В программе Роттердамского кинофестиваля в этом году, как обычно были не только традиционные фильмы, но и немало любопытных арт-проектов, косвенно связанных с кинематографом. Среди них — Camera Lucida Дмитрия Гельфанда и Эвелины Домнич — художников, создающих междисциплинарные произведения, в которых экспериментирование в физико-химической области соединяется с оптической и компьютерной техникой.

Я стою в абсолютно темной комнате и безотрывно смотрю внутрь крупного стеклянного шара, внутри которого расползаются слабо светящиеся частицы, похожие то ли на сперматозоиды, то ли новорожденные звезды.

Звучит Camera Lucida. То, что я слышу — это звуковые волны. Звуковые волны создают вакуумы — пустоты, которые при очень высоких амплитудах заставляют микропузыри газа в жидкости схлопываться. Возникает высочайшая температура, как на солнце.

«Этот феномен до сих пор не объясним, — утверждает Дмитрий Гельфанд. — В этот момент, когда нагревается газ внутри пузыря, происходит световое излучение. И это излучение оно повторяет все звуковые происхождения, ультразвуковые, в данном случае».

— Но интересно, я заметила, что этот свет не освещает ни на толику лица людей, которые стоят вокруг шара.
— Нет, конечно. Это такой свет, который невозможно увидеть, даже если мобильный телефон включен. Во-первых, он в основном в ультрафиолетовом спектре. Во-вторых, это очень-очень слабое свечение. Поэтому и приходится адаптироваться в полной темноте.

— Вашей задачей является создание таких междисциплинарных работ, которые находятся на стыке науки — химии, физики, компьютерной техники — и... эзотерических философских практик.
— Так оно и есть. Ведь нас больше всего интересует работа сознания. И в данном случае, в связи с тем, что приходится расширять обычные рамки сознания, и воспринимать такие вещи, которые очень сильно трансформируют наше восприятие — пространственное, световое, частотное, в плане акустики очень много незнакомого — это воздействует на процессы шишковидной железы. То, что в различных древних традициях называется «третьим глазом». Это та часть мозгов, которая наименее исследована на уровне науки, медицины. Эти процессы возникают в основном во сне или в предсмертном состоянии.

— Ну да, не даром ведь говорят, что состояние человека между сном и бодрствованием, а еще, насколько я знаю — когда он чихает, наиболее приближено к проникновению в необъяснимый мир.
— У каждого мозг работает настолько уникально, что в данном случае можно сказать, что восприятие тоже является произведением искусства.

— Вы, насколько я понимаю, стараетесь показать также, что восприятие интуитивное и восприятие осмысленное, научное нельзя разделять. То есть оно одно.
— Да. Кажется что научное открытие или то восприятие свежее, как у ребенка, когда впервые замечаешь закат или, грубо говоря, представление о прекрасном, которое очень часто не упоминается в связи с крупнейшими шагами современной науки, способно расширить возможности нервной системы. Мы уже не просто замкнуты в нашем теле. У нас есть возможность наше сознание далеко в астрономический масштаб и во внутренний космос развивать.

— В каком-то плане, то, что я сейчас испытала, было медитативно?
— Это именно то состояние, которое и позволяет человеку взаимодействовать с внутренними процессами типа процессов, происходящих внутри шишковидной железы.

— А насколько вы связывали этот проект с очень распространенным учением о вибрации, которую производит человек, например, во время медитации, произнося «Ом!». Или какие-то вибрации внутри тела, которые тоже позволяют достичь определенного состояния. Это ведь тоже вибрация, что мы сейчас видим.
— Да, конечно. И очень важно упомянуть, что очень интересные вещи происходят в жидкости, когда достигается резонансная частота. То есть — порог акустического давления, при котором исчезает люминесценция, и тем самым можно «лепить» свет звуковым давлением, и потом цветки раскрываются, галактики. Наиболее непредсказуемые и дифференцированные картины возникают.

— Я могу сказать, что для меня это было с одной стороны то, что происходит на уровне моего тела, а с другой стороны то, что я представляю себе на уровне огромного космоса.
— Да. Вот это самое главное. Действительно смыть иллюзорный слой, стенку, которая строится между тем, что представляется внешним и внутренним миром. Это первая стадия так называемой «инициации», чтобы разобраться, что происходит.

— Но вам бы хотелось, чтобы ваш зритель, посетитель, прежде всего, был шокирован непостижимостью всего на свете, или наоборот, нашел для себя какое-то объяснение элементарных частиц?
— Наоборот! Хочется создать метафору достаточно мощную для тех деликатных состояний — будь то сновидческих, будь то как сон наяву. Это та возможность, которую, к сожалению, только часть маргинального населения раскрывает для себя — сознательных снов, владеть сознанием во сне или в медитативном состоянии.

— Вам это удавалось когда-нибудь? Потому что очень мало кому удается владеть сознанием во сне.
— Постепенно. Это очень ступенчатый путь. Биокибернетика позволит человеку полностью расширить свои ментальные возможности. То есть когда уже человек пользуется научными инструментами для своего развития, но когда это уже получается внутренним процессом. Киборги появятся, по всей видимости, уже в сороковые годы.

— Но у меня, например, все, что вы говорите, вызывает обратную реакцию. Хочется вернуться ко всему обыкновенному, теплому и человеческому.
— Нужно привыкнуть к тому, что сознание не родилось на этой планете и здесь не закончится.

— Тем не менее, все-таки то, с чего мы начали — параллель мира, вселенной, которой является сам человек, и как это можно спроецировать на всю вселенную, то, как человек является ее моделью и может в себе все это открыть — это нечто чуть ли не противоположное внедрению в него какой-то машины, чего-то искусственного.
— Ничего искусственного не существует. Мы так же являемся растительностью этой планеты. Возможности, которые скорее нам даны, чем каким-то другим организмам на этой планете не случайны. Они так же позволяют улететь за пределы нашего временного дома.

— А если посмотреть на это с точки зрения искусства, вы всегда отказывались от экрана, который еще все-таки до сих пор является в видеоинсталляциях очень вильным элементом?
— Свет, как и всякая энергия, не распространяется по двухмерным параметрам. И так как нас интересует именно рассматривание квинтэссенции тех или иных феноменов, а не их виртуализация или просто полное искажение, которое происходит при записи или проекции...

— Но тем не менее, для вас не парадоксально в таком случае здесь работать в рамках кинофестиваля?
— Вовсе нет, так как кино тоже будет развиваться именно в трехмерную сторону.

— Я почему вас и спрашиваю, потому что мне тоже сдается, что от экрана будет отход полностью в кино— и видео — не знаю как это будет называться — искусстве. Что вы для себя видите в будущем? Ведь то, чем вы сейчас занимаетесь — ниша не для всех. Человек должен захотеть, понять, придти. Будет ли это более популяризировано или нет? При приходе, может быть, голограмм, вместо кино.
— Безусловно, нас очень интересуют возможности звуколюминесцентной голографии. Это вполне возможно, но на это уйдет много времени. Есть всякие другие способы трехмерной проекции, которые нас интересуют. Ионизация газов, что делается различными путями, и также потрясающие вещи, которые каждый месяц раскрываются на уровне лазерной техники. Просто мы всегда ищем наиболее фактурные образцы трехмерного изображения. Нам не нравится такая точка зрения, что то, что раскрывается перед зрителем, может восприниматься как иллюзия. Иллюзионизм — это тоже забавное направление, но нас как раз интересует суть происходящего. Хотелось бы наиболее глубоко направить зрителя в события, в состояния.

— Вы уже продали Camera Lucida в какой-нибудь музей? Где она будет находиться?
— Пока что нет перманентной версии. Но! Поступило в прошлом году приглашение от Фонда Малевича! Вообще-то это интересная история в себе, о том, как нет надгробного памятника Малевичу, потому что после войны полная неразбериха произошла на этой территории (это под Москвой). Этот фонд занимается тем, чтобы установить памятник. У Малевича у самого были фантастические идеи. Например телескоп, который всегда за Юпитером следит. И вот нас пригласили Camera Lucida поставить, так как Малевич всегда интересовался светом, не только на физическом, но и на философском уровне. И мы бы, конечно, с удовольствием это сделали. Но происходит своего рода борьба сейчас между фондом и новыми русскими, которые сейчас в этой деревне живут.

— Я представляю себе, что они поставят Малевичу!