В Год русского языка общим местом стали призывы сохранить язык Пушкина и Достоевского. Отчего-то в качестве эталонной упоминается именно эта пара писателей. Между тем, если бы наша речь сегодня была бы точно такой же, как в XIX столетии, это производило бы странное впечатление. Язык с тех пор изменился до такой степени, что иные словоупотребления классиков нуждаются в особых комментариях. Ведущий научный сотрудник Института русского языка имени В.В. Виноградова Маргарита Чернышева, которая, специализируясь на древнерусской лексикографии, отдельное исследование посвятила одному только слову из пушкинского стихотворения «Арион». Я имею в виду слово «кормщик». Помните? «На руль склонясь, наш кормщик умный // В молчаньи правил грузный челн».

— А что такого загадочного в этом слове «кормщик»? Я посмотрела в словарях, они дают толкование, которое из этих стихотворных строчек и вытекает. Это «кормчий» или «рулевой».
— Это слово в современном русском языке редко мы услышим. Мы сейчас услышим скорее «кормчий», «рулевой». Но если мы с вами откроем самый распространенный сейчас словарь Ожегова, «Словарь русского языка», то там отмечено и второе значение — «мудрый руководитель».

— Ну, вот «мудрый руководитель» в современном языке чаще связан со словом «кормчий». «Великий кормчий» говорили про Мао Цзэдуна. А «кормщик» я что-то не припомню.
— Вот. Я специально заглянула в «Словарь языка Пушкина». Он употребил это слово один раз. Но в древнерусском языке оно бытовало наравне со словом «кормчий».

— И так, и так — два равноценных слова.
— Да. Они совершенно равнозначны. Но нам с вами сейчас очень интересно поговорить о семантике этого слова. Откуда в языке сохраняется вот эта глубинная языковая память о значении «мудрый руководитель»? Почему же мудрый руководитель, а не просто тот, кто сидит на корме и правит кораблем, лодкой, каким-то судном? Для того, чтобы понять историю возникновения этого значения, нужно вспомнить о том, что в древнерусской литературе существовал такой юридический памятник, свод законов, причем, в основном церковных законов. Памятник назывался «Кормчая». В словарях так и фиксируется: либо «Кормчая», либо «Кормчая книга».

— Это какой век?
— Впервые употребляется это сочетание в XIII веке. Если специально обследовать все вот эти юридические памятники примерно того же времени, то большинство из них являются переводами с греческого языка. Это собрание канонов церковных, иногда и светских. Когда исследователи задавали себе вопрос — почему этот памятник именно на Руси назывался «Книга Кормчая», возникало недоумение. Потому что, если проделать лингвистический анализ, с точки зрения языка можно ожидать, что существовало прилагательное «кормчий», а в женском роде «кормчая», «Книга кормчая». Так вот ни один словарь не фиксирует такое прилагательное. Его попросту не было! В результате специального исследования, которое мы провели, мы пришли к выводу, что на русской почве постепенно произошло переосмысление этого слова. А первоначально это было не прилагательное, а родительный падеж от слова «кормчий». «Книга кормчия», то есть в современном языке — кого? Книга кормчего. Это значит, была книга какого-то, по-видимому, священника высокого уровня, который руководствуется теми законами, которые в этой книге содержатся. Если мы обратимся к самым древним старославянским переводам с греческого языка, где очень богато представлена символика, то оказывается, что первоначально под «кормчим» понимался Христоc. И в песнопениях звучали такие строки о Богородице: «Ты родила Кормчего».

— А это было прямое именование или метафора? Что тот, кто судном правит, и есть Христос?
— Вот. Очень хороший вопрос, потому что мы с вами обратились к образу «судно — кормчий». Обязательно рядом судно. Дело все в том, что еще в античности существовал вот этот круг представлений — корабль в бурном море. Этот образ идет еще из древнегреческой литературы, потом он очень любим в римской литературе. Гораций неоднократно говорит о государстве во время гражданской войны. Он сравнивает государство с кораблем, попавшим в бурю. И нужен кормчий, который корабль приведет к пристани. И наступит тишь. Мир. И вот этот образ из античности переходит в христианство. И теперь уже под кормчим понимают Христа. Вообще христианство предполагает умение понимать то, что стоит за строкой. Иначе эти тексты невозможно понять.

— То есть это целая система образов?
— Система образов, система символов, которая прилагалась к Христу, прилагалась к Богородице. Мы сейчас это совершенно забыли. Но мы отголоски слышим в современном русском языке. Это то, что называется память, которая хранится в языке. Уже носители языка не знают, почему «кормчий» это мудрый руководитель. Итак, первоначально в христианстве кормчим назывался Христос. Потом кормчими стали называться священнослужители самого высокого уровня. Также кормчими называют руководителей. В тогдашнем мире это употреблялось по отношению к царю и князю.

— А как следует понимать у Пушкина этого кормщика? Он кто из всех этих смыслов?
— Вот это самый интересный момент. Считается, что это стихотворение относится к циклу античной лирики Пушкина, и называется оно «Арион». Как мы помним из мифа о певце Арионе — он, когда был в Сицилии, нажил большое богатство и решил возвратиться опять в Коринф. Он садится на корабль своих соотечественников, но те решили его погубить. И он попросил перед смертью хотя бы исполнить последнюю песнь. Все собираются, чтобы послушать этот уникальный голос. Он поет, и потом он бросается в море. Корабельщики считают, что он погиб и завладевают его богатством. Но его подхватил дельфин и вынес. Арион спасся. Что же в стихотворении Пушкина? Стихотворение написано к годовщине казни декабристов.

АРИОН.

Нас было много на челне;
Иные парус напрягали,
Другие дружно упирали
В глубь мощны веслы. В тишине
На руль склонясь, наш кормщик умный
В молчаньи правил грузный чолн;
А я — беспечной веры полн —
Пловцам я пел.... Вдруг лоно волн
Измял с налету вихорь шумный...
Погиб и кормщик и пловец! —
Лишь я, таинственный певец,
На берег выброшен грозою,
Я гимны прежние пою
И ризу влажную мою
Сушу на солнце под скалою.

В соответствии с мифом, судном правит предводитель шайки, а здесь у нас кормщик умный. Дальше. Это же шайка разбойников, а здесь они все соратники. И получается, что, будучи выброшенным на берег, поэт (единственный, оставшийся в живых) выполняет функции этого умного кормщика. Он песни прежние поет, то есть продолжает дело погибших. О каком античном стихотворении может идти речь, если здесь весь набор символов — христианский?! Что делает Пушкин? Он как бы соединяет воедино две традиции — античную и христианскую. Но затем он ее нарушает, потому что функции этого умного кормщика передает Поэту. Вот это же мы можем обнаружить и в других стихах.

— Да, в стихотворении «Пророк», к примеру.
— Он на себя принимает вот эти функции, которые присущи кормчему. А мы уже с вами знаем, какая система символа стоит за этим словом.