Александр Генис: «Музыкальная полка» Соломона Волкова. Соломон, что на вашей музыкальной полке сейчас?
Соломон Волков: В сентябре исполняется пять лет со дня смерти очень интересной фигуры в нью-йоркском культурном мире. Эдвард Саид, профессор Колумбийского университета, известный культуролог, автор знаменитой книги «Ориентализм», много лет был постоянным музыкальным рецензентом газеты « The Nation », много писал о музыке. И книга, которая вышла уже после его смерти, о которой я хочу немножко рассказать, называется «О позднем стиле», и она посвящена размышлениям Саида о позднем стиле в творчестве разных художников. Набор Саида это Бетховен, Рембрандт, Тициан, Пикассо, Вагнер. И я бы добавил здесь Шостаковича, потому что у него тоже очень интересный поздний стиль. И основная идея Саида сводится к тому, что поздний стиль может быть разным. Как бы мы с понятием «поздний стиль» традиционно связываем представления о каком-то просветлении.
Александр Генис: Мудрость, связанная со старостью.
Соломон Волков: Но, указывает Саид, и совершенно справедливо, поздний стиль может быть также связанным с обострением конфликтов, с какой-то нарочитой жесткостью, с нарочитой запутанностью. Вспомните Пикассо. Поздний Пикассо это очень жесткий, так его занимает война полов, его последние работы очень выразительные, на них трудно смотреть потому, что это вопль злобы, я иначе не могу охарактеризовать эти его работы.
Александр Генис: А как с музыкой обстоит дело? По моим представлениям, музыка становится сложней. Всегда у автора к концу жизни она становится сложнее, чем она была вначале. Скажем, Бах или тот же Шостакович. Мне кажется, что это очень характерная деталь.
Соломон Волков: Баха как раз Саид и приводит в пример такого усложнения позднего творчества. Что касается Шостаковича, я с вами не соглашусь. У него как раз произошло, как мне представляется, нечто противоположное, а именно ткань очень упростилась. Другое дело, что по содержанию воспринимать эту музыку очень нелегко. Но ткань стала очень прозрачной.
Александр Генис: Можно привести хороший пример и сравнить его с Пастернаком.
Соломон Волков: Да, это очень похоже, но я как раз хотел бы показать, в качестве образца позднего стиля, Бетховена, у которого есть и одно, и другое. Самый интересный и содержательный поздний стиль из всех мне известных, это бетховенский.
Александр Генис: Конечно, последняя соната Бетховена - самая странная по стилю.
Соломон Волков: И, последний квартет. И вот отрывок из квартета си бемоль мажор, опус 130. В нем обозначено, что это адажио мульто эспрессиво. Очень выразительно. И тут есть и сосредоточенность, и созерцательность, и вот какая-то напряженная мистичность, по которой ты всегда отличишь, что это поздний стиль. Играет Квартет Эмерсон.
Александр Генис: «Личная нота».
Соломон Волков: В последнее время я часто слушаю недавнюю запись трио известного американского композитора и джазового пианиста Бреда Мелдау. Он очень здесь популярен, и эта запись сделана с его выступления в Гринвидж-Вилладже в 2006 году. Она сделана совсем недавно. Бред Мелдау здесь выступает в ансамбле с контрабасистом Лэрри Гренадиром и ударником Джеффом Баллардом. В данном случае я хотел показать очень интересную его интерпретацию как раз чужого опуса. Мы обязательно вернемся к Бреду Мелдау, он работает в джазовой идиоме и в таком пограничном жанре с классическими исполнителями тоже. Чрезвычайно примечательная фигура. Но в данном случае это его интерпретация опуса 1930-х годов англичанина Рея Ноубла, джазмена той эпохи. «Сама мысль о тебе» - так бы я его перевел. Здесь хорошо видно, чем Бред Мелдоу обязан Биллу Эвансу, замечательному американскому джазмену. Тот же светящийся звук, то же нежное и, в то же время, сильное прикосновение. Мне кажется, что эта музыка, в исполнении Бреда Мэлдоу, фосфоресцирует.
Александр Генис: И, наконец, «Музыкальный анекдот».
Соломон Волков: Анекдотом я хотел бы помянуть столетие, которое в сентябре мы отмечаем замечательного отечественного скрипача Давида Федоровича Ойстраха. Анекдот этот мне рассказал ученик Ойстраха Гидон Кремер. Ойстрах, как известно, умер в Амстердаме, в 1974 году. Летом он всегда отдыхал в Пярну. И вот за несколько лет до смерти Гидон приехал к Ойстраху в Пярну, он там регулярно у него появлялся, показывался, играл ему, выслушивал его советы. И вот они гуляли по пляжу. Ойстрах был грустен. И чтобы хоть немножко его развеселить, Гидон сказал ему, что, кажется, Советский Союз собирается возобновить отношения с Израилем. На что Ойстрах, со свойственным ему мягким юмором, ответил: «Уж лучше бы они возобновили отношения со мной и с вами». Музыка, которую я хочу в связи с этим показать – Юмореска Сибелиуса в исполнении Ойстраха. И она, как и вот эта мягкая шутка, освещена мягким, печальным юмором Давида Ойстраха. Ойстрах играет Юмореску номер один Сибелиуса.
