Елена Фанайлова: Свобода в клубе "Квартира 44". Наша сегодняшняя тема носит немного экзотическое название - "Стенгазета.Net". Не путать со "Стенгазетой. Com " и "Стенгазетой. Ru ". Собрались авторы и участники этого замечательного проекта - театральный критик Дина Годер, она, собственно, автор проекта "Стенгазета.Net"; лингвист Ирина Левонтина, старший научный сотрудник Института русского языка; Никита Соколов, историк и шеф-редактор журнала "Отечественные записки"; поэт Лев Рубинштейн и Мария Львовна Рубинштейн, лингвист.

Я хочу вас спросить, дорогие друзья, что же такое для вас "Стенгазета.Net"? Это для вас - серьезных людей, у каждого из которых есть другая работа, походы на службу и очень серьезные занятия? Род развлечения, это отдых, это клуб по интересам, это очень что-то серьезное, без чего вы жизнь свою не мыслите?

Может, Дина Годер сначала, как мать- и отец-основатель… и сестра-хозяйка?

Дина Годер: И брат, видимо еще, и все такое. Да Бог его знает. Развлечение? Да нет, трудно это назвать развлечением, многовато это сил забирает. Или что-то такое серьезное? Ну, в некотором смысле серьезное. Но для чего люди тратят время на дружбу, на общение? Не то что клуб по интересам, я в клуб по интересам хожу именно в клуб и там тусуюсь, мне для этого не нужно место в интернете. Но в принципе то, с чего все начиналось, это была компания, которая работала в журнале "Итоги", тогда еще, в тех "Итогах", которых с некоторых пор нет. Была очень хорошая компания, мы отлично все работали и проводили там ужасно много времени, дружили, общались и вне работы, и все такое. И в тот момент, когда это кончилось и все стали работать в разных местах, показалось, что каким-то образом нам нужно снова всем соединиться и не просто чай или водку пить, а что-то вместе делать, и делать так, чтобы текст каждого из нас, который остался также прекрасен, как он был, или также ужасен, как он был, приобрел прежний нравящийся нам контекст. И мы решили устроить такую творческую складчину.

Елена Фанайлова: Интересно, Сергей Пархоменко, бывший главный редактор "Итогов", как-то участвует в этом проекте?

Дина Годер: Да, конечно, участвует.

Ирина Левонтина: В другой ипостаси.

Дина Годер: Не важно. Теперь он пишет про кулинарию. Ну, про что любит, про то и пишет.

Лев Рубинштейн: Мне понравились все три вопроса, но мне не понравилось "или" между ними, потому что для меня это и то, и другое, и третье. Я не делаю различий. Я считаю, что серьезное дело - оно же игровое дело. Я не вижу принципиальной разницы между развлечением серьезного человека и серьезным занятием развлекательного человека. Мы это все делаем, потому что нам нравится быть вместе. Для меня, как для автора, чрезвычайно важен подходящий мне контекст, а в "Стенгазете" он чрезвычайно мне подходящий. И когда Дина затеяла вот эту самую "Стенгазету", для меня даже не было вопроса, надо это или не надо, просто я говорю: "Дина, чем я могу в этом поучаствовать?" И с тех пор, как могу, участвую и счастлив, что такое издание есть. Ну, а все остальное Дина сказала.

Мария Рубинштейн: А для меня это на самом деле такая довольно личная материя, потому что как-то так сложилось, что я живу в разных странах, занимаюсь то тем, то этим, а "Стенгазета" - это такая точка незыблемости, это то, что в жизни есть всегда, присутствует. Каждую неделю мне Дина пишет: "Маша, так вашу и так, где у нас задача, где у нас игра?" И тут я сажусь за компьютер, выбираю какую-нибудь интересную лингвистическую задачу из архива наших олимпиадных задач, подверстываю к ней шараду, которую, как правило, сочиняет Алеша Шмелев, все это в удобоваримом виде вывешиваю на "Стенгазету", и до следующей недели все это висит. Потом, если кто-нибудь что-нибудь решил, смотрю, что нам написали и как это решили. Такая вот еженедельная рутина... нет, не рутина, рутина - какое-то плохое слово.

Лев Рубинштейн: Дисциплинирующий нормальный фактор.

Мария Рубинштейн: Рутина - с отрицательными коннотациями. Вот - дисциплинирующий фактор! Но что какое-то еженедельное действие вносит в жизнь какую-то дисциплину и какую-то привязку хоть к чему-то, вот для меня это в первую голову, в первую очередь. Мне очень нравится этот проект, а все остальное... опять-таки, папа сказал, Дина сказала, сейчас всякие слова, наверное, еще скажут, и я под ними тоже подпишусь и буду все то же самое вполне готова сказать и сама.

Никита Соколов: Для меня гораздо более важно не что для меня лично эта "Стенгазета" представляет, а то, какое место она занимает в устройстве социума. В то время, когда пространство публичной свободы на наших глазах скукоживается… я уже не молодой человек, я это все помню, мне очень не хочется опять загнуться на кухне со стаканом в узком кругу приятелей. Для меня "Стенгазета" - способ быть, во-первых, свободным, а во-вторых, при этом не быть в запертой кухне.

Ирина Левонтина: Мне, конечно, очень нравится компания в "Стенгазете" и компания не только писателей, но и читателей. Очень трудно представить себе, кто конкретно нас читает. Некоторых мы знаем, но, наверное, есть и еще какие-то, которых мы не знаем. Явно люди очень симпатичные и такие свои, многие их них, во всяком случае. И еще одна вещь. Мне нравится, что можно написать и быстро опубликовать и получить какую-то реакцию. Так сложилось, что сейчас я вообще некоторое время уже пишу специально для "Стенгазеты". Сначала было так, что у нас была передача на "Маяке" "Грамотей", в которой я вела рубрику, ну, и какие-то наиболее интересные материалы я оттуда брала и редактировала для "Стенгазеты". А потом передачу разгромили, уже на "Маяке" ее нет, но я все равно продолжаю писать для "Стенгазеты", потому что уже как-то не могу отключиться. А, кроме того, на самом деле хорошо, потому что Маша правильно сказала: дисциплинирует. Вроде как-то и неохота, и жизнь заполошенная, и много дел, а вроде среда - надо текст давать.

Лев Рубинштейн: Среда заела.

Ирина Левонтина: Да, кого-то заела, а меня поддерживает, что в среду, я думаю, может, сидит кто-то и ждет, когда же будет среда и когда можно будет прочитать текст в рубрике «Ворчалки о языке», которую я веду с самого начала "Стенгазеты". А потом оказывается, что все это пригождается, все эти наблюдения, которые я так уже записала, они бы, может быть, потерялись, а так у меня уже есть написанный текст, а потом он и для науки пригождается.

Елена Фанайлова: Хочется спросить вас две вещи. Почему "Стенгазету.Net" нельзя путать со "Стенгазетой. Com " и "Стенгазетой. Ru "?

Ирина Левонтина: Нельзя спутать, я бы сказала.

Елена Фанайлова: Нельзя путать ни в коем случае.

Лев Рубинштейн: Надо приложить большие усилия, чтобы перепутать.

Ирина Левонтина: Их никто и не спутает при всем желании.

Мария Рубинштейн: А "Стенгазета. Ru " существует?

Ирина Левонтина: Существует, и "Стенгазета. Com " существует.

Елена Фанайлова: Просветите и меня, и наших слушателей, почему их нельзя путать?

Лев Рубинштейн: Лена, просветить я как раз по конкретному вопросу не могу, потому что других изданий я просто никогда не видел. Но почему все со всем можно перепутать, я скажу. Есть определенный круг читателей, потребителей печатного и прочего слова, которые способны перепутать все, что угодно. Когда мы все ушли из старых "Итогов" и затеяли другой журнал, а "Итоги" продолжались и, надо сказать, сейчас продолжаются, то было довольно большое количество людей, которые ничего не заметили, они читают те же самые "Итоги", то есть они фактически, как ты сказала, перепутали "Итоги.Нет" и "Итоги.Да". Я несколько лет назад встретил какого-то отдаленного знакомого, который меня спросил: что тебя давно в "Итогах" не видно? Я говорю: ты что, ничего не знаешь? Да нет, а что, там что-то было? Это я к тому, что "Стенгазета.Net", наша "Стенгазета", просто рассчитана на совершенно другого типа читателя, который ничто ни с чем не перепутает. А конкретно, может быть, это Дина знает.

Елена Фанайлова: Да, вопрос давайте к Дине Годер переадресуем. Может быть, у вас было желание зарегистрировать название именно, как "Стенгазета.Net", «нет» чему-то?

Дина Годер: Нет-нет, тут нет ничего протестного. Я, честно признаться, не могу сейчас...

Мария Рубинштейн: Домен " . net " для этих протестующих людей всегда такой лакомый кусочек. Www . Putin а. net , www . чего-то там, налогов. net - таких доменов, ну, понятно, русскоязычных, их очень много.

Лев Рубинштейн: Но есть хороший архитектурный сайт moskva.kotoroy.net.

Ирина Левонтина: Да у меня самой была статья под названием "Синтаксиса . net ".

Елена Фанайлова: Нет-нет-нет, скажу я, очень интересно, это лингвисты...

Мария Рубинштейн: Домен "Нет-нет . net ".

Лев Рубинштейн: Двойное отрицание означает утверждение.

Ирина Левонтина: Кстати говоря, "Стенгазета" - вообще-то ей как раз бы не подходило "нет". Хотя там есть какие-то и острые статьи, публицистические всякие, но в принципе она очень, как говорят, позитивная. Как мой сын меня научил замечательному выражению - "я пришел такой весь на позитиве". Вот эта "Стенгазета", я бы сказал, она вся на позитиве.

Елена Фанайлова: Но Никита Соколов сказал, что все-таки это пространство отличается от всего остального, что имеется в русских медиа. Я правильно вас поняла?

Никита Соколов: Я бы сказал, что оно отличается не содержанием информации, оно специфическое...

Ирина Левонтина: Оно отличается институционально, во-первых.

Никита Соколов: Оно отличается мироустройством и тональностью, что для меня чрезвычайно существенно.

Елена Фанайлова: Вот давайте мы поговорим об этих мироустройстве и этой тональности. Поподробнее можно?

Никита Соколов: Я тогда буду говорить о собственно специальной моей области - исторической.

Елена Фанайлова: Прекрасно. Наконец-то.

Никита Соколов: В той степени, в какой она представлена в "Стенгазете". И существенно для меня, что... Даже не знаю, как это проще объяснить. Ницше когда-то очень хорошо определил, что существует... Истории же никакой нет. История - это наше понимание истории. Никакой другой истории не существует. И вот три возможных способа понимания Ницше когда-то очень хорошо обозначил, что есть три рода истории: история монументальная - история героических предков, есть история антикварная - история умиляющихся дамочек, которые умиляются побрякушкам, усадьбам, финтифлюшкам, и, собственно, критическая история страдающего человека, который видит несовершенство мира и хотел бы его как-то исправить. Так вот, я отношу себя к этому роду писателей истории, а пространство для этого практически исчезло. Академические журналы все ударились в патриотический монументализм по утверждению великой власти и героических предков во всех видах.

Лев Рубинштейн: Чтобы не сказать - фундаментализм.

Никита Соколов: Чтобы не сказать, да, того. Общественно-популярные исторические журналы дрейфуют чрезвычайно заметно все в сторону антикварную, поскольку не решаются поднимать никакие острые проблемы. И про историю в моем ключе негде сказать, оказывается, кроме как в "Стенгазете".

Ирина Левонтина: Можно, я встряну немножко? Меня с детства раздражала вот эта идиотская фраза о том, что история не имеет сослагательного наклонения. Почему она не имеет?

Никита Соколов: Она никакого другого не имеет.

Ирина Левонтина: А жизнь что, не имеет сослагательного наклонения? Это же так естественно подумать: зря я пошел на эту галеру, если бы не пошел, было бы то-то и то-то. И вот Никитина рубрика, так же, как и книжка, строится совершенно замечательным образом. Вот произошло какое-то такое событие и дальше - "не было гвоздя - подкова пропала, не было подковы - лошадь захромала", с этого события началось какое-то такое ответвление истории. А если бы это событие не произошло, казалось бы, мелкое событие, то могло бы быть все иначе. Мне кажется, это страшно плодотворно, очень как-то провокативно, ужасно интересно и на самом деле будит воображение, заставляет кроме того еще думать про то, вот, что если мы сейчас так сделаем… ведь если история не имеет сослагательного наклонения, мы, собственно, не можем, вообще говоря, думать о наших поступках сегодняшних. Поэтому, мне кажется, это ужасно интересная рубрика, хочется только, чтобы была чаще.

Елена Фанайлова: Вот это Ирина Левонтина высказалась по поводу рубрики Никиты Соколова.

Ирина Левонтина: И ожидаю от него ответного высказывания.

Елена Фанайлова: Давайте еще немножко про то, что является атмосферой и контекстом «Стенгазеты».

Дина Годер: Чуть-чуть вернувшись назад, просто был некий вопрос, на который так и не получилось ответа, по поводу других доменов. Я ничего не могу сказать насчет тех, о которых шла речь, поскольку я их не видела, но мы, конечно, хотели зарегистрироваться "Стенгазета . Ru ", поскольку это самое очевидное, и все нас прежде всего там ищут, тот, кто наш не постоянный читатель и не помнит точно, что у нас там стоит. Но в тот момент этот домен продавался, продавался за какие-то деньги, а прелесть нашего всего издания состоит в том, что мы безденежные, мы ничего не хотим покупать, мы ничего не хотим продавать, мы хотим делать некое дело, дело у нас абсолютно бескорыстное во всех отношениях.

Елена Фанайлова: А вот дело безгонорарное?

Дина Годер: Абсолютно.

Елена Фанайлова: Отлично.

Дина Годер: Просто нужно понять существо дела с самого начала. Мы действительно собрались, как компания, и мы действительно пишем, как компания. Кто из нас кому будет платить? Среди нас нет богатых людей, которые хотят это вынести на себе или как-то еще. Речь идет только о том, готовы ли люди что-то делать специально для "Стенгазеты". И вдруг оказывается, что не просто готовы, а что для многих людей это самоутверждающий какой-то вклад, он важен. Мы тратим на это время, мы тратим на это силы, мозги, талант, но каждый тратит то, что у него в данный момент под рукой. То есть в этот момент кто-то что-то напишет, что Ира, что Никита, Маша, регулярно, постоянно... Маша больше занимается организацией, составлением, ну, и пишет и сочиняет некоторые... Никита, Ира специально писали рубрики, специально для нас, между прочим. Рубрику долгое время вел (сейчас чуть-чуть, на время остановился, но у каждого случается такой момент, когда хочется передохнуть и у нас с этим свободно), например, Михаил Ямпольский, раз в две недели вел такую рубрику чудесную о прочитанном. Буквально, может быть, месяц как ее нет, потом снова образуется. Замечательный лингвист Александр Жолковский. У нас есть куча людей, которые пишут нам из-за границы, естественно, тоже не желая никаких гонораров, а просто потому, что трудно себе представить, какая радость напечататься в своей компании, видя вокруг себя хорошие тексты хороших людей. Во многих случаях сами друг друга комментируют, как ты здорово написал. И когда Миша Безродный, который нам тоже пишет из Германии, комментирует какие-то тексты, предположим, Жолковского, с ним не соглашается, или тексты Иры, или кого-то еще, то это такой застольный разговор, мы за разными столами сидим, но вроде как и за одним. Это на самом деле жутко приятно. Еще мне кажется, что "Итоги" были славны чудесными редакторами. Действительно, у нас была такая высококачественная редактура.

Никита Соколов: Редукторы.

Дина Годер: Значит, редукторы у нас были чудесные. Никита, кстати, тоже поработал у нас какое-то время редуктором. И теперь девчонки, которые работают в самых разных местах, берут очень большую часть на себя технической работы. Там же много технической работы, у нас каждый день есть 6-7 больших текстов, есть какие-то новости, есть картинки, то-се, пятое-десятое, их нужно выкладывать. Нужно много чего делать, и это делается, и люди это делают по ночам, вне работы.

Лев Рубинштейн: Я не знаю, может быть, ты сама бы об этом сказала, но я хочу в скобках сказать: что касается работы редакторов, уж это образец чистого бескорыстия, потому что авторы хотя бы удовлетворяют свое тщеславие, но те, кто ведут техническую работу, это уже настоящие герои-энтузиасты.

Елена Фанайлова: Существует ли то, что называется "редакционный заказ"? Вы заказываете кому-то материалы? Как это происходит?

Дина Годер: Иногда бывает. Дело в том, что тут тоже нужно объяснить. Не нужно говорить о том, что у нас ежедневное издание, которое печатает каждый день семь текстов, и эти все семь текстов пишутся специально для нас. Конечно, нет. Половину из них, по крайней мере, иногда чуть больше, иногда чуть меньше, вставляют те тексты, что наши же авторы напечатали в других изданиях, мы просто их сводим вместе. Это с одной стороны. А с другой стороны, иногда бывает такой сюжет, когда какая-то тема явно назрела. И это не обязательно бывает тема, связанная с... Мы все-таки выросли как бы из "Отдела культуры" "Итогов" первоначально, но это не обязательно бывают темы, связанные с культурой. И "Стенгазета" гораздо шире этого - у нас там и политика, общество и так далее.

Лев Рубинштейн: Даже экономика.

Дина Годер: И экономика. Как бы какие наши авторы есть. Я пишу Боре Жукову: "Боря, что за дела, почему такая жара все время стоит невыносимая? Давай про это что-нибудь напишем". У нас Боря Жуков - замечательный человек, который все знает про экологию, про животных, про все про это. Он говорит "ну хорошо" и присылает какой-то текст. Или, там: "Если ты не писал ничего последнее время, ну, напиши уже, наконец, что с птичьим гриппом? Невозможно это выносить, все время столько криков". Он дает какой-то взвешенный комментарий. И так далее.

Ирина Левонтина: Я хочу сказать, как автор, что особенно приятно. Вот посылаешь текст в "Стенгазету" и знаешь, что не получишь письма: ну вы знаете, это не совсем наш формат, ну что про язык, это не так интересно, давайте побольше про жизнь... Вот это очень приятно, что знаешь, что такое не получишь. Кроме того, вот этот «неформат», который сейчас всех замучил, вот этого нет в «Стенгазете». У нас примерно одинаковое представление у всех о том, что важно и что не важно. Например, недавно произошло замечательное событие - премию Солженицына присудили двум замечательным филологам: Сергею Георгиевичу Бочарову, пушкинисту, и замечательному лингвисту Андрею Анатольевичу Зализняку. И чуть-чуть это промелькнуло в новостях. Ну, про Бочарова кто-то написал в каких-то газетах, потому что... Ну нет, про Зализняка немножко тоже, чуть-чуть было, потому что там как-то попались бывшие литературоведы. А вообще говоря, для всех это неинтересно. А для "Стенгазеты" - вполне интересно. А почти в любом издании скажут: неформат, кто это будет читать, это маленькому количеству людей интересно. Я хочу сказать еще про одну вещь. Полгода назад произошла ужасная трагедия, был пожар, и погибли трое молодых людей - Лиза Безносова, ее муж Аркадий и еще девочка, которая случайно зашла к ним в гости, Юля Вольфман, они задохнулись угарным газом. Конечно, это люди, которые ничего еще не успели сделать для науки особенного, они писали дипломы, они были очень талантливые, они подавали большие надежды, но, так сказать, в государственном масштабе они не такие заслуженные. Никому это... А для нас они... мы их любили, они были детьми наших друзей. И в "Стенгазете" была об этом такая страничка, и просто дали возможность людям написать, тем, кто их знал, просто свою боль выразить, свои воспоминания. Какое-то количество читателей "Стенгазеты", которые их не знали, вот этих детей (им по 20 лет было, совсем молоденькие), они узнали из "Стенгазеты" об этом, что были такие замечательные, чудные люди, которые могли бы прожить жизнь, и так судьба распорядилась, что не прожили. Мне кажется, что, кроме как в "Стенгазете", это сделать было невозможно, никакое издание не сочло бы, что это вообще имеет какую-то ценность.

Лев Рубинштейн: Я хочу чуть-чуть добавить к тому, что сказала Ирина Левонтина. То, о чем вы говорили - формат, неформат и все прочее, это все с самого начала было обозначено вот таким манифестом, вводной статьей Дины Годер, где вот это все и объяснялось. Да, мы другие, мы не зависим от рынка, это все очень важно, мы не хотим, чтобы кто-то со стороны нам говорил, что важно, что не важно, мы, только мы знаем, что важно, что не важно, что интересно, что нет, и больше никто. Мы исходим из того, что то, что интересно нам, то интересно и нашим читателям.

Ирина Левонтина: В свое время Зинаида Гиппиус любила, по-моему, спрашивать: он интересуется интересным? Вот мы все интересуемся интересным.

Мария Рубинштейн: У меня был такой маленький комментарий, я даже не знаю, согласятся ли сейчас со мной коллеги, но, по-моему, "Стенгазета.Net" - это еще такой компромисс между вот таким настоящим серьезным сетевым изданием и чем-то типа блогосферы. Но только блог - это что-то либо совсем частное, либо, наоборот, какого-то такого помоечного типа, когда все приходят и все пишут кто во что гораздо, и получаются иногда неудобочитаемые вещи. А тут такой компромисс. С одной стороны, нет жесткого формата, с другой стороны, все это вполне, как уже было сказано, напоминает такой застольный разговор, обмен мнениями, творчество в реальном времени. Ну, а насчет такого компромисса - я не знаю, согласны ли со мной коллеги или нет. Дина, а вы как думаете?

Дина Годер: Я не сказала бы, что... это не то и не другое, поэтому я особенного компромисса между этим не вижу. Интонационно иногда кажется, что это что-то блоговское, хотя на самом деле здесь есть довольно жесткая вещь, это не всеми сразу понимается, но у нас довольно ограниченный круг участников, у нас не открытые двери, во всяком случае, они не широко раскрыты. У нас иногда прибавляются авторы, но, в общем, это из числа людей, с которыми мы как-то прежде сотрудничали и так далее. У меня есть всегда формальный на это ответ, и он справедливый действительно: мы просто не потянем, если это будет намного больший объем. У нас технические возможности ограничены, нас несколько человек, которые занимаются технической выкладкой, и они не могут всю ночь сидеть. Мы не можем становиться хрестоматией всего прекрасного. И поэтому мы немножко держим границы компании. Мы готовы дружить, но просто с текстами, не иначе. А дружим мы по-другому, дружим мы очень личным образом, у нас есть такая чудесная вещь, которая называется «вечеринка "Стенгазеты"», бывает довольно регулярно, примерно раз в два месяца, куда мы очень широко зовем всех, всегда пишем объявления на "Стенгазету": приходите, приходите все. И там уже просто единственная денежная вещь: мы все скидываемся, покупаем выпивку и закуску. Поем, танцуем, обязательно показываем какое-нибудь кино или мультфильм или что-то еще, и проходит это в разных нам дружественных местах, то в центре "Дом", то где-то еще.

Никита Соколов: А меня почему-то всегда обуревают мысли, что это предприятие, существующее вскладчину.

Дина Годер: Никита, хочу тебе сказать, что те деньги, которые мы время от времени собираем, все идут на выпивку и закуску, которую мы проедаем.

Никита Соколов: Ну, я успокоился.

Елена Фанайлова: Ну, хорошо, Дина Годер нам объяснила, что не все происходит в виртуальном пространстве, иногда все-таки товарищи "Стенгазеты.Net" собираются в реальном времени и в реальном пространстве, например, в клубе "Дом".

Мария Рубинштейн: У нас даже есть тайные опознавательные знаки - значки и майки.

Елена Фанайлова: Какие? Расскажите, чтобы мы, наконец, узнавали вас на улицах городов.

Никита Соколов: На них совершенно явным образом написано "Стенгазета.Net".

Дина Годер: Там уже прямо с адресом, и клякса стоит. Наш опознавательный знак - клякса. Это единственное, что у нас есть от какого-то такого специального дизайна "Стенгазеты". У нас никакой больше «залипушистости» такой стенгазетской нет, у нас есть только логотип. Нам помогали наши друзья, это дизайн группы "Остен Групп", очень такая крутая... и замечательный такой дизайнер Игорь Гурович, просто мой личный друг, под руководством которого я вырезала из грязной бумажки и рвала руками какие-то кусочки, складывая их в слово "стенгазета", он потом из этого слепил логотип, налил клякс. И вот теперь из этого состоит наш дизайн.

Мария Рубинштейн: Более того, такие маечки мы выдаем тем, кто в моей рубрике "Игры" присылает нам решения наших задач. Это была наша реклама.

Ирина Левонтина: Я хотела немножко вернуться к тому, что говорила Маша по поводу блогосферы и прочего. У меня тоже нет ассоциаций с этим видом организации. У меня другая всегда была ассоциация. Мне казалось всегда, что "Стенгазета" - что-то вроде такого современного самиздата. Не то, чтобы это такое, что в принципе непечатно, а просто или нельзя напечатать, или еще по какой-то причине не получилось. Но вот собрались люди, у которых общее мироощущение, очень хотят это увидеть, и чтобы кто-то это прочел, и создается такой единый гипертекст, можно сказать.

Лев Рубинштейн: По-моему, никто не говорил еще сегодня о том, что мотивы опубликования в "Стенгазете" разных авторов разные. Для кого-то это действительно то, что не вписывается в это ненавистное нам слово "формат". С другой стороны, там присутствуют некие индивидуальные проекты, там буквально некоторые люди публикуют частями свои будущие гипотетические книги, которые они пишут. Вот, Никита Алексеев там, например, пишет свою воспоминательную (я слово "мемуарную" не люблю) книгу. Она публикуется частями в "Стенгазете", и я думаю, что у этого тоже есть свои читатели. Или есть там замечательная рубрика под названием " Preprint ". Там романы, понятное дело, не умещаются, но поэты там публикуют свои книги до того, как эти книги вышли. Там вышли уже, по-моему, две книги Тимура Кибирова, Юлий Гуголев там публиковался, Безродный и другие. И такая функция у газеты тоже есть. Так что это не в формате дело, а это еще и такая, если угодно сказать, промоция.

Ирина Левонтина: Последнее стихотворение Льва Рубинштейна тоже было опубликовано только там.

Лев Рубинштейн: Между прочим.

Елена Фанайлова: Реклама на Радио Свобода. По поводу названия "Стенгазета.Net": а почему стенгазета-то? Мне сразу, конечно, школьная стенгазета приходит на ум.

Дина Годер: Ну и нормально. Я этого объяснить не могу. Просто я придумала такое название, мне показалось, что оно будет ничего, именно потому что нам хотелось чего-то ужасно неформального.

Никита Соколов: Неформального, неконвейерного, непромышленного.

Дина Годер: Ну, такого домашнего. В этом же есть сильно домашний оттенок, нам этого хотелось.

Лев Рубинштейн: Причем, я думаю, когда придумывалось это название, речь шла не о той стенгазете, которая висела в учреждениях, а скорее о той, которую делали, например, друзья к юбилею товарища. Вот такой был жанр когда-то.

Дина Годер: Да, кстати, еще поздравлять всех с днями рождения, авторов и сотрудников - это тоже очень приятно.

Мария Рубинштейн: Мы все время вывешиваем объявления, да.

Елена Фанайлова: Кажется мне важным то, что, по-моему, Лев Рубинштейн это сказал: что вы занимаетесь тем, что интересно маленькому количеству людей, но то, что им интересно на самом деле. Я думаю, что это чрезвычайно важная штука для мира, чтобы формировались эти небольшие группы и чтобы им было друг с другом хорошо, потому что меня, например, ужасно раздражает, когда всем нам нужно хором снова полюбить, там, кинофильм "9 рота" или что-нибудь такое огромное.

Ирина Левонтина: Это действительно важно, но тут дело не только в группах. Просто сейчас, если взять какие-то обычные издания бумажные или телевизионные передачи… я просто с этим сталкивалась много раз, когда пыталась организовать телепередачу или радиопрограмму о русском языке. Я уверена, что это людям интересно, люди пишут письма и так далее. А в ответ слышу всегда одно и то же: рейтинг, рейтинг, это никому не интересно, интересен Петросян. Я говорю: а что же, мы все должны быть похожи на Петросяна, что ли? Здесь дело не только в том, что людям на самом деле интересно, я-то уверена, что людям интересно содержательное, что люди обалдели совершенно от этой тупости, которая сейчас на телевидении, допустим. Просто почему-то у тех людей, которые вот этим занимаются профессионально, у них ужасно искаженное представление о наших людях, почему-то они представляют какого-то тупого совершенно обывателя, которому только надо прийти, упереться в телевизор, чтобы сделали ему смешно.

Никита Соколов: И непременно надо ему показать, где смеяться, чтобы клака там, в экране, еще и хихикала в нужных местах.

Ирина Левонтина: Дело в том, что у нас была много лет передача на радио, допустим, я просто знаю по читательским письмам, по разговорам, что действительно людям интересно, когда им что-то такое рассказывают интересное. Но почему-то так считают не все.

Мария Рубинштейн: По-моему, насколько я это себе все представляю и понимаю, так считают не люди, которые занимаются передачами, а рекламодатели высчитывают рейтинги, действительно, вот это страшное слово "рейтинг", грубо говоря, реклама, помещенная в какую передачу, сколько приносит прибыли их конторе. Вот на этом, к сожалению, все и завязано.

Лев Рубинштейн: Маша, я подозреваю, что не столько высчитывают, сколько придумывают.

Мария Рубинштейн: Это возможно, да.

Ирина Левонтина: Вот у меня тоже такое впечатление, что это все фантазия.

Мария Рубинштейн: Это возможно. Я ни одного не знаю, поэтому судить не могу. Но, к сожалению, завязано это все на то, чего нет у нас, на финансовую составляющую. Поэтому там, где финансовая составляющая есть, по-моему, там как раз приходится и в формате, и Петросян, и смеяться при слове "лопата", и все вот такого пошиба.

Ирина Левонтина: Я просто считаю, что на самом деле это неправильно. Я уж не знаю, кто и как считает эти рейтинги. Но у меня все время такое впечатление, что я знаю какой-то другой народ, чем знают продюсеры... Конечно, продюсеры транслируют точку зрения рекламодателей, это понятно, но у меня такое впечатление, что мы просто живем в разных странах. Я не видела тех людей, на которых они ориентируются, я их просто не знаю.

Елена Фанайлова: Дорогие друзья, я у вас хочу поинтересоваться, знаете ли вы вашего читателя? Мне кажется, это такой любопытный вопрос. У вас не совсем блогосфера, у вас не совсем интернет-журнал. Мне на самом деле все это в большой степени напоминает то, что называется "живым журналом специалиста", то, как устроено ваше пространство. То есть собрались эксперты, ведут колонки, но это очень мне напоминает интонацию русского "живого журнала". С читателями какая-то связь существует?

Дина Годер: Читатель у нас каким-то образом откликается - и письма пишет, и комментарии какие-то, хотя этого не много, и мы никак не заведем себе форум. Потому что на самом деле ужасно не хочется, чтобы он превращался в помойку. Это такая очень опасная вещь, этим правда нужно много заниматься. Но дело не в том. Самое смешное, что мы своего читателя, ну, как это ни смешно, мы его практически знаем в лицо. Все же мы достаточно общественные существа, ходим в какие-то места. Вот приходишь, предположим, ну, в театр или... В театре трудно, потому что все сидят, смотрят на сцену. А приходишь ты на выставку нон-фикшн, и проходят мимо какие-то люди, которые безостановочно здороваются. И я все время пытаюсь понять: это у меня маразм или это какая-то такая слава непонятная?

Никита Соколов: На тебе надета майка с надписью "Стенгазета".

Дина Годер: Не знаю, майка, лицо… ну, у нас же колонки с фотографиями стоят. Я даже иногда спрашиваю: как-то, извините... И все говорят: ну как же, а кто же "Стенгазету"-то не читает? И есть целый круг людей, у которых ощущение, что читают все. Это, может быть, не очень широкий круг. Или я прихожу читать... какие-то у меня были лекции в РГГУ. Мне говорят: ну как же, "Стенгазета", мы же знаем, мы понимаем... И так далее. Или в каких-то еще местах. Я веду, например, программу "Мультфильмы" в "Актовом зале" и приходит какой-нибудь человек на программу, опоздав, и говорит: у вас в такое-то время программа. Я говорю: да нет, а где вы это прочли? Он говорит: ну как же, на "Стенгазете". И я думаю: вот он, оказывается, читатель, лично пришел. Ну, и со стороны все время слышу, знаю, какие-то письма приходят. Ну, социально близкие, конечно...

Ирина Левонтина: Мне кажется, что мы, конечно, не до конца понимаем, это такой основной круг читателей, которых мы знаем или могли бы знать в лицо... Тут мне пару дней назад показали израильскую газету, и там какая-то статья про Гоголя, и человек, которого я совершенно не знаю, пишет: «историк литературы Ирина Левонтина отмечает...». И дальше цитата из "Стенгазеты". Я не историк литературы, к слову сказать, но это не важно. То есть, конечно, "нам не дано предугадать", все-таки интернет - это замечательная вещь, через ссылки многие люди выходят, которые даже не знают издание, но интересуются каким-то вопросом, выходят и дальше уже начинают читать, становятся читателями.

Дина Годер: И потом на самом деле это легко проверяется. У нас же есть считалка и всякие такие штуки, на которой написано, например, распределение по странам. Вы можете себе представить, какое количество людей читает нас в самых диковинных местах.

Ирина Левонтина: А можно хотя бы порядок, сколько в день, допустим?

Дина Годер: Ну, в день человек 800. Не могу сказать, что очень много. Я абсолютно уверена в том, что резерв не исчерпан, потому что на самом деле я изумляюсь тому, что количество людей растет при том, что у нас ноль рекламы, мы не делаем вообще для этого ничего. То есть кроме сарафанного радио, никакого другого нет. Но, с другой стороны, я отлично помню, как я ходила и отправляла по почте нашу майку в город Новосибирск, потому что победила девочка из Новосибирска, ну, решила какую-то задачу.

Лев Рубинштейн: Мой такой персональный ответ по поводу читателя "Стенгазеты"… Я, в отличие от многих коллег, там гружусь как бы репринтно, мои там тексты перепечатываются, потому что я регулярно пишу в интернет-издание "Грани", у которого огромная аудитория, я пишу иногда в журнале "Эсквайр", у которого большая аудитория, я иногда писал, допустим, в журнале "Большой город", у которого тоже огромная аудитория. Но я знаю круг людей, которые все мои эти тексты читали именно и только в "Стенгазете".

Дина Годер: Ты говорил, что кто-то тебя спрашивал: а где ты пишешь еще, кроме "Стенгазеты"?

Лев Рубинштейн: Да.

Дина Годер: Это бывает, конечно.

Мария Рубинштейн: Что касается читателей, Дина, добавьте еще, что мы же не только самиздат, мы же еще и самсебячитат, потому что мы читаем друг друга, все, что мы написали.

Лев Рубинштейн: Другдругиздат.

Ирина Левонтина: Другдруг - очень хорошо.

Мария Рубинштейн: Да, девочки любят другдруга, а другдруг любит девочек - был такой пример где-то. Мы же читаем друг друга, мы друг друга комментируем и письменно, и устно, и у нас, например, с Ирой Левонтиной когда-то случился диалог, растянутый месяца на три. Я что-то прокомментировала в статье, Ирина Левонтина мне ответила и благодаря спам-фильтрам, которые зажевывали письма, мы так месяца три переписывались, помните, да?

Ирина Левонтина: Помню, да.

Елена Фанайлова: Давайте мы у Никиты Соколова спросим про то, как он себе, по крайней мере, представляет своего читателя? Я имею в виду содержательную часть вашей рубрики...

Никита Соколов: У меня, к сожалению, очень мало инструментов, чтобы что-то о нем сказать содержательное, но есть некоторые соображения, исходящие из косвенных источников. Косвенный источник вот какой. На "Стенгазете", как правило, перепечатываются мои опусы... Я действительно историк, а занимаюсь не историческим делом, и иногда вот эта остатняя энергия куда-то выплескивается, я чего-то, там, исторически комментирую. И этот комментарий иногда печатается в нескольких местах. Так вот, замечательно, что комментарий, один и тот же текст, абсолютно один и тот же, буква в букву, помещенный в "Еженедельном журнале" и помещенный в "Стенгазете", выглядит абсолютно по-разному, оказывается воспринятым совершенно по-разному и получает совершенно разные отклики. То есть "Стенгазета" есть некоторая точка с правильной энергетикой восприятия, где все читается правильным образом, как оно сказано, так оно и воспринимается. Как только мои такие историко-публицистические выкрики помещаются в контекст какого-то политизированного сильно журнала, они тут же воспринимаются совершенно иначе. Оттуда начинают вычитывать такое, чего я в страшном сне не мог себе вообразить.

Елена Фанайлова: Призывы к свержению существующей власти, что ли?

Никита Соколов: Или наоборот. Люди чрезвычайно разнообразны.

Ирина Левонтина: А про вечеринки? Про вечеринки мы не договорили.

Елена Фанайлова: Да, давайте про вечеринки еще расскажет Ирина Левонтина. Не все сказала Дина Годер про вечеринки, рассказывайте.

Ирина Левонтина: На вечеринках замечательно. Дина почему-то сказала, что там водку закупают и все прочее, а про культурную программу...

Лев Рубинштейн: Не только закупают, но и выпивают.

Ирина Левонтина: Выпивают - это уже конечно. Про культурную программу... Эти вечеринки еще замечательны тем, что там бывает чудная совершенно культурная программа, то новые мультфильмы какие-то показывают, то еще что-нибудь. А гвоздь программы - это всегда... Вот вы думали, Рубинштейн - поэт и публицист? А он же замечательный певец.

Лев Рубинштейн: Подтверждаю.

Ирина Левонтина: Я, например, в значительной степени прихожу на вечеринки для того, чтобы послушать, и привожу своих родственников и знакомых Кролика, чтобы послушать это замечательное пение. Многие приходят с детьми, что замечательно, и дети под пение Рубинштейна танцуют, и просто можно зарыдать от умиления. Это очень здорово, потому что все-таки какая-то среда и преемственность создается. Сейчас ведь действительно так часто в семьях такой разрыв между поколениями, мне так приятно, что я могу прийти с сыном, и он знает те песни, которые там звучат, какой-то есть такой общекультурный фон, это ужасно здорово.

Елена Фанайлова: А насколько я знаю, репертуар Льва Семеновича - это советские...

Ирина Левонтина: Чрезвычайно специфический.

Елена Фанайлова: Это советские песни послевоенные, нет, не совсем?

Лев Рубинштейн: И военные, и довоенные, и послевоенные. Так скажем, 30-50-е годы.

Елена Фанайлова: Конечно, я с трудом себе представляю детей, которые танцевали бы, например, под репертуар Утесова.

Лев Рубинштейн: Запросто.

Ирина Левонтина: Замечательно.

Мария Рубинштейн: Отлично танцуют, ну, мелкие, дети мелкие совсем.

Лев Рубинштейн: Лена, а ты приходи.

Ирина Левонтина: Пяти-, шестилетние дети.

Никита Соколов: Вообще, конечно, это надо видеть.

Ирина Левонтина: А, кстати, видеть это можно, потому что отчеты о вечеринках, фотоотчеты публикуются в "Стенгазете", естественно, частично можно увидеть.

Дина Годер: А летом мы даже на улице устраивали один раз, нас пригласили на "Арт-стрелку", и мы там нам включили огромный микрофон, музыка играла на всю Москва-реку, мы там тоже танцевали, на стену показывали мультфильмы и все там пели.

Лев Рубинштейн: В общем, когда мы все время говорим о бесплатности или малочисленности читателей и так далее, может сложиться впечатление, что мы так настаиваем на своей маргинальности или на... ну, понятно, да? Но нет, мы настаиваем на том (и, я считаю, с полным основанием), что "Стенгазета" - это явление центровое, модное безусловно.

Мария Рубинштейн: В узких кругах все-таки.

Лев Рубинштейн: Маша, узкие круги - это и есть носитель моды. И, по-моему, абсолютно всем туда надо ходить и всем в этом надо участвовать.

Ирина Левонтина: Водки не хватит.

Лев Рубинштейн: Нет, я не про вечеринки, я говорю про чтения и про заинтересованность этим проектом.

Никита Соколов: Я как-то начал говорить о том, что по косвенным некоторым признакам я могу судить о том, что читатель наш есть и сочувствующий нам человек есть, и он не малочисленный. А штука в том, что жизнь, вообще говоря, бессмысленная, это такой поток событий, который непонятно куда несется и что в нем важно, что не важно, невозможно понять. Задача такого сообщества - сначала для себя, а потом и для других - осмысливание этой жизни, понимание того, что в ней существенно, что несущественно, чем следует пренебрегать, а на что следует обратить внимание. Замечательно, что эта компания, которая действительно сплотилась 10 лет назад в "Итогах", оказывается влиятельной в этом смысле. Людей, которые готовы осмысливать жизнь и тратить на это жизненные ресурсы, в общем, не так уж много всегда. Всегда больше выпивают в кабаках и орут свои бошевские песни, а осмысливают жизнь совершенно другие люди и потом этим бошам докладывают, где эти смыслы происходят. Это я не к гордыне, а к тому, что...

Лев Рубинштейн: Констатация.

Никита Соколов: Это некая констатация, что людей, готовых тратить жизненные ресурсы на осмысливание жизни, немного, но они есть, и они не числом берут.

Елена Фанайлова: Чего бы вы пожелали "Стенгазете.Net"? Не хватает чего-то вам или не хватает чего-то для идеального образа "Стенгазеты.Net"?

Лев Рубинштейн: В общем, со всем, что было сказано, я думаю, что сказано было достаточно, я пожелаю Моей (подчеркиваю, с большой буквы) "Стенгазете" того, чтобы она продлилась как можно дольше. Чего ей не хватает? Ей хватает много, но очень не хотелось бы на этом почивать. Если она продлится, то мы поймем, чего ей не хватает, и сделаем так, чтобы всего ей хватало. Ну, как на юбилее говорят, очень долгих лет жизни.

Ирина Левонтина: Такие проекты обычно бывают короткими, потому что нет никаких абсолютно внешних стимулов. Я могу пожелать "Стенгазете", чтобы она, вопреки таким обыкновениям, все-таки была очень долгим проектом, чтобы она рутинизировалась, чтобы там постоянные рубрики постоянно продолжались, годами и десятилетиями, чтобы сформировались поколения читателей, которые выросли, нескромно скажу, на "Ворчалках о языке", которые кофе будут в среду пить безо всякого удовольствия, если "Ворчалку" не посмотрели. Или все другие рубрики, там, если задачу не разгадают раз в неделю, то вроде как-то уже не понятно, как жить.

Лев Рубинштейн: Подавятся кофе.

Ирина Левонтина: Вообще, это удивительный проект. Удивительно, что это получилось. Я желаю нам всем, чтобы мы всех удивили и продержались очень-очень долго.

Никита Соколов: Единственное, что могу пожелать, чтобы не прервалась наметившаяся, слава тебе Господи, тенденция, что молодежь идет. Для меня это главный всегда симптом живого дела, когда молодые туда приходят, они туда стремятся. Вот чтобы это не прерывалось.

Мария Рубинштейн: А я бы пожелала нам не терять связи с нашими читателями, а нашим читателям не терять связи с нами, потому что когда проект живет долго, то он неизбежно как-то трансформируется, во что-то новое превращается, а мне очень не хочется, чтобы мы во что-то новое превратились, потому что мне очень нравится так, как все происходит сейчас. И вот такая связь с читателями, которая у нас сейчас есть, она мне очень нравится, я бы хотела, чтобы она не прерывалась. А читателей, конечно, чтобы не становилось меньше, а лучше бы даже и становилось больше. Вот так.

Дина Годер: На самом деле "Стенгазете" желать что-нибудь невозможно, потому что как только нам чего-нибудь хочется, мы это немедленно делаем, в этом смысле это наша полная свобода. Я единственное, что желаю, чтобы все-таки у нас появились какие-то возможности, рычаги, ну, что мы можем, то и делаем, с тем, чтобы как можно больше людей об этом узнали. Я не хочу настаивать, чтобы нас читали, кому не нравится, тот пусть не читает, но, конечно, должны быть некоторые возможности в нашем очень насыщенном информацией пространстве, людям просто узнать, что такое существует. Потому что я абсолютно убеждена, что наш предел еще далеко-далеко не выбран, не исчерпан. У нас на самом деле те вещи, о которых мы говорим, что они узкого потребления, мы имеем в виду, что оно не многомиллионного. Да, это правда. Но реально довольно много тысяч людей, которым это было бы полезно, я это отлично знаю. Хотелось бы, чтобы эти вот наши тысячи, наши, которых мы знаем, люди, с которыми мы общаемся и так далее, чтобы они имели возможность об этом узнать, заглянуть, понять, что им это необходимо и читать...

Ирина Левонтина: ...и сделать стартовой страницей в своем компьютере.

Дина Годер: Да. Постоянно или время от времени.