В амстердамском Тропическом музее (Tropenmuseum — Tropical Museum) открылась выставка «Че! Коммерческая революция», составленная из вариаций на тему одного-единственного портрета знаменитого революционера.
Прошло уже 47 лет с тех пор, когда фотограф Альберто Корда фактически случайно запечатлел на фотопленку образ, которому суждено было стать Моной Лизой XX века — портрет Эрнесто Че Гевары (полное имя — Эрнесто Рафаэль Гевара Линч де ла Серна: Ernesto Rafael Guevara Lynch de la Serna) Guerillero Heroico («Героический воин»). Портрет, по его магической силе и частоте цитирования (что в современном мире образов — одно и то же), превзошедший славу самого Че Гевары. (Подумайте, откуда вы впервые узнали о Че Геваре, в особенности, если вы еще молоды.) Копия, превзошедшая оригинал — банальный постмодернистский диагноз.
Это как тот «самый фотографируемый сарай» в романе Джона Делилло «Белый шум» — сарай так часто фотографируют, что он перестал существовать за пределами фотографии, копии, оттиска. Так и мы уже не знаем и не хотим знать Че Гевару настоящего, не узнаем его на других фото, перед казнью в Боливии, изможденного. Для нас он вечно красив и по-молодежному «крут» на билетах в ночной клуб, на пуговицах и футболках, татуировках и граффити. В интервью ежедневной телепрограмме «Эйн Вандах» куратор Тропического музея, соавтор выставки Франс Фонтейн рассказал: «Все многочисленные изображения на этой выставке произошли от одного портрета. Изначально нам принесли несколько других редких фотографий (Че с красивой сигарой, например), но я их не стал включать в выставку, потому что наша тема — не сам Че Гевара, наша тема — происхождение образа. Что произошло с этим образом, как происходила его интерпретация — от революционной пропаганды до наклеек на кофейных чашках и Че, затягивающегося «травкой» в coffee-shop’е. Вот что нам было интересно».
Выставка рассказывает историю одной фотографии — от момента ее рождения и на протяжении нескольких этапов коммерческой репродукции. Более двухсот экспонатов выставки — копий и копий копий того, что изначально было простым портретом Че Гевары живут своей жизнью. Причем не только произведения искусства, работы Педро Майера и Анни Ляйбовитс, но и почтовые марки, русские матрешки, упаковки от всего, что только можно упаковать.
«За время работы над выставкой мне пришлось подолгу разглядывать это фото, — говорит Франс Фонтейн. — Куртка мотоциклиста на Че Геваре принадлежит к разряду вещей вне времени. Если бы на нем была какая-нибудь рубашка рабочего парня с безвкусным галстучком, половина эффекта была бы потеряна. Но его костюм — словно из научно-фантастического фильма о космосе "Звездный путь" — актуален на века. И то же самое можно сказать о его взгляде».
Действительно, Корда, словно Коко Шанель, создал воплощение шика, только не классического, а радикального. Наперекор времени, особое внимание составители выставки уделили оригиналу. Его создал 5 марта 1960 года личный фотограф Фиделя Кастро Альберто Диас Гуттьерес, работавший под псевдонимом Альберто Корда. В тот день Че Гевара присутствовал на поминальной церемонии в честь ста кубинцев, погибших во время взрыва на корабле, перевозившем амуницию. На пленке всего два кадра были выделены для Че Гевары. На большинстве остальных — Фидель Кастро, которого Корда снимал, как всегда, монументально, снизу вверх. Сам Корда позднее описал взгляд Че Гевары емкими словами encabronado y doliente (бешеный и скорбящий). Изначально Гевара оказался запечатлен рядом с другим мужчиной и пальмовой ветвью, но Корда гениально отцентровал снимок, и так появился на свет бессмертный образ. Долгое время фотография оставалась незамеченной, пока в 1967 году, после гибели Че, ее не скопировали участники студенческой революции в Италии. И Че, образ которого часто сравнивают с образом Христа, воскрес. «Я не Христос и не филантроп. Я — противоположность Христа. Я буду сражаться любым оружием, которое только смогу достать, вместо того, чтобы дать прибить себя гвоздями к кресту», — говорил Че. Любопытно, что в век поп-арта образы обоих постигла одинаковая судьба.
«Все дело во взгляде — взгляде, направленном вдаль, — говорит Франс Фонтейн. — Каждый может интерпретировать этот взгляд так, как ему захочется. Это точно так же, как с улыбкой Моны Лизы. Что это? Напряженность или усмешка, решительность или страх? А может быть он вообще беглым, небрежным взглядом окинул толпу и вновь отвернулся? И ни о чем в этот момент не думал? А все теперь думают, что во взгляде его отразились героические побуждения».
«И если бы мы были как они, тогда они были бы как мы», гласит цитата из Фиделя Кастро, выведенная веселыми буквами в стиле шестидесятых на плакате. Под надписью — переливающиеся один в другой образы знаменитых людей прошлого столетия.
«Че стал самым главным, если не единственным универсальным символом революционной борьбы, — считает Франс Фонтейн. — С портретом Усамы биен Ладена как-то не хочется заигрывать, проще снова использовать образ Че Гевары».
На другом, немецком плакате, иллюстрирующем освобождение церкви, монахиня обнажает грудь, на которой — татуировка с портретом Че. Здесь же — обертка от знаменитого мороженого Magnum Cherry Guevara из одной серии с John Lemon и Candy Warhol. В семидесятые годы трансформация жестокой революционной борьбы в движение Sixties Cool, стильных шестидесятых, достигла своего апогея, и Че из Ленина превратился в Ленона.
«Если учесть, за какие идеи боролся сам Че, то можно назвать все представленные здесь предметы злоупотреблением его образа. Кофейные чашечки, его портрет на голой женской груди, политическое мороженое Magnum Cherry Guevara, реклама водки, бальзам для губ "Че". Сигары "Че Гевара" он бы еще, возможно, не осудил...» — говорит Франс Фонтейн.
«Как бы часто ни использовали образ Че вне истинного контекста, как бы его ни коммерциализировали и ни редуцировали, он все равно остается элементом универсальной схемы революционной борьбы и в любой момент может вновь выразить свой изначальный смысл», — пишет кубинский историк Эдмундо Десноэс. Реальность не заставила себя ждать: Уго Чавес в Венесуэле, Даниэль Ортега в Никарагуа, Мишель Бачелет в Чили...
«Многие новые лидеры опираются на революционное наследие Че Гевары. Чавес, например, мечтает образовать целый союз независимых государств в противовес Америке. То есть образ Че живет, точнее — воскресает волнами, и сегодня левое движение снова в моде. Хотя, разумеется, мы опять не знаем, чем все закончится», — говорит Франс Фонтейн.
Только вот непонятно, зачем премьер Нидерландов Ян Петер Балкененде, в народе прозванный Гарри Поттером, в своей недавно прошедшей предвыборной кампании тоже решил примерить на себя образ Че Гевары, говорят устроители выставки, демонстрируя футболки с Балкененде, имитирующим взгляд Че.
«Если у Балкененде просто все в порядке с чувством самоиронии, то это хорошая шутка, но если он всерьез, то я даже не знаю, что и думать. Интересно, что христианско-демократическая партия видит в устремленном ввысь взгляде премьера сходство с Че Геварой, в то время как в том же выражении много общего и с [Джоном] Кеннеди. Я бы скорее на месте Балкененде провел параллель с Кеннеди, но его партия хочет, чтобы портрет ассоциировался с портретом Че Гевары, что, по меньшей мере, странно», — говорит Франс Фонтейн.
