Владимир Тольц: Бурные события и значимые памятные годовщины августа, о которых немало писали СМИ всего мира, отодвинули на периферию его внимания кончину человека, чья трагическая судьба связана с одной из неразгаданных тайн ХХ века – убийством Кеннеди - и сама при этом остается такой же загадкой и не рассекреченной тайной. Речь идет о советском перебежчике Юрии Носенко, которого и КГБ, и ЦРУ почти одновременно, четыре с половиной десятка лет назад, объявили предателем и лишь незадолго до его смерти, опять же и те, и другие, зачислили в несломленные герои.
История его жизни и история изучения и анализа этой истории ставит нас перед проблемами, гораздо более серьезными, нежели ширпотребное обсуждение шпионских секретов минувшего века и регулярные перелицовки этого товара « second - hand » для новой перепродажи. «Дело Носенко» - эпизод, о котором известно и опубликовано в разы больше, чем о многих других историях незавершенного прошлого. Но споры о толковании этого эпизода не утихают. Причем, спорящие в один голос ссылаются на недостаточность имеющейся в их распоряжении информации. Так может ли ее дальнейшее накопление привести к единству мнений об этой истории?
22 ноября 1963 года в Далласе был убит президент США Джон Фицджеральд Кеннеди. Через 2 дня там же был застрелен арестованный по подозрению в этом убийстве Ли Харви Освальд, в 1959-61 гг. живший в Минске и женатый на русской. Прибывший на похороны Кеннеди первый зам. председателя СМ СССР Анастас Микоян, вручил американцам справку о пребывании Освальда в СССР, в которой говорилось «об отсутствии интереса к нему со стороны КГБ». Через месяц с небольшим с делом Освальда в КГБ ознакомился сотрудник 2 Главного управления этой организации, представленный к званию майора капитан Юрий Носенко, некогда занимавший должность заместителя начальника 7-го отдела, работавшего с иностранцами, посещавшими СССР. (Он, кажется даже допрашивал Освальда, когда тот жил в Минске.) 19 января Носенко в качестве эксперта советской делегации на совещании по разоружению выехал в Женеву. 4 февраля он исчез из поля зрения как резидентуры КГБ в Швейцарии, так и швейцарских властей. А еще через неделю газеты всего мира, (кроме советских, разумеется) сообщили, что он находится в США, которым передал важные секретные сведения, в том числе и по производству ядерного оружия.
В ту пору мой собеседник, историк разведки Олег Антонович Гордиевский, окончивший те же МГИМО и разведшколу, что и Юрий Носенко, только начинал свою карьеру в КГБ.
Олег Гордиевский: Вы знаете, в КГБ это была просто атомная бомба. Они тогда не привыкли, что крупные чины КГБ убегают на Запад. И там был такой переполох, шерстили женщин, которые работают в архивном отделе, секретарш, он такой был любитель женщин. Это был такой страшный удар по КГБ. И поэтому, когда я стал говорить с западниками, и они рассказали, что ему не поверили, что его продержали в тюрьме три с половиной года, я просто ужаснулся.
Владимир Тольц: Да, в Штатах привыкшего, по утверждениям сослуживцев к роскошной жизни Носенко (он был сыном покойного к тому времени министра судостроения СССР) ждала отнюдь не сахарная жизнь: по словам одного из участвовавших в его допросах - Теннета Бэгли, одиночка без окон, искусственное, при помощи манипуляций с часами и электрическим освещением, нарушение биоритмов, многочасовые допросы с пристрастием и детектором лжи, а еще, по словам самого Носенко, с принудительным применением наркотиков. Всему, что он рассказывал, американцы не верили. А почему? – спрашиваю я у Олега Гордиевского.
Олег Гордиевский: Дело в том, что перед ним сбежал в Америку Анатолий Голицын, старший лейтенант или капитан, молодой провинциальный парень. И его на руках носили. Они там так радовались, они так были счастливы, что такой важный кагэбовский чин к ним перебежал. Ему в рот смотрели. А ему так понравилось, что его на руках носит ЦРУ, что он стал басни рассказывать и сочинять. Они ему верили, очень долго верили. И он сказал: а теперь смотрите, они сейчас пошлют кого-нибудь, чтобы меня дискредитировать. Я такой важный (а он был не важный, кстати), я такой важный, кого-то пошлют меня дискредитировать нарочно. И перебежал Носенко. И Голицын сказал: вот видите, я говорил вам. Носенко перебежал меня дискредитировать.
Владимир Тольц: Олег Гордиевский. Другой историк Разведки Борис Володарский, которого я спросил, почему же американцы поверили Голицыну, а не Носенко, ответил мне так:
Борис Володарский: Естественно, каждому детектору, каждому перебежчику есть сомнения всегда. Их долго проверяют всеми возможными способами, каждая информация перепроверяется. Недоверие первоначальное существует всегда. Голицын не был неадекватным, наоборот, Голицын был очень продуктивным перебежчиком с точки зрения американской разведки, он принес огромное количество данных. Он ведь заранее готовился, работал в английском отделе, он работал в европейском отделе, очень много знал. И перед тем, как перейти на американскую сторону, что называется, он в течение нескольких месяцев подбирал информацию. Кроме того, у него феноменальная память была, поэтому он сообщил исключительно большое количество очень ценных данных. После этапа первого, когда возникает недоверие, когда перепроверяют перебежчика, Голицыну доверяли. Он вступил в очень доверительные отношения с начальником управления контрразведки Джеймсом Энглтоном, поэтому естественно, что Голицыну доверяли, Носенко на первом этапе не доверяли. И в дальнейшем подтверждалось во многих случаях, что он врет, поэтому такая ситуация возникла.
Владимир Тольц: Сейчас это, можно сказать, общее место в мемуарах многих американских разведчиков: Джеймс Энглтон, несомненно, очень одаренный человек, одержимый маниакальной идеей поиска «кротов», т.е. агентов КГБ в ЦРУ, в своих симпатиях и оценках не всегда был адекватен. Говорят, что бегство весной 1963 г. в СССР его личного друга и, казалось, единомышленника Кима Филби, - на самом деле он был давним советским агентом,- послужило для Энглтона дополнительным доказательством: в поиске «кротов» он на правильном пути, а также подтверждением «истинности» того, что рассказывал о тайной советской политике Голицын. Много спустя известный британский публицист Филлип Найтли в своей книге «Вторая древнейшая профессия» (в русском переводе это название целомудренно заменили на «Шпионы ХХ века») суммировал постоянно меняющиеся в деталях версии Голицына так:
Суть информации Голицына заключалась в том, что, по его мнению, Запад строил свои отношения с коммунистическим миром последние 30 лет на совершенно неправильных основах. Это явилось следствием успеха постоянной и последовательной политики дезинформации, проводимой коммунистическими партиями и их разведывательными службами. Гипотеза Голицына в упрощенном виде выглядела следующим образом: новая долгосрочная стратегия мирового коммунистического движения была разработана в Москве между 57-ым и 60-ым годами. В ее претворении в жизнь важную роль политического характера отводилась КГБ. Ему было поручено организовать долгосрочную кампанию по стратегической дезинформации. Главная цель этой кампании состояла в том, чтобы утвердить западные страны в той мысли, что коммунистический блок раздирается противоречиями, и проводить свою политику после того, как Запад в результате этой кампании самодовольно успокоится.
Владимир Тольц: По мнению Филлипа Найтли из этих построений Голицына следует довольно парадоксальное:
Если согласиться с теорией Голицына, разрыв отношений СССР с Югославией в 48-ом году являлся ложным, точно так же как и разрыв с Албанией. Появление профсоюза «Солидарность», следовательно, не результат спонтанного процесса, а тщательно продуманный шаг, направленный на укрепление коммунизма в Польше. Диссидентское движение в России, оказывается, если верить Голицыну, организованным КГБ, а такой видный диссидент, как Андрей Сахаров, превращался в верного слугу режима. И самое главное. Ссора СССР с Китаем являлась простой уловкой, риторическим прикрытием, фасадом, за которым обе стороны по-прежнему едины, и совместно работают для дела коммунизма. Совершенно ясно, что принятие тезиса Голицына, означало полный пересмотр всех процессов, происходящих в коммунистическом мире.
Владимир Тольц: Олег Гордиевский говорит мне:
Олег Гордиевский: Голицын практически ничего не знал. Он сочинял басни. Он рассказывал, что спор между Китаем и Москвой – это дезинформация. А ему поверили, потому что были влюблены в него. И они стали копаться, особенно Энглтон и его заместитель, стали искать в Носенко всякие недостатки. Они сразу узнали, что не подполковник, а майор, они узнали какие-то другие детали, неправильно говорил, неправильно сказал, где столовая находится, на каком этаже в КГБ. Потом он сказал, правду сказал, говорил только правду, он сказал, что Советский Союз и КГБ никакого отношения к убийству Кеннеди не имеют. Освальд, который провел несколько лет в Минске, неизвестен был как стрелок или какой-то убийца, с ним не работали, его не подговаривали, его просто пассивно изучали, пришли к выводу, что это пустое место и оставили его в покое. А это не подходило под их воображение. Они считали, что подготовили в СССР Освальда, забросили диверсанта, убийцу, он подстерег Кеннеди, выстрелил. Все получалось у них, в духе холодной войны. И вот поэтому они не только не поверили, не только допрашивали дотошно, они, в конце концов, посадили его в тюрьму.
Владимир Тольц: Сейчас, когда рассекречено «Наставление контрразведки по допросам», которым руководствовались те, кто в ЦРУ вел «дело Носенко», вскрывается еще одно обстоятельство: применявшиеся в отношении Носенко методы допросов с пристрастием разрешены были цеэрушникам только за пределами Америки, и только в отношении, подозреваемых в нанесении ущерба безопасности США. И уже хотя бы поэтому, история заточения Носенко рассматривается многими сегодня как позорная страница в истории американ6ских спецслужб. Впрочем, есть и другой взгляд на проблему. Борис Володарский:
Борис Володарский: Как вам сказать, во-первых, насчет пыток это неправда. Пыток никаких не было. Это были такие морально-психологические пытки. То есть. Его лишали литературы. Даже был такой смешной случай: не давали зубную пасту, зубную щетку. Это была действительно маленькая камера, где он находился довольно долго. Очень много раз перепроверяли на детекторе лжи. Это была моральные пытки. Физических, естественно, не было. Его допрашивали, сильные были допросы, действительно были сильные, интенсивные так называемые допросы. Действительно такая инструкция существовала. Он теоретически находился на экс-территории, он находился в Кэмптере, то есть это специальный лагерь Центрального разведывательного управления, теоретически его камера могла рассматриваться как экстерриториальная. Было разрешение судьи на применение специальных средств допроса. Но, повторяю, физических пыток не было, психотропных средств не применяли.
Владимир Тольц: Примерно то же утверждает и ныне Тэннет Бэгли, до сих пор рассматривающий Носенко как «крота» КГБ. Кстати, Борис Володарский – редактор сочинения Бэгли, в котором тот отстаивает эту «энглтоновщину». Но с Бэгли Володарский тут не согласен (или согласен лишь частично):
Борис Володарский: Я лично считаю, что Носенко не был двойным агентом. Все показывает, что он не был двойным агентом, очень многое – и его история, и лично он сам, и его карьера в КГБ, и практика в КГБ. Не засылали таким образом и таким способом двойных агентов – это однозначно. Но на сегодняшний день окончательное решение по поводу Носенко теоретически может быть ясно только после того, как рассекретят информацию по убийству президента Кеннеди. Потому что главная причина, по которой Носенко был принят в ЦРУ, по которой разрешили ему перейти на сторону американскую – это то, что он принес информацию по Освальду.
Владимир Тольц: Руководство ЦРУ не разделяет этой выжидательности. Возможно потому, что там давно уже прочли те самые материалы, которые по сей день недоступны историкам. – Показания Носенко по делу об убийстве Джона Кеннеди, ставшие недоступными комиссии по составлению отчета об убийстве Кеннеди благодаря усилиям не только Энглтона, но и, как утверждают знатоки, тогдашнего министра юстиции США Роберта Кеннеди – брата убитого президента. Олег Гордиевский говорит мне:
Олег Гордиевский: Пришли новые люди, пришло новое поколение ЦРУ, они начали разбираться и поняли, что Носенко цены нет, что это совершеннейший кладезь мудрости, знаний о КГБ, о внутреннем КГБ, о втором главке, о том, как следят за посольствами. Он им рассказал, что завербован важный чиновник британский Джон Вассел, что завербован канадский посол Джон Уоткинс, завербован в Москве офицер ЦРУ Эдвард Эллис. Он рассказал о тотальной слежке за дипломатами американскими, английскими, канадскими и так далее. Он полностью был оправдан, полностью восстановлен в правах, ему выплатили пособие, ему дали дом. А перед смертью начальник ЦРУ Майкл Хэйден посетил Носенко, передал ему письмо благодарственное, передал флаг и руку пожал, как бы попрощался перед смертью. То есть полностью все почести были возданы.
Владимир Тольц: Любопытно, что в России, где Носенко через 5 месяцев после своего побега был заочно приговорен к расстрелу, после распада СССР отношение к нему начинает меняться.
Поначалу, в 1995 г., о нем вовсе не с расстрельной интонацией вспомнил бывший первый заместитель председателя КГБ генерал армии Филипп Бобков в своих мемуарах «КГБ и власть»:
Я до сих пор убеждён, что Носенко попал в какую-то сложную ситуацию и не выдержал. Конечно, не исключено, что он заранее обдумал свой шаг, но только душа моя этого не принимала, я знал, как любил Юрий дочь, как тяжело переживал её болезнь. Не мог он вот так просто бросить её, бросить семью. А возможно, ему пригрозили, что убьют. У меня для такого вывода были основания.
Владимир Тольц: Через 6 лет об этих основаниях рассказал другой гебешный начальник, бывший глава КГБ Владимир Семичастный:
Носенко имел довольно важное задание от КГБ. В Женеве он должен был встретиться с начальником контрразведки Грибановым. КГБ проявлял интерес к одной француженке, которая по её собственным словам имела доступ в некоторые организации и к определённой информации. Заданием Носенко было выйти на контакт с ней и завербовать её.
Владимир Тольц: История которую далее излагает бывший глава КГБ по стилю более всего напоминает дешевые детективы в мягких обложках, которыми изобилуют привокзальные киоски:
Приехав в Швейцарию, Носенко нашел её и договорился о встрече: решено было вместе поужинать. Встретились они в гостинице на французско-швейцарской границе. Это была наша последняя информация. После ужина Носенко исчез без следа. Это произошло за два дня до приезда в Женеву Грибанова. Очаровательная дама оказалась разведчицей, вероятно, более способной. О том, что произошло позднее, я могу только догадываться. Очевидно, французская мадам работала не только на разведку своей собственной страны.
Владимир Тольц: Пара слов об упомянутом им начальнике Носенко Олеге Михайловиче Грибанове. Еще не успел самый справедливый в мире советский суд приговорить Носенко к смерти, Грибанова уже начали разделывать. К августу Грибанова перевели в действующий резерв и пристроили замдиром по охране на один из заводов Средмаша, А через год вообще из партии поперли, и из органов «по служебному несоответствию», и отобрали значок Почетного чекиста.
Вернемся, однако, к версии Семичастного о Носенко. Она высказана им в форме гипотезы:
А не был ли Носенко во время ужина чем-то одурманен? В таком состоянии подписал просьбу о предоставлении политического убежища. А когда пришёл через какое-то время в себя, мир уже был полон сообщений о его побеге. После всего случившегося ему трудно было бы объяснить, что всё это ошибка.
Владимир Тольц: Ну и, наконец, Семичастный предложил «реабилитирующие» Носенко соображения:
Недоверие с американской стороны говорит о том, что до побега из СССР Носенко в Москве не работал на западные секретные службы. ...То, что он не передал имён наших разведчиков, ещё одно свидетельство того, что к побегу, он не готовился... Правду о побеге Юрия Носенко пока ещё никто не разузнал. Не знаю её и я».
Владимир Тольц: Ну, а потом, пошло-поехало: перепевать все это и высказываться в том же духе стали чекисты и помельче чином. Зачем все это? – спрашиваю я у историка разведки Бориса Володарского?
Борис Володарский: Это так называемая дезинформация. Естественно, им очень выгодно показать, что были такие асы-разведчики, вот, наши люди, КГБ такая мощная, сильная организация, прекрасные шпионы, верные и так далее. Это чистая дезинформация, это просто неправда.
Владимир Тольц: Юрий Иванович Носенко скончался под чужим именем в США 23 августа. Даже сведущая Washington Post узнала об этом лишь через 4 дня. Из отпущенных ему 81 года, 44 он прожил в Соединенных Штатах. В том числе 1277 дней в тюрьме. Все, засадившие его туда, кроме Энглтона, все, кто его допрашивал, а также Голицын, продолжающий создавать новые конспирологические мифы, все живы.
История, особенно постыдная, забывается, забываются и споры о ней, в которых противникам никогда не удается найти общий знаменатель. А жизнь продолжается.
