Месяц назад у меня в гостях, в программе «Все свободны», была Роза Мальсагова – в прошлом театральный режиссер, ныне беженка. Рассказывала о жизни в современной Ингушетии – эмоционально, иногда сбивчиво, но, как всегда, искренне.
Я пишу «как всегда», потому что знаю Розу почти двадцать лет: в 1988 году я приезжал в Грозный – как говорится, «по линии» Союза театральных деятелей. Жил в гостинице «Кавказ», той самой, которая спустя семь лет, разбитая в клочья прямой артиллерийской наводкой, стала телевизионным образом «первой чеченской». (В 1995 году в России еще было телевидение).
А Грозный в 1988 году был тихим провинциальным городом. А Роза – руководила там театром кукол, где я проводил семинар по сценическому движению.
С тех пор она, ингушка, перебралась в Назрань, родила трех детей, похоронила мужа – похоронила спустя год после его гибели в Грозном: он возил хлеб родственникам и попал под бомбежку. Мужа Роза нашла в знаменитых ростовских «холодильниках», куда тысячами свозили тела погибших для идентификации.
Ее трое сыновей живут сегодня в России, но не на Кавказе.
Последней каплей, вынудившей ее уехать, был ночной визит людей в камуфляже, пригрозивших ей расправой за ее общественную деятельность. Она нашла меня в Москве, и я пригласил ее в свою программу – живой голос, живой свидетель, неравнодушный человек всегда нужны людям.
Через неделю после эфира Роза переслала мне письмо «представителей творческой интеллигенции республики», опубликованное в правительственной газете «Сердало», сопроводив его горькими словами о том, что почти все «подписанты» были ее друзьями и актерами, но она ни на йоту не жалеет о случившемся.
Людям старше сорока письмо читать не обязательно.
Нам, помнящим письма советских деятелей культуры с осуждением Солженицына, тут знакома каждая интонация, каждый поворот. Тем, кто не забыл слова Семичастного про Пастернака, который «хуже свиньи, потому что свинья не гадит там, где ест», – нет необходимости изучать послание ингушских деятелей культуры: эту аргументацию мы знаем назубок.
Та же гремучая смесь бытовой сплетни с политическим доносом; тот же спектр мерзостей – от намеков на нелады в личной жизни и обвинений в финансовой нечистоплотности до политического клейма; те же смысловые подмены; те же риторические вопросы типа «кому на руку».
При всей разнице масштабов, эта реставрация стиля – самое верное свидетельство реставрации времени.
Еще недавно я списал бы это на республиканскую специфику, но сегодня вынужден признать: ингушские «представители интеллигенции» отстают от столичной политической практики. На митинге в Москве один из молодежных лидеров «Единой России» назвал Каспарова, Лимонова и Касьянова «калом» – не больше не меньше. Так что Розе Мальсаговой еще повезло.
Меньше повезло правозащитнице Екатерине Сокирянской, которой во время митинга памяти Анны Политковской в Назрани лично сломал нос ударом кулака в лицо родственник главы администрации города, некто Ахмед Цечоев. (Есть видеозапись. Не желаете ли посмотреть ее, дорогие деятели культуры?) Все это происходило в присутствии милиции, которая до поры не вмешивалась. Я говорю «до поры», потому что по окончании митинга милиция задержала нескольких уцелевших его участниц и продержала их в отделении семь часов, не допуская адвокатов. «Можете считать это похищением», – усмехнулся «мент» на просьбу объяснить причины задержания.
Эти и другие подвиги разнообразной ингушской власти – похищения, убийства, пытки – подробно описаны в двух томах хроники насилия на Кавказе, выпущенных обществом «Мемориал». Это, увы, довольно толстые книжки, и когда деятели ингушской культуры закончат бороться с Розой Мальсаговой, у них будет время прочесть их – и предметно ознакомиться с происходящим в их «солнечной и гостеприимной республике» «в момент ее возрождения и дальнейшего становления».
Должен заметить, что интервью с Розой Мальсаговой вызвало интерес не только в кругах «интеллигенции» – передано было мне и недоумение по этому поводу президента республики г-на Зязикова. Даже пригласили встретиться с г-ном президентом в представительстве Республики Ингушетия в Москве. Обещали позвонить.
Я сказал: буду ждать (очень хотелось порадовать господина Зязикова двухтомником «Мемориала» и свежими данными об уголовном беспределе, царящем в его солнечной республике). Но звонка все нет. Что-то со связью, наверное.
Напоследок хочу ответить на два конкретных вопроса, обращенных ко мне со страниц правительственной газеты. Вопросы эти очень просты, это детские вопросы, но я готов провести демократический ликбез. Итак:
«Почему вы старались акцентировать внимание только на негативной стороне жизни республики?»
Не только республики, уважаемые. Еще и страны в целом, что делаю еженедельно уже двадцать лет. Ибо, акцентируя внимание на негативной стороне жизни, общество делает первый и очень важный шаг к уменьшению этого «негатива», – в отличие от акцентирующих внимание на «позитиве». Последние более приятны для общения и прекрасно подходят для сотрудничества с администрацией, но обществу от них один вред.
«Имеет ли моральное право столь «колоритная» личность (как Роза Мальсагова – В.Ш.) оценивать деятельность руководства Республики Ингушетия?»
Да, имеет! – вне зависимости от ваших оценок ее личности, как любой гражданин республики и страны. Право оценивать деятельность руководства – не орден и не паек. В некотором смысле это – прямая обязанность гражданина.
Там, где эта обратная связь власти и общества сильна и многообразна, обычный человек чувствует себя защищенным. Там, где следствием оппозиционной деятельности становится приход людей в камуфляже, общественная травля или просто удар кулаком в лицо, не защищен никто, кроме администрации и приближенных к ней.
Так обстоит дело в сегодняшней Ингушетии, да и России в целом.
Я пишу «как всегда», потому что знаю Розу почти двадцать лет: в 1988 году я приезжал в Грозный – как говорится, «по линии» Союза театральных деятелей. Жил в гостинице «Кавказ», той самой, которая спустя семь лет, разбитая в клочья прямой артиллерийской наводкой, стала телевизионным образом «первой чеченской». (В 1995 году в России еще было телевидение).
А Грозный в 1988 году был тихим провинциальным городом. А Роза – руководила там театром кукол, где я проводил семинар по сценическому движению.
С тех пор она, ингушка, перебралась в Назрань, родила трех детей, похоронила мужа – похоронила спустя год после его гибели в Грозном: он возил хлеб родственникам и попал под бомбежку. Мужа Роза нашла в знаменитых ростовских «холодильниках», куда тысячами свозили тела погибших для идентификации.
Ее трое сыновей живут сегодня в России, но не на Кавказе.
Последней каплей, вынудившей ее уехать, был ночной визит людей в камуфляже, пригрозивших ей расправой за ее общественную деятельность. Она нашла меня в Москве, и я пригласил ее в свою программу – живой голос, живой свидетель, неравнодушный человек всегда нужны людям.
Через неделю после эфира Роза переслала мне письмо «представителей творческой интеллигенции республики», опубликованное в правительственной газете «Сердало», сопроводив его горькими словами о том, что почти все «подписанты» были ее друзьями и актерами, но она ни на йоту не жалеет о случившемся.
Людям старше сорока письмо читать не обязательно.
Нам, помнящим письма советских деятелей культуры с осуждением Солженицына, тут знакома каждая интонация, каждый поворот. Тем, кто не забыл слова Семичастного про Пастернака, который «хуже свиньи, потому что свинья не гадит там, где ест», – нет необходимости изучать послание ингушских деятелей культуры: эту аргументацию мы знаем назубок.
Та же гремучая смесь бытовой сплетни с политическим доносом; тот же спектр мерзостей – от намеков на нелады в личной жизни и обвинений в финансовой нечистоплотности до политического клейма; те же смысловые подмены; те же риторические вопросы типа «кому на руку».
При всей разнице масштабов, эта реставрация стиля – самое верное свидетельство реставрации времени.
Еще недавно я списал бы это на республиканскую специфику, но сегодня вынужден признать: ингушские «представители интеллигенции» отстают от столичной политической практики. На митинге в Москве один из молодежных лидеров «Единой России» назвал Каспарова, Лимонова и Касьянова «калом» – не больше не меньше. Так что Розе Мальсаговой еще повезло.
Меньше повезло правозащитнице Екатерине Сокирянской, которой во время митинга памяти Анны Политковской в Назрани лично сломал нос ударом кулака в лицо родственник главы администрации города, некто Ахмед Цечоев. (Есть видеозапись. Не желаете ли посмотреть ее, дорогие деятели культуры?) Все это происходило в присутствии милиции, которая до поры не вмешивалась. Я говорю «до поры», потому что по окончании митинга милиция задержала нескольких уцелевших его участниц и продержала их в отделении семь часов, не допуская адвокатов. «Можете считать это похищением», – усмехнулся «мент» на просьбу объяснить причины задержания.
Эти и другие подвиги разнообразной ингушской власти – похищения, убийства, пытки – подробно описаны в двух томах хроники насилия на Кавказе, выпущенных обществом «Мемориал». Это, увы, довольно толстые книжки, и когда деятели ингушской культуры закончат бороться с Розой Мальсаговой, у них будет время прочесть их – и предметно ознакомиться с происходящим в их «солнечной и гостеприимной республике» «в момент ее возрождения и дальнейшего становления».
Должен заметить, что интервью с Розой Мальсаговой вызвало интерес не только в кругах «интеллигенции» – передано было мне и недоумение по этому поводу президента республики г-на Зязикова. Даже пригласили встретиться с г-ном президентом в представительстве Республики Ингушетия в Москве. Обещали позвонить.
Я сказал: буду ждать (очень хотелось порадовать господина Зязикова двухтомником «Мемориала» и свежими данными об уголовном беспределе, царящем в его солнечной республике). Но звонка все нет. Что-то со связью, наверное.
Напоследок хочу ответить на два конкретных вопроса, обращенных ко мне со страниц правительственной газеты. Вопросы эти очень просты, это детские вопросы, но я готов провести демократический ликбез. Итак:
«Почему вы старались акцентировать внимание только на негативной стороне жизни республики?»
Не только республики, уважаемые. Еще и страны в целом, что делаю еженедельно уже двадцать лет. Ибо, акцентируя внимание на негативной стороне жизни, общество делает первый и очень важный шаг к уменьшению этого «негатива», – в отличие от акцентирующих внимание на «позитиве». Последние более приятны для общения и прекрасно подходят для сотрудничества с администрацией, но обществу от них один вред.
«Имеет ли моральное право столь «колоритная» личность (как Роза Мальсагова – В.Ш.) оценивать деятельность руководства Республики Ингушетия?»
Да, имеет! – вне зависимости от ваших оценок ее личности, как любой гражданин республики и страны. Право оценивать деятельность руководства – не орден и не паек. В некотором смысле это – прямая обязанность гражданина.
Там, где эта обратная связь власти и общества сильна и многообразна, обычный человек чувствует себя защищенным. Там, где следствием оппозиционной деятельности становится приход людей в камуфляже, общественная травля или просто удар кулаком в лицо, не защищен никто, кроме администрации и приближенных к ней.
Так обстоит дело в сегодняшней Ингушетии, да и России в целом.
