Письмо с Украины, пишет Татьяна Григорьевна Савченко: «Работаю я на крупном предприятии - мастодонте социалистической индустрии, владелец которого получил его путем скупки акций у тружеников под страхом увольнения. Работаю программистом. Мне в этом году будет полтинник. Страшно подумать! Мать моя до сих пор жива. Работала когда-то учителем украинского языка и литературы. Она родом из Сумской области, а училась во Львове в пятидесятые годы. Никаких страстей про местное население не рассказывала. Говорила только, что ученики приносили ей картошку - подкармливали учительницу. Львов, по её рассказам, уже тогда был очень красивый и культурный город… Но о том, что моя мать была учительницей украинского, я никому не рассказываю, представляете – скрываю! У нас, если заговоришь на украинском языке, то обзовут "щирой украинкой" или "бандеровкой". Я никогда не понимала этой лютой ненависти казалось бы этнических украинцев. Стремясь перед собой оправдать свое унижение, они возносят своих поработителей. Недавно посетила родственников в Белой Церкви. Не виделись много лет. Двоюродная сестра с мужем живут в городе, а мать и тетка в селе. Не бедствуют. Пашут на двух огородах по выходным. Село очень пострадало в тридцать третьем году от голода, это мне еще тетка рассказывала. При Ющенко на въезде в село был установлен крест (наверное, уже сняли!) в память о погибших. Вот едем мы на зятевой машине, а он так недовольно: вон мол, крест установили, а "какой к черту голод – наша бабка ведь жива!". Я сказала, что впервые вижу такое невежество, ведь погибли люди, а он мне - что я не от мира сего. Вот так разошлись мы, Вроде не ругались, но показались они мне чуждыми», - пишет Татьяна Григорьевна Савченко.
Кто-то, наверное, удивится, что вопросами вроде того, почему украинец после трёхдневного пребывания в городе уже пытается говорить со своими односельчанами по-русски и свысока смотрит на всё родное, стыдится родного, и это до сих пор так, хотя уже два десятка лет Украина считается отдельным государством, - этим явлением, говорю я, занимается наука, и давно занимается. И начала она не с украинцев, а с других наций похожей судьбы. Накоплено много интересных данных, соображений и выводов. Появилось даже особое слово: интернализация. Это когда подчинённая нация с течением времени начинает считать, что она хуже господствующей, что родной язык, культура – нечто малоценное, такое, от чего нужно избавиться, чтобы войти в первый сорт. Согласие с чужим уничижительным мнением о себе – вот что такое интернализация. Так потеряли себя многие народы. А часть украинцев терять себя не хотят. Их называют националистами, «бандерами», «мазепинцами». Украинцев, которые потеряли или теряют себя, не называют никак. Это – в быту. Наука для таких имеет свои названия. Теперь нам понятно, почему зять Татьяны Григорьевны не верит, что был Голодомор. Потому что об этом говорят те, кого он называет националистами, а он их терпеть не может, поскольку само их существование служит ему укором… Наблюдается и другое явление. Его можно назвать русским украинским национализмом. Это те из живущих в Украине русских и русскоязычных людей, которые говорят: «Мы уже не сможем стать настоящими украинцами, так постараемся, чтобы наши дети ими стали»… И, может быть, самое важное. Такие люди, как зять Татьяны Григорьевны, естественно, возносят Россию, но не просто Россию, а Россию Путина. Россию Ельцина они не возносили. Считать своей барыней, своей любимой Салтычихой демократическую Россию им не с руки, потому что такая Россия не может быть Салтычихой.

Один из наших слушателей резко осуждает меня за то, что я не полностью согласен с его теорией или постулатом (его слово). Звучит этот постулат так: «Нищета людей в мире – форма власти над людьми». Правители, мол, специально не дают им богатеть, а то и прямо разоряют население, как в своё время большевики, а потом Ельцин с Гайдаром, потому что бедными легче управлять. Несогласие с этой теорией вызывает у автора не огорчение, а настоящий гнев. Это бывает. Это бывает даже тогда, когда человек просто влюблён в свою теорию. А если он уверен, что, вооружившись ею, народные массы свергнут своих обидчиков и станут зажиточными, - ну, в таком случае вы в его глазах враг рода человеческого и, разумеется, агент КГБ (это он про меня так написал). Дело в том, однако, что его теория – только одна из… Есть и другие, к тому же, достаточно, на мой взгляд, научные. Две-три из них мне кажутся более убедительными… Вспоминается полотнище, которое несли однажды демонстранты в Москве – это было при Ельцине. На этом полотнище огромными буквами было написано: «Все начальники – сволочи». Тоже, конечно, интересный постулат, можно и над ним подумать, но полезнее, по-моему, следовать тому духу, в котором выступал на светских тусовках Евгений Онегин. Он, конечно, был повеса, учился чему-нибудь и как-нибудь, но Адама Смита читал, у Пушкина так и сказано: читал, а не листал. Не знаю, что бы значил пушкинский выбор именно этого слова, есть ли на эту тему где-нибудь диссертация. Если есть, то скорее всего в Америке – там их о чём только не пишут.

Следующее письмо: «Уважаемый Анатолий Иванович! Вы сказали, что "есть на свете, в том числе в России, что-то вроде должности: «оригинальный мыслитель». Эти люди существуют для того,- говорите вы, - чтобы их теориями, как новинками парижской моды, интересовалась культурная публика. Больше им ничего не надо. До воплощения их предложений в жизнь дело не доходит. Один из них предлагал перенести столицу России куда-нибудь в Сибирь – в Новосибирск или даже Тобольск, другой считает, что России не требуется парламент». Верно подмечено, Анатолий Иванович! Из мыслителей неоригинальных, обыкновенных, добросовестных, то есть, нормальных, я, пожалуй, назову Афанасьева, Пионтковского, Рогова. И еще нескольких. Но их удручающе мало. Список же "оригинальных" мыслителей займет целый том. Интересные голоса у них: уверенные, но вкрадчивые. Лабуда же, которую они несут, - это смесь слухов, фантазий и заурядного вранья - по причине легкости в мыслях необыкновенной. Я этих господ давно научился распознавать по голосам. Раньше было просто. Был один Булгарин. Ну, ладно, Греч. А теперь их тьма египетская. И где только откладываются те яйца, из которых они выводятся?», - говорится в письме. Согласен с автором, и могу привести некоторые излюбленные «оригинальными» мыслителями слова. Эти господа употребляют их так часто и с таким затаённым смаком, что по ним-то, по этим словам, по частоте их употребления можно судить, насколько глубок тут разрыв с действительностью. На первом месте, конечно, слово «геополитика». На втором – «элита», на третьем – «менталитет». Автор этого письма на редкость наблюдательный человек, а может быть, он медик известного профиля. Сужу по тому, что он обратил внимание на голоса «оригинальных» мыслителей: уверенные, замечает, но вкрадчивые. И несколько монотонные, уточню для пущей ясности. Ровный, вкрадчиво-монотонный голос человека, безнадёжно поглощённого своей идеей, своим призванием, своей тихой страстью: сказать что-то такое, чего никто из здравых людей не говорит. И не просто сказать, а с вывертом – с вывертом в «научную» сторону, куда-нибудь в «историческое призвание России», в «столкновения цивилизаций», в сверхъестественные начала и предопределённые концы.

Над автором следующего письма вы будете смеяться, поэтому не назову его. Вообще, избегаю называть авторов, которые могут вызвать нелестный для них смех или даже сострадательную улыбку. Строго говоря, их писем не следовало бы оглашать, но иногда они представляют определённый общественный интерес. Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке… Читаю: «Пятнадцать лет назад я выявил принцип, который позволяет определить точные критерии Добра и Зла. Теперь не могу добиться, чтобы с моей работой хотя бы ознакомились. Всю историю человечества идут войны... Любая война суть столкновение разных ценностей… Все войны идут по одной причине - нет Эталона, который бы признавался всеми в силу своей логики и научности... Вы спросите, почему я обратился к вам. А куда мне обращаться? Ведь даже не существует органа, который бы оценивал новые идеи. Речь идёт о мировом, фундаментальном открытии, которое никому не нужно… Ну, нет слов... Россия спит… Я уже не знаю, как пробить эту стену. Суть метода вот в чём. Берём за основу любые полярные понятия: допустим Истинное - Ложное и Сильное – Слабое. Ставим их в столбец. Теперь подставляем под другие понятия, допустим: Государственное – Частное. Отсюда следует, что государственное находится на одной оси с понятиями Сильное и Истинное, а Частное находится на одной оси с понятиями Слабое и Ложное. Разумеется, государственное является сферой Силы и Истины, ибо реализуется в достигнутое человечеством священное соглашение отличать субъективные интересы Частного от объективных интересов Целого и обеспечивать последним безусловное влияние, значение, силу и власть по сравнению с первыми», - пишет этот изобретатель. Я прочитал выдержку из его письма с мыслью о тех слушателях радио «Свобода», у которых есть опыт жизни в Советском Союзе. Вот где было обеспечено безусловное преобладание государственного над частным, вот где миллионы людей жили с верой, что это правильно, что так и должно быть, что не государство для человека, а человек для государства. Этот изобретатель – не исключение из правила. Так испокон веков. Всякий, кто вдруг решит осчастливить человечество, наставить его на путь истинный, всякий, у кого созрел соответствующий план, видит исполнителем этого плана государство, сверхличную силу. А отдельный человек, личность, россыпь частных интересов – это помеха, которую надо подавить.

Как бы в порядке отклика на предыдущее письмо пишет господин Чудов: «Ручное управление, иерархия власти, вертикаль существует в человеческом обществе изначально, миллионы лет, как во всяком стаде. Стадность повышает выживаемость вида ценой передачи существенной части личной свободы особей вожаку. Тут истоки самовластия, произвола. Исторически недавно, две с половиной тысячи лет тому назад, появился рынок. Там реализуется автоматическое управление экономикой, свобода, равенство, а затем и демократия, как дополнение неотменяемой вертикали власти. Их сочетание и есть цивилизация. Власть - биологическая составляющая общества, демократия - культурная. Ничего этого не понимая, далёкие от реальной жизни фантазёры выдумали общество без власти и без собственности. Коммунисты, приходя к власти, отменяли частную собственность (и, значит, рынок, демократию). Вся собственность, естественно, переходила государству, которое становилось монополистом. Экономика таким образом возвращалась в дорыночные времена. Коммунисты и социалисты недоумевали, почему так плохо работает это вроде бы замечательное устройство», - пишет господин Чудов. Лучшие из них, добавлю, обвиняли в этом не устройство, а руководителей и незрелую человеческую массу. А фантазёры продолжали изобретать что-то вроде того, что мы сейчас слышали насчёт «точных критериев Добра и Зла» (оба слова с больших букв), выстраивали их столбиками и упорно пытались привлечь к своим чертёжам внимание равнодушного человечества. Дело не только в каких-то сбоях в голове, чаще – дело в недостатке знаний. В связи с событиями в Ливии господин Чудов вспоминает древних греков, для которых сменяемость правителя была важнее всех его достоинств. «Поэтому они, - пишет он, - выбирали правителя жеребьёвкой. Это была демократия только для свободных людей, то есть для рабовладельцев. Если человек управляется с рабами, то может быть и правителем полиса, рассуждали они. А для верности уговаривались солидарной силой свергать того, кто забудет вовремя уйти».

«Уважаемая «Свобода»! – следующее письмо. - Я осуждён на двадцать один год строгого режима, по делу проходил как боевик, отчасти так и есть, не скрою! Но! Не буду тратиться на разъяснение степени своей вины, незаконных действий следователей и т. д. Конечно, я виновен, не надо было мне создавать предпосылки того, чтобы ко мне отнеслись несправедливо. Из-за моих действий погиб сотрудник ФСБ. При задержании я получил тяжёлое ранение позвоночника, и теперь я лежачий, немощный, больной, инвалид первой группы, и я в тюрьме с большим сроком – такова цена моего безрассудства и малодушия! Но у меня любящие родители, жена и дети, и, как любой человек, я стремлюсь на свободу к семье, и только о них я сейчас думаю. Здоровье моё оставляет желать лучшего, я с трудом могу сидеть в кресле, и без постоянного ухаживающего мне очень и очень тяжело, и это письмо я пишу с неимоверными усилиями. Боюсь не вынести такой срок! Я раскаиваюсь и сожалею о содеянном, и если вам небезразлично, что в России сажают лежачих инвалидов и возят их на полу автозака и спецвагона, то вы мне поможете, а если вы скажете: так ему и надо, то я не в обиде, ведь вы тоже люди и тоже подвержены влиянию СМИ – великой силы, которая может и разрушать, и созидать. В общем-то закон на моей стороне – инвалид первой группы не должен сидеть, осталось только, чтобы закон соблюдался. Помогите закону работать! Кашешов Даниял Аминович. Волгоград». Письмо долго добиралось до радио «Свобода», за это время положение автора могло измениться в лучшую сторону. Мне пришлось прочитать немало писем от заключённых, и не помню ни одного, который бы написал прямо: я убил или покалечил человека, нет, все пишут смягчающими словами, «Из-за моих действий погиб человек». Или стал инвалидом такой-то группы… Так и все мы, за редкими исключениями… Не любим называть некоторые свои поступки прямыми, точными словами. Даже наедине с собой трудно обходиться без увёрток, без пудры и белил.

Следующее письмо: «Проблемы мирового сообщества с Ливией - это пример парадоксальной ситуации, сложившейся в мире в конце прошлого века. Совершенствование демократических институтов на Западе сделало невозможным или, лучше сказать, очень трудным и обременительным наказание всяких чавесов-путиных-кадаффи-ким/иров путём прямых ракетных ударов по их бункерам. Ну, попадут они ракетой в темя очередному нацлидеру. И что? За спиной убиенного встанут тысячи его сограждан с промытыми мозгами, со взорами, обращенными в сторону гроба Господня. И будет их лозунг: «А мы хотим жить так, аки живем, а не по-вашему». И что прикажете с ними делать? Нам остается только надеяться, что все это дерьмо перебродит внутри своих границ, а потом попрет наружу расширять территорию (как Медвепутия пошла на Грузию). Тогда-то и можно будет вполне легитимно сгрести это дерьмо лопатой и впрямую заняться их головкой. Однако, долго придется ждать. А пока - ни-ни. Пусть они взрывают наши небоскребы, кормят нас полонием и шантажируют нефтью. Озорники. В связи с этим, - продолжает автор, - напомните своим слушателям и читателям, что писал Андрей Амальрик сорок лет назад в книге "Просуществует ли Советский Союз до 1984 года". «Хотя научный и технический прогресс меняет мир буквально на глазах, он опирается, в сущности, на очень узкую социальную базу, и чем значительнее будут
научные успехи, тем резче контраст между теми, кто их достигает и использует, и остальным миром. Советские ракеты достигли Венеры — а картошку в деревне, где я живу, убирают руками. Это не должно казаться комичным сопоставлением, это разрыв, который может разверзнуться в пропасть. Дело не столько в том, как убирать картошку, но в том, что уровень мышления большинства людей не поднимается выше
этого «ручного» уровня», - так писал Андрей Амальрик сорок лет назад, за что провёл пять с лишним лет в заключении, потом был лишён советского гражданства и выслан на Запад».

В порядке очередного подтверждения сказанного Амальриком читаю следующее письмо на «Свободу»: «Здравствуйте уважаемый Анатолий Иванович! Хочу узнать ваше мнение о так называемой, «Доктрине Аллена Даллеса». Некоторые из моих друзей уверены, что все проблемы в СССР и в современной России, начались из-за этой доктрины. Я им советую разработать подобное в обратном направлении. Только это поможет, как мёртвому припарки! В том, как мы живём, виноваты только сами. Они начитались, возможно, отсюда», - автор этого письма приводит адрес одного из российских сайтов в Интернете. Да, Юрий (так зовут автора письма), конечно, начитались и бреда, и брехни, но почему их тянет на этот мусор? Потому что выросли на картошке, которая и сажалась, и убиралась вручную, - они же её и сажали, и убирали. Ну, в сотый раз расскажу им, как было дело с «Доктриной Даллеса»… Был такой советский писатель Иванов, выпустил . роман под названием «Вечный зов». Среди героев этого романа есть некий враг советской власти, русский. Дело происходит в конце Второй мировой войны, за границей. Он рассказывает, как он, вместе с другими врагами, будет подрывать Советский Союз. Будем, мол, разлагать молодёжь западной музыкой, побрякушками - и всё в таком роде. Кто-то из советских пропагандистов выписал эту речь – речь, повторяю в сотый раз, вымышленного действующего лица из романа Иванова «Вечный зов» и пустил её в народ под видом «Доктрины Даллеса». И она гуляет по совку уже лет тридцать. Я говорил слушателям радио «Свобода»: ну, возьмите книгу Иванова, откройте на странице такой-то и вы убедитесь, что вас разыграли. Роман этот (плохой роман!) издавался такими тиражами, что имеется чуть ли не в каждом доме. Вы думаете, хоть один написал мне после этого: да, Анатолий Иванович, разыграла таки меня, доверчивого дурака, совковая пропаганда? Нет, как ни в чём не бывало, шлют мне письма, в которых приводят эту «доктрину» и спрашивают меня, сознаю ли я, чей коварный план выполняю, работая на американской радиостанции «Свобода». Но накал проклятий постепенно снижается. Стареют, перебираются в мир иной настоящие советские люди… Незаметно меняется, выхолащивается сама советская идея, из неё уходит главное – уходит всё, что касается создания небывалого, самого справедливого в истории общества – общества без частной собственности, постройки социализма, который обеспечит невиданно счастливую жизнь для простых людей. Это всё большинству слушателей «Свободы» уже не интересно, это уже не болит. А что же им интересно, что болит, что остаётся от советизма? Вот тут любопытная вещь. Остаётся сталинизм. Сталин остаётся. Пятого марта пришло письмо: автор сообщает, что выпьет в этот день добрую стопку по случаю праздника. Я не сразу понял какого праздника, переспросил его (мы общались по электронной почте), он ответил, что мне надо бы знать такие даты. Я пошёл после этого гулять, час с лишним шёл в одну сторону по замёрзшей реке, и когда повернул назад, вспомнил: да ведь в этот день помер Сталин! Вот именно, ответил мой электронный собеседник, стыдно забывать такие праздники. А вот о Ленине нет писем – ни в связи с днём его рождения, ни в связи с днём его смерти. Как будто и не было этого человека. Никакого разговора, никаких споров, никто не вывешивает его портретов, не обращает внимания на его памятники. А вот кто действительно живее всех живых, так это Сталин. А Сталин – это не социализм и не коммунизм. Сталин – это великое государство, страшное, бесчеловечное, дикарское, которого все боялись и снаружи, и внутри. Вождь рабов, которым нравится быть рабами, потому что мы – рабы, наводящие страх на весь мир.

«Европеизация России, - пишет между тем господин Галко, - идёт закономерно-постепенно с заделом и планом на десятилетия через такие вот причудливые кульбиты, как между Медведевым и Путиным: отступ – кульбит – шаг вперёд – финт в сторону – снова шаг вперёд. В конце концов, если сравнить степень цивилизационной близости России к Европе со степенью цивилизационной близости Китая к Японии, то я не вижу для России провала, как и необходимости без ума жать педаль газа. Рынок и частное дело Россия выбрала давно и уверенно, а русскому крупному буржуину нужно время, чтобы стряхнуть с себя сор и грязь, западный ведь от феодала столетия рос!».
Это верно, господин Галко, Знать бы только, где ему взять эти столетия, российскому буржуину. Боюсь, что неоткуда. А коль так, то жизнь будет искать другие приёмы для его воспитания, и хорошенькая порка среди них, видимо, всё-таки не исключена.