Пристальное внимание бельгийских СМИ привлекла книга De navelstreng doorknippen («Перерезать пуповину») — автобиография внебрачной дочери бельгийского короля Альберта Второго, художницы Дельфин Боэль (Delphine Boël). Книга стала еще одним ударом по бельгийской монархии, которая и так переживает не самые лучшие времена.
Если есть на свете неопровержимые доказательства популярной теории, что искусство — это следствие психологической травмы, то одно из них — искусство Дельфин Боэль. В ее скульптурных работах Бельгия и бельгийский королевский двор жестоко расплачиваются за прошлое художницы. Здесь и «августейший, священный четвероногий монстр» со свиной головой, и брюссельский «Писающий мальчик» с непропорционально огромным фаллосом, перекрашенным в бельгийский триколор, и просто государственный флаг со словами Truth can set you free («Правда освобождает»).
Раньше среди моих произведений было много тронов и прочих королевских атрибутов. Я находила их очень забавными. Я вообще подходила к своей работе с максимальной долей юмора, юмор помогал преодолеть болезненную реальность.
Сорокалетняя Боэль с мужем и четырехлетней дочерью живет в Брюсселе. В этом месяце у нее должен родиться сын. Она пытается найти свой язык в искусстве, но прошлое преследует ее. То же самое прошлое обеспечило интерес к ее творчеству. Как выразился посетитель одного из фламандских интернет-форумов, «Не будь она дочерью короля, пришлось бы ей своими скульптурами из папье-маше топить печку, чтобы не умереть зимой от холода». «Невозможно говорить о моем искусстве, не зная, чем оно было спровоцировано», — говорит Боэль. Ее автобиография ловко приурочена к открытию персональной выставки в городе Синт-Мартенс-Латем (Sint-Martens-Latem), вблизи Гента.
Когда я переехала в Бельгию в 2004 году, то удивилась тому, насколько я была здесь известна, причем скандально известна. Или же это ко мне пришла слава как к художнице? Подобные мысли одолевали меня. Я должна была раз и навсегда принять решение: перерезать пуповину. Открыто заявить о том, что я все оставила в прошлом и стала взрослой женщиной. Очень просто утонуть в жизни своих родителей. С тех пор, как я переехала в Бельгию, я погрузилась в родительское прошлое. Мне постоянно напоминают о моем происхождении, даже в узком кругу друзей все всё время задают вопросы — почему я здесь, каково мне жить рядом с отцом, виделась ли я с ним. И я не виню людей, подобное любопытство — нормально. Но сегодня я переворачиваю страницу.
Дельфин в одиночестве воспитала ее мать, баронесса де Сели-Лоншан (de Selys-Longchamps). О том, что навещавший мать бельгийский принц, друг семьи, которого Дельфин называла Papillon («Бабочкой»), на самом деле был ее отцом, она узнала лишь в восемнадцать. Роман принца Альберта и ее матери продолжался 16 лет подряд. Желание Альберта развестись со своей женой, принцессой Паолой, и прожить оставшуюся жизнь в изгнании с баронессой вызвало в начале восьмидесятых ужасный скандал, грозивший навсегда подорвать и без того уже шаткий авторитет монархии в Бельгии. Баронесса приняла решение покинуть страну и переехала с дочерью в Лондон, где их никто не знал. Альберт еще некоторое время регулярно навещал их. Затем, в 1993 году, после смерти бездетного старшего брата, короля Бодуэна I, он взошел на престол. Казалось, неуместное прошлое удалось задвинуть подальше, как старую мебель. Однако девять лет назад бельгийский журналист Марио Данеелс опубликовал биографию королевы Паолы, и уже несколько дней спустя лондонский дом внебрачной дочери короля окружили папарацци.
Все это внимание ко мне было очень неприятно. Я чувствовала себя абсолютно бессильной. Никому бы такого не пожелала. Были такие «друзья», в кавычках, в основном из поколения моих родителей, которые меня в детстве ласкали и тискали, а теперь относятся ко мне с открытой неприязнью. Словно бы в чем-то была моя вина. Все очень несправедливо, и жить с этим очень тяжело.
У баронессы случился сердечный приступ. Дельфин Боэль вспоминает в своей книге, как она решилась поговорить с отцом. «Никогда больше не звони мне. Ничего не хочу об этом слышать. И вообще, ты мне не дочь!» — ответил ей король Бельгии Альберт II. Когда же Боэль отметила, что все видят, как она похожа на мать короля — Астрид, Альберт взорвался: «Не смей говорить, что ты похожа на мою мать!»
По словам Боэль, она еще долго стояла с трубкой в руках, не понимая, что произошло, и чувствовала себя никому не нужной.
Как мясо, оставленное для собак.
В том же году, в своем рождественском обращении к нации, король упомянул о кризисе, который постиг его семью тридцатью годами раньше, и который он вместе с женой «сумел преодолеть». «Недавно нам напомнили о том кризисе», — продолжил король Альберт. «Мы не желаем больше говорить о нем, он относится к частной сфере нашей жизни. Мы будем счастливы, если произошедшее с нами вселит надежду в сердца тех, кто переживает не лучшие времена сегодня». Эти слова принято считать косвенным признанием королем своей дочери, Дельфин Боэль. По информации местных СМИ, большинство бельгийцев хотели бы, чтобы Альберт признал Боэль официально, так как причиной очередной дестабилизации положения современной монархии может скорее стать уличение ее в лицемерии и лжи, чем в излишней откровенности.
Я всего лишь пытаюсь донести до заинтересованной в этом вопросе общественности информацию, которая так и просится наружу. Теперь я всё рассказала и объяснила, с моей стороны — рассказ окончен. Если же у вас еще остались вопросы, обращайтесь ко второму участнику событий, в королевский дворец, а не ко мне.
Королевский дворец пока безмолвствует…
