас, не все стабильно. Отнюдь не всем эстоноязычным жителям Эстонии нравится, что государство вкладывается в гособорону, помогает Украине.
Даже оставим в стороне войну: не всем нравятся тяжелые темы. Я занимаюсь в основном социальной журналистикой. Когда мы говорим о людях с ограниченными возможностями, о детях с глубокими и тяжелыми недугами, не всем людям это нравится. У нас была кампания против насилия в семье, по всему Таллинну висели плакаты с нарисованными избитыми женщинами. И тоже была очень негативная реакция в обществе: зачем, мол, вы это повесили, я ничего не хочу знать о страшном.
эти многоэтажки очень похожи во всех европейских странах, и они становятся первыми жертвами обстрелов
Я думаю, художницы не делали прицел на русскоязычную публику. Еще люди спрашивают, почему именно в Ласнамяэ, традиционном русском районе, повесили плакат. Мне кажется, что это неправильное прочтение, потому что эти многоэтажки очень похожи во всех европейских странах, и они становятся первыми жертвами обстрелов, этакие человеческие муравейники, где ни спрятаться, ни скрыться.
Оксана Пузикова родом из Керчи, но долгие годы жила с семьей в Харькове, а 8 лет назад с семьей обосновалась в Таллинне. Она признается, что это самая необычная выставка, о которой она когда-либо слышала.
– Я отреагировала на плакаты как на данность. У меня самой в Харькове сгорела квартира от попадания русской ракеты, поэтому для меня в них ничего нового, шокирующего не было. Но в местных пабликах, в комментариях я, конечно, читала разные мнения, что нужно это убрать, чтобы дети этого не видели. Многие ведь живут по принципу: пока я этого не вижу, этого вроде как и нет. Но ведь это же обман! Люди, у которых есть какая-либо эмпатия, впечатлились. И об этом нужно говорить, нужно наглядно демонстрировать, показывать, что будет в случае прихода "Русского мира". Наверное, некоторые считают, что если они за "Русский мир", то ракета облетит их дом. К сожалению, это не так. В принципе, я отнеслась к выставке положительно. Об этом нужно говорить людям, доносить информацию и быть честными с детьми.
– Есть такое мнение, что как раз украинцам, которые видели такие разрушения в жизни, это может принести дополнительную ненужную боль.
– Людей, которые уехали от войны в Эстонию, много. Но, я думаю, ничего шокирующего для них в этих плакатах нет. Это наша действительность. Какой еще больший шок могут вызвать эти плакаты? Возможно, кто-то из них тоже закрылся [от той действительности], но я в это мало верю. Все равно есть связь с родственниками, с домами, с соседями, друзьями, которые остались в Украине. Полностью закрыться от этого нельзя.
– Вы общаетесь и с эстонцами тоже. Как они реагируют на эти плакаты?
– Во всяком случае, в моем окружении эстонцы тоже считают, что об этом нужно говорить, кричать и наглядно демонстрировать это тем, кто не видит, не слышит и не хочет знать. И, наверное, тем, кто ждет.
– Вы знаете в Таллинне людей, которые ждут прихода "Русского мира"?
– В моем окружении таких людей нет, но я ориентируюсь на комментарии в местных СМИ. Подозреваю, что там больше половины ботов, но допускаю, что есть реальные люди, которые пишут, например, что лучше не дразнить "Русский мир" и не показывать такое: "Сидите себе тихонечко, и ничего не будет".
Последние несколько лет показали нам всем, насколько хрупка граница между бытием и небытием, существованием и исчезновением
Estookin 26 лет, она цифровой художник. Работает арт-директором в рекламном агентстве Tabasco, преподает Adobe Photoshop в Эстонской академии художеств. Она участвовала в разработке концепции выставки и воплощении в жизнь фотореалистичных интерпретаций как художественных работ. Автором же идеи и концепции является 24-летняя Ребека Парбус. Она фотограф и видеограф – фрилансер, работает в кино и театре, изучает сценографию на третьем курсе Эстонской академии художеств.
Художница Ребека Парбус ответила на наши вопросы письменно.
– Ребека, как возникла идея проведения выставки в городской среде? Картины какой войны помогли родиться этим образам? Какие мысли и образы дали ей толчок?
– Чего мы боимся? За что мы благодарны? Защищены ли мы, пробуждена ли наша бдительность? Это болезненно, это провокационно? Последние несколько лет показали нам всем, насколько хрупка граница между бытием и небытием, существованием и исчезновением. Ничто не самоочевидно, все может исчезнуть. Однако чем лучше мы это понимаем, тем больше надежды на то, что нам удастся сохранить то, что мы считаем важным.
Два года назад война разразилась на Украине, городские ландшафты которой визуально напоминают эстонские. Представленные на нашей выставке произведения изображают сцены, которых не увидишь в наших городских ландшафтах, они скорее отражают события, происходящие в других частях света. Этот резкий контраст между нашими работами и реальным видом Таллинна заставляет нас задуматься: какие аспекты жизни мы можем ценить и за что быть благодарными?
– Кто финансировал выставку?
– Фонд культурного капитала Эстонии.
– Скажите, пожалуйста, пару слов о технологии. Как долго вы работали над выставкой?
– Над этой выставкой мы работаем с октября 2023 года. Первоначально мы направили наши усилия на разработку концепции выставки и уведомление Таллиннской городской управы. Получив подтверждение того, что размещение выставки в городском пространстве допустимо и соответствует закону, мы приступили к фотографированию мест размещения работ. Потом мы деконструировали эти фото с помощью Adobe Photoshop, и так получили финальные изображения.
– Как вы выбирали места? Здания? Степень разрушения?
– Изображение жилых районов – это часть нашей концепции, поскольку на когнитивном уровне они ассоциируются с людьми. К тому же мы сами жили в этих районах. Кроме того, нехватка финансирования налагала определенные ограничения. Степень показанного разрушения определялась требованиями формата печати. Поскольку работы выставлены на рекламных щитах вдоль улиц и дорог, нам нужно было позаботиться о том, чтобы визуальные эффекты было легко увидеть и понять на расстоянии.
Если произведение искусства вызывает у зрителей дискомфорт, это ощущение может побудить их более непосредственно заняться сложными темами
Мы создавали изображения, основываясь на их узнаваемости и соответствии повседневному опыту людей. Работы воздействуют так сильно, потому что они включены в городскую среду, находятся в непосредственной близости к людям. У людей есть внутренняя связь с ними. Эта близость существенна для резонанса. В условиях галереи их воздействие так не будет ощущаться.
– Учитывали ли вы, что население Эстонии идеологически расколото и выставка может вызвать с каждой стороны очередную порцию обвинений в адрес оппонентов? Я имею в виду, что реакцией может быть не благодарность судьбе за мир, а желание повоевать друг с другом?
– Концепция выставки возникла из желания культивировать благодарность в жизни и не воспринимать нашу свободу и независимость как нечто само собой разумеющееся. Это чувство передается в инверсии посредством мощного визуального языка, используемого в наших работах. Восприятие этих произведений публикой весьма индивидуально.
Мы собрали широкий диапазон отзывов, от поддерживающих до критических, что вполне ожидаемо и естественно. Разногласия среди зрителей привлекают внимание к важным проблемам и дают ценную информацию об областях, заслуживающих внимания. Если произведение искусства вызывает у зрителей дискомфорт, это ощущение может побудить их более непосредственно заняться сложными темами.
– Вы мониторите реакции в социальных сетях? Что говорят конкретно украинцы? Я спрашиваю о них потому, что они видели разрушенные дома в реальности.
Тот факт, что в мире существует страх, не означает, что о нем нельзя говорить
– Мы мониторим реакцию на платформах социальных медиа. Фидбэк, который мы получаем, охватывает разные возраста и происхождение. Мы лично получали положительные отзывы от украинцев, касающиеся наших усилий по повышению осведомленности об издержках войны.
– Есть мнение, что это жестоко – ранить людей такими фотографиями, потому что они уже и без того травмированы новостями.
– Тот факт, что в мире существует страх, не означает, что о нем нельзя говорить. Некоторые художники выбирают веселые образы, такие как картины весны, стремясь обеспечить зрителям комфорт среди невзгод. А другие, наоборот, предпочитают изображать мрачные реалии войны, призывая нас сохранять бдительность по поводу ее возможного возвращения. Благодаря таким разнообразным своим проявлениям искусство служит мощным зеркалом, отражающим нашу общую человечность, побуждающим к созерцанию и сопереживанию.
– Вы как авторы сталкивались с враждебностью зрителей?
– Конечно, мы получали как резкие негативные, так и теплые положительные отзывы. Некоторые в переписке призывали нас убрать ее, в то время как другие подчеркивали ее необходимость и ценность.
– Воспринимает ли большинство зрителей эти картины как намек на возможное нападение России на Эстонию? Кто, по их мнению, мог бы причинить такие разрушения? У кого-то возникает ассоциация с другими воюющими странами?
– В конце концов, это всего лишь образы, выражение художественного восприятия действительности. В мире есть война, и мы должны о ней говорить. Работы возбуждают воображение зрителя. Это всего лишь одна из возможных интерпретаций.
