Начало судебного процесса по делу об убийстве обозревателя «Новой газеты» Анны Политковской.
Андрей Шарый: Представлю вам гостей сегодняшней программы «Итоги недели» Радио Свобода. Я пригласил принять участие в нашей программе адвоката семьи Анны Политковской Карину Москаленко и главного редактора московской «Новой газеты» Дмитрия Муратова. Итак, на этой неделе в Московском военном окружном суде открылся процесс по делу об убийстве обозревателя «Новой газеты» Анны Политковской. Политковская была, напомню, застрелена осенью 2006 года в подъезде дома, где она жила. На скамье подсудимых - четверо обвиняемых, среди которых бывший офицер специальных служб и бывший милиционер. Однако предполагаемый убийца не пойман, а имена заказчиков преступления неизвестны. Еще до начала слушания дела по существу, на процессе разразился скандал. Он связан с заявлением присяжных о том, что фактически судья Евгений Зубов солгал, когда говорил о том, что присяжные просили о том, чтобы этот процесс был закрытым. Дмитрий Муратов у нас в эфире. Дмитрий, добрый вечер! Первый вопрос такой: скажите, пожалуйста, что будет в следующем номере «Новой газеты» по процессу об убийстве Анны Политковской?
Дмитрий Муратов: Мы выслушали одного из присяжных, господина Колосова, который безумно достойный, потрясающий, самостоятельно мыслящий, серьезный человек, который сказал, что не хочет ничего говорить, поскольку он не собирается быть героем, не собирается быть лучом демократии, он сказал все, что он хочет, поскольку это отвечало его достоинству, а дальше он будет заботиться о безопасности своей семьи и своей внучки. Это замечательно. Это, во-первых. Во-вторых, там будет множество комментариев. В-третьих, у нас там идет интервью человека, который находится в федеральном розыске, героя России Сулима Ямадаева, это абсолютно сенсационное интервью, который подробно рассказывает, как устроена власть в Чечне, каким образом и кто производит контрольные выстрелы в голову, в частности, в ситуации с Байсаровым, который был убит на Ленинском проспекте, кто и как командировал батальон «Восток» на войну в Грузии, какие у него предположения по поводу смерти его брата, который не так давно был убит на Смоленском бульваре в Москве. Вот такие вот материалы.
Андрей Шарый: Не случайно получилось так, что интервью с Ямадаевым совпало по времени с рассказом о процессе Политковской или это просто совпадение?
Дмитрий Муратов: Вы знаете, случайно, но на самом неделе в жизни все не случайно. Вот у нас совпало случайно, а на самом деле жизнь рифмуется очень правильно, иногда что-то такое получается и выясняется, что это есть правда.
Андрей Шарый: У нас в эфире из Страсбурга адвокат семьи Анны Политковской Карина Москаленко. Карина Акоповна, спасибо за согласие принять участие в программе. Скажите, пожалуйста, какую правовую квалификацию вы дадите этой истории с присяжными и с заявлением судьи на процессе?
Карина Москаленко: Я думаю, что мы должны оставаться в рамках сдержанности. Мы сейчас можем констатировать только то, что мы видели. Все стороны в процессе настаивали на проведении слушаний в открытом режиме и, тем не менее, со ссылкой или, даже так, с использованием некоторого предлога, судебное заседание было закрыто. Сейчас, я думаю, выяснилось, что этот предлог не существовал в действительности, это была либо ошибка, либо чье-то умышленное введение судьи в заблуждение. Все это выяснится, я думаю, на ближайшей неделе. А вывод самый главный: процесс по убийству Анны Политковской должен проходить в открытом режиме. Это открытое судебное заседание, которое предусмотрено российским законом, международными нормами и стандартами. И, самое главное - что за дело-то слушается? Вы можете себе представить процесс по убийству Анны Политковской в закрытом судебном разбирательстве? По-моему, если мы уважаем ее память, мы ни в коем случае не должны этого позволить.
Андрей Шарый: Карина Акоповна, скажите, пожалуйста, что для вас, профессионально, самое сложное в этом процессе?
Карина Москаленко: Я вам скажу, в чем моя сложная роль в этом процессе. Я привыкла быть со стороны защиты обвиняемых, и в этом процессе я тоже не со стороны обвинителей, хотя мы формально представляем сторону обвинителей. Мы будем обвинять только в том случае, если сторона обвинения сумеет убедительно продемонстрировать виновность подсудимых. А вот если защита будет убедительнее, то, я думаю, и присяжные, и сторона потерпевшая, которые в этом промессе должны быть нейтральны и ждать, когда стороны докажут им свои позиции, тогда сторона потерпевших будет определяться со своими позициями. Но это будет уже к концу судебного разбирательства.
Андрей Шарый: Дмитрий, теперь вопрос к вам. Вы и представители вашей редакции говорили о том, что в том случае, если процесс будет закрытый, вы готовы опубликовать результаты своего расследования. Вы подтверждаете эту позицию? Если можно, хотя бы коротко скажите, что это за материал?
Дмитрий Муратов: Я хотел бы поддержать Карину Москаленко. Я очень уважаю этого адвоката и блистательного мыслителя, интеллектуала и человека. Я хотел бы добавить к тому, что она сказала, что это, конечно, позорище, когда для процесса по Анне Политковской на Старом Арбате 37 собирается сто журналистов, 30-40 камер, и вдруг выделяется комната, в которую могут вместиться 10 человек. Это означает, что, в результате, это не правосудие, а специальная операция. В результате мы видим, что суд сразу собирался быль закрытым. Как это у нас, на одной шестой части суши, где 170 миллионов километров, не нашлось комнаты, в которую можно вместить журналистов?! Это просто трудно себе представить.
Андрей Шарый: Дмитрий, я все-таки повторю свой вопрос относительно материалов, которыми располагает ваша газета. Не могли бы хотя бы коротко сказать, что это за материалы?
Дмитрий Муратов: Мы хотели все, что известно нам, и все, чем мы располагаем, все вопросы и все факты изложить в открытом судебном заседании. Мы считаем, что словоговорение при присяжных - самое важное. Однако, если нас вынудят это сделать, а, видимо, нас вынудят это сделать, все, что мы знаем, мы изложим на страницах газеты.
Андрей Шарый: Уже слушатели ждут своей очереди задать вопрос. Виктор из Москвы. Добрый вечер!
Виктор: Добрый вечер! У меня вопрос такой. Судя по этому прецеденту, который судья явил этим своим решением насчет закрытия процесса и, судя по тому, как он не считал нужным давать какие-то пояснения, в полномочии ли адвокатов поставить вопрос о замене судьи?
Андрей Шарый: Карина Акоповна, пожалуйста!
Карина Москаленко: Я не стала бы спешить с этим. Скажу, почему. Да, основания для отвода судьи уже, возможно, и появились. Правда, до этого надо проверить, каким образом и кто его информировал о воле присяжных. Но это технический вопрос. Что касается существа рассмотрения дела, то стиль, в котором этот судья ведет процесс, я вам скажу откровенно, мне нравится. Он дает возможность сторонам высказаться даже тогда, когда по всему видно, что он не согласен. Это - самое главное для суда присяжных, чтобы все время сторонам или, как правило, одной стороне, это мы наблюдаем, к несчастью, в наших процессах, не закрывали рот. Я хочу, чтобы присяжные слушали максимум того, что предназначается для них, и что будет способствовать принятию правильного решения.
Андрей Шарый: Сергей Иванович из Москвы, вам слово!
Сергей Иванович: Добрый вечер! Скажите, пожалуйста, я уже не раз сталкиваюсь с такой ситуацией, когда громкие процессы проходят в таких маленьких комнатах. Может быть, действительно, в какой-нибудь законодательный орган выйти с инициативой, чтобы это в правилах было записано, что если громкий процесс, то площадь должна быть соответствующей. А вопрос у меня такой. Ведь Политковская, как известно, имела двойное гражданство, еще и американское. Будет ли американская Фемида как-то участвовать в этом процессе?
Карина Москаленко: Вы знаете, для меня Аня это российский гражданин, ее убийство произошло в России и, вероятно, кроме российской Фемиды никто не будет заниматься этим вопросом. Во всяком случае, я никогда не слышала, чтобы семья Политковской обращалась к какому-либо иному правосудию, нежели российскому. Родственники пытались быть полезными для Генеральной прокураторы, они сообщали им все возможные сведения, они старались быть в помощь органу расследования. К сожалению, не все, что было предложено потерпевшей стороной, было поддержано, но никакого иного правосудия даже не мыслится.
Андрей Шарый: Спасибо. Мой вопрос к главному редактору «Новой газеты» Дмитрию Муратову. Дмитрий, вы и ваши коллеги тесно сотрудничали со следствием в ходе расследования. Вы удовлетворены тем, как оно было проведено, учитывая, что не удалось задержать ни исполнителя убийства, ни определить заказчиков?
Дмитрий Муратов: Здесь с уважаемой мною Кариной Москаленко у нас есть некоторые расхождения. Карина Акоповна полагает, что следствие велось из рук вон плохо, а мы полагаем, что следственная бригада Петра Гарибяна сделала максимально возможное в той ситуации, в которой она работала. Я бы хотел уточнить, что количество утечек и сделок, которое не зависело от Гарибяна, количество провокаций со стороны специальных служб Российской Федерации, которые давали секретные утечки по делу, привело к тому, что непосредственные исполнители убийства находятся за рубежами Российской Федерации, а количество людей, которые посредничали, узнав о том, кто задержан (это было трижды сделано), эти утечки секретных материалов привели к тому, что их опознание, их задержание и следственные действия с ними чрезвычайно затруднены.
Андрей Шарый: Карина Акоповна, а у вас есть какие-то существенные замечания или претензии к работе следствия?
Карина Москаленко: Есть. Я уважаю мнение Дмитрия, мы многие годы работаем по одним и тем же делам, исповедуем одни и те же ценности, но, Дмитрий, я хочу сказать одну очень важную деталь. Я понимаю, в каких сложных условиях работал следователь Гарибян, но, судя по его ответу, он не находит ничего трагического в этих утечках информации, хотя мы с вами знаем, как это могло повлиять на установление истинных виновников и истинного убийцы Анны Политковской. Самая главная претензия к следствию такая: если потерпевшая сторона, в лице адвокатов потерпевшей стороны, не допущена к активному участию в расследовании, к делу, к выработке версий, все ходатайства потерпевшей стороны были рассмотрены, и в удовлетворении этих ходатайств было отказано, то это не только большая ошибка, но еще и недоработка следствия. Поэтому я думаю, что следствию придется в одиночку нести ответственность за все свои промахи. Другое дело, что кое-что следствием установлено, и вот это «кое-что» находится за рамками того дела, которое передано в суд. Хочу напомнить всем и, в первую очередь, нам самим, адвокатам, когда мы увлекаемся этим делом, что это вообще не самое основное дело в отношении убийства Анны Политковской. Самое главное, что дело находится по-прежнему в расследовании Генеральной прокуратуры. И, надо сказать, что от нашей принципиальности будет зависеть, насколько следствие, после рассмотрения этого дела, если будет обвинительный вердикт, опустит руки и скажет, что самое главное сделано. Так вот САМОГО ГЛАВНОГО по этому делу не сделано: нет ни заказчиков, ни организаторов, ни финансистов. Кто задумал эту операцию? Все это осталось за рамками дела. Да даже и непосредственного убийцы не смогли найти. Почему? Только потому, что это было невозможно или были утечки, как говорит Дмитрий Муратов. Может быть, и по тому, и про другому. Или у этого дела существует некое специальное, я употреблю такое выражение, оперативное сопровождение, согласно которому происходит только то, чего хотят власти, и не происходит того, чего власти не хотят.
Андрей Шарый: Спасибо. Дмитрий Муратов, у вас есть что-нибудь возразить?
Дмитрий Муратов: Не то, что возразить, а я хотел бы согласиться со всеми основными тезисами Карины Акоповны. Мы не можем признать дело минимально расследованным до тех пор, пока непосредственный исполнитель не находится на скамье подсудимых, а заказчик не определен. Естественно, это так. Единственное, с чем я не согласен, я считаю, что те люди, которые долгое время сидели в следственном изоляторе, и Карина Акоповна меня в данном случае поддержит, имеют право на справедливое и скорое, как в наших законах определено, правосудие. Поэтому я полагаю, что правильно, что дело было передано в суд, но считать его раскрытым это только пиар деятельность, которой занимались ряд государственных чиновников, ныне отчасти отстраненных от должности. Естественно, мы не знаем заказчика, конечно же, это так, но, тем не менее, следственная бригада Гарибяна, на мой взгляд, совершила некоторый интеллектуальный и следственный прорыв, минимально приблизив нас к истине по этому делу.
Андрей Шарый: Карина Акоповна можно ли узнать у вас, если это возможно, вы понимаете, кто мог мешать следствию и началу судебного процесса?
Карина Москаленко: Может быть, и понимаю, но не ждите от юриста никаких предположений. Если следствию кто-то мешает, и если это независимое следствие и, вообще, если у нас хоть в чем-нибудь соблюдается уголовно-процессуальный закон, то пусть следствие это сделает. У них есть, между прочим, процессуальная форма возражения против собственной несвободы. Они имеют возможность это сделать. Я за них ни домысливать, ни их работу делать не буду. Я - юрист, и я не терплю предположений. Но то, что они несвободны, я это замечаю в материалах дела. А почему это происходит, я не знаю. Я не знаю, свободен ли судья, я хочу, чтобы этот судья был свободен. Я не понимаю, почему в первом судебном заседании, когда мы заявили о своей непреклонной позиции, что должно быть только открытое судебное разбирательство, он согласился с нашими доводами, хотя Прокуратура обосновала свое ходатайство, а уже буквально через день он выносит это решение, и ему кто-то сообщает сведения, которые не соответствуют действительности. Вот что это такое? Не провокация ли это против судьи? Пока я в этом не разберусь, я отвод заявлять судье не стану.
Андрей Шарый: Спасибо. У нас есть звонки слушателей. Вячеслав из Калужской области. Добрый вечер!
Вячеслав: Здравствуйте! Я хотел бы спросить адвоката. Недавно в Москве было убийство депутата Госдумы, чеченца. Вот в такой ситуации, не думаете ли вы, что свидетели будут бояться давать показания? Государство как-то гарантирует их безопасность?
Карина Москаленко: У государства есть целая система мер по защите свидетелей. Это очень важный вопрос, который был поднят нашим радиослушателем. Свидетели в нашей стране традиционно, кстати, как и потерпевшие, очень слабо защищены, и только в последние годы разработаны правовые нормы, которые позволяют обеспечить защиту свидетеля. Другое дело, что полное обеспечение защиты трудно себе представить. Однако, если свидетель, в ходе судебного разбирательства, какие-то сведения, какие-то вопросы хотел бы осветить в закрытом судебном разбирательстве, даже на это можно было бы пойти и, я думаю, все участники процесса согласились бы. Но нельзя говорить о тотальном закрытии процесса ради защиты свидетелей, как об этом пытался ставить вопрос представитель государственного обвинения.
Андрей Шарый: Рашид из Казани. Добрый вечер! Вы в эфире Радио Свобода.
Рашид: Добрый вечер! У меня два вопроса, если можно. Не считает ли Карина Москаленко, что существует связь между убийством Анны Политковской и убийством Александра Литвиненко? И второй вопрос: как идет расследование дела о подброске ртути в вашу автомашину? Спасибо.
Карина Москаленко: Я не могу сейчас, без наличия достаточных данных, говорить о том, что эти два убийства каким-то образом связаны. Для меня они связаны только одним образом: в нашей стране, если даже наш человек находится за рубежом, это тоже так или иначе связано с нашей страной, происходят теперь политические убийства. Для меня это знак времени и очень плохой, просто-таки скверный знак. Что касается расследования по обнаружению ртути в машине, которой пользуется в Страсбурге наша семья, я вам так скажу: следствие попросило меня быть терпеливой, следствие работает по целому ряду версий, они просили дать возможность им работать и не мешать, раньше времени эти версии не обсуждать и не разглашать. Хотя тут же кто-то разгласил одну из версий, по-моему, самую маловероятную. Тем не менее, я обещала набраться терпения и дождаться окончания расследования. Единственное, что мне сообщили, что проведены уже исследования вещества, и это действительно оказалась ртуть. Но как она попала в машину, я пока не могу никому сказать, даже сама себе ответить на этот вопрос. Конечно, в этой связи мы будем дожидаться окончания расследования и внимательно изучать эти материалы, потому что речь идет о безопасности наших детей, которые достаточно часто находились в машине, собственно, для этого машина и нужна была.
Андрей Шарый: Спасибо! И последний звонок мы успеем послушать. Павел из Екатеринбурга, пожалуйста.
Павел: Госпожа Москаленко сказала, что судья был свободен-не свободен…. Что понимать под этими словами? Человек пришел на работу, выполнять определенную работу, и он ее должен выполнять.
Андрей Шарый: Это, скорее, комментарий слушателя, а не вопрос. Дмитрий Муратов, у меня еще один вопрос к вам. Наверняка в «Новую газету» сейчас пишут и звонят слушатели, вы получаете письма какие-то. Какой отклик находит начало процесса по делу об убийстве Анны?
Дмитрий Муратов: Я могу сказать две самых главных вещи. Наша аудитория, аудитория «Эха Москвы», разобралась, по-моему, с двумя вещами. Вещь первая заключается в том, что государство пытается скрыть цели своего участия в организации убийства Анны Степановны Политковской, в первую очередь, странный институт тайных агентов, где непонятно, кто кем управляет: то ли спецслужбы тайными агентами, то ли тайные агенты ФСБ. А вторая вещь очень простая и, для меня, радостная. И наша аудитория, и слушатели радиостанции «Эхо Москвы», и Радио Свобода, по-моему, прекрасно разобрались в одном: Анна Степановна Политковская, даже после своей смерти, сумела очень важное действие сделать для того, чтобы российское правосудие состоялось как независимое и свободное.
Андрей Шарый: И последний вопрос Карине Москаленко. Карина Акоповна, что вам говорит ваш огромный юридический опыт: найдут убийцу и назовут ли имена заказчиков убийства Анны?
Карина Москаленко: Я вам так отвечу: я не буду ничего предсказывать. Если найдут, я буду удовлетворена, мои доверители - ее дети, сестра, мама - они все будут удовлетворены хотя бы тем, что это не останется безнаказанным. Но если нет… Я уже подстелила соломку, я уже видела, с момента начала следствия, какие допускаются промахи, какие допускаются утечки. Это дело уже зарегистрировано в Европейском суде по правам человека, мы туда с адвокатом Анной Савицкой представили все материалы, которые свидетельствуют, в какой степени это следствие было неэффективно. И вопрос о нарушении права на жизнь все равно будет рассматриваться, если не здесь, не в России, значит, в Европейском суде по правам человека.
Андрей Шарый: Спасибо огромное, я ужасно благодарен и Карине Москаленко, и Дмитрию Муратову, главному редактору «Новой газеты». Открылся процесс по делу об убийстве Анны Политковской, мы будем внимательно следить за этим делом, и в информационных программах Радио Свобода, и в наших выпусках новостей.
Гламорама
Андрей Шарый: А теперь - о некоторых не политических, светских, скандальных и печальных событиях уходящей недели. Рубрику «Гламорама» ведет Софья Корниенко.
Софья Корниенко: Пока все вокруг приуныли под гнетом финансовых неурядиц, итальянский премьер Сильвио Берлускони в который раз взял на себя роль персонажа, ответственного за разрядку напряженной обстановки на политической сцене. Свою очередную шутку – или, по определению итальянской « Corriere della Sera » , «театральный выход из-за сымпровизированного занавеса», Берлускони подготовил ко встрече в верхах между лидерами Италии и Германии в начале недели в Триесте. Лидер Германии, Ангела Меркель, прибыла на место встречи – Площадь Единства Италии, а коллеги-итальянского лидера и след простыл. Как оказалось , Берлускони спрятался за знаменосцем, и как только немецкая делегация подошла поближе, выскочил из-под знамени со словами «А вот и я!» («Sono qui ! »). В ответ на такое неожиданное « куку » в свой адрес , Меркель не растерялась . Радостно всплеснув руками, она произнесла «Сильвио!», так что даже если Берлускони и застал ее врасплох, виду немецкий канцлер не подала. Эта сцена произошла на глазах у десятков журналистов и даже была заснята на телекамеры. Меркель и Берлускони обнялись, поцеловали друг друга в обе щеки, и прежде чем направиться в здание дворца palazzo della Regione, где проходили переговоры, поприветствовали собравшихся у входа жителей города . Итальянский премьер пожал руки нескольким горожанам и сказал: «Везет же вам, что вы здесь живете!»
Диктор: Благодаря своим отступлениям от протокола, Берлускони давно стал героем анекдотов. Кажется, все уже смирились с тем, что итальянский премьер любит ставить рожки коллегам на официальных фото, однако зачастую его шуточки подвергаются критике сторонников более политкорректного юмора. Последним таким эпизодом стало высказывание Берлускони об избранном президенте США Бараке Обаме. Находясь с визитом в Москве, премьер Италии отметил, что у Барака Обамы «есть все, чтобы иметь с ним дело: он молодой, симпатичный и даже загорелый», - сказал Берлускони. Двусмысленные комплименты – конек итальянского премьера. Шесть лет назад, во время первой встречи с Андерсом Фогом Расмуссеном, премьером Дании, Берлускони сказал: «Расмуссен – самый красивый премьер-министр в Европе. У него настолько приятная внешность, что я даже подумываю представить его своей жене, ведь он красивее ее любимого философа Массимо Каччьяри... Бедная женщина...». Интересно, что в результате больше всех обиделся Массимо Каччьяри, назвав поступок Берлускони «абсолютно глупым». А в 2005 году итальянский премьер оказался виновником маленького дипломатического скандала в невозмутимой Финляндии. Отвечая на вопрос журналистов, как ему удалось заручиться поддержкой президента Финляндии Тарьи Каарины Халонен по одному из актуальных на тот момент вопросов внутренней европейской политики, Берлускони сказал: «Я был вынужден использовать всю мою тактику плейбоя». Хельсинки незамедлительно вызвал посла Италии для разъяснений.
Софья Корниенко: А вот поп-звезде Майклу Джексону не до шуток. Он вновь предстанет перед судом. По иронии судьбы, истцом в новом деле против него выступит человек, который три года назад материально и морально поддерживал певца на протяжении всего неприятного процесса по обвинению в растлении малолетних, в результате которого Джексон был полностью оправдан. В минувший понедельник судебный иск на Джексона подал сын короля Бахрейна Абдулла бин Хамад Аль Халифа. По словам адвокатов шейха, американский певец нарушил договорные обязательства: получив аванс в размере 7 миллионов долларов за альбом и откровенную автобиографию, Джексон так и не начал работу. Ссылаясь на плохое самочувствие, нелюдимый артист просил разрешения участвовать в заседании Королевского лондонского суда посредством видеоконференции из Лос-Анджелеса, где он проживает, однако вскоре врачи дали зеленый свет на его поездку в Лондон. Ожидается, что первое слушание состоится 24 ноября.
Диктор: В исковом заявлении молодой принц Абдулла бин Хамад Аль Халифа указал, что в свое время потратил миллионы на оплату услуг адвокатов Майкла Джексона, транспортные и прочие расходы. Аль Халифа также раскошелился на современную студию звукозаписи на калифорнийском ранчо Джексона под названием Neverland. Принц оскорблен вдвойне, потому что Джексон проигнорировал собственные музыкальные сочинения его высочества. Королевский сын надеялся записать вместе с Джексоном альбом, средства от продажи которого намеревался передать в Фонд помощи семьям жертв рождественского цунами 2004 года. Интересно, почему шейх сразу не перечислил средства в этот фонд, предпочитая «инвестиции в потенциал Майкла»? Пятидесятилетний певец говорит, что все эти годы считал потраченные на себя средства проявлением дружбы, королевским подарком. В 2006 году Джексон месяцами гостил при дворе в Бахрейне и подружился с обитателями дворца, которые, однако, не забыли сколько денег потратили на содержание дорогого гостя. Новый судебный процесс Джексон назвал ошибкой и недоразумением.
Софья Корниенко: Царские подарки переживут и дарителей, и новых хозяев. Даже самые недорогие из них – фотокарточки, например, по прошествии времени обретают новую, мистическую жизнь и будоражат воображение. В русской секции шведского аукциона Bukowskis в конце ноября будут выставлены на продажу два частных фотоальбома семьи Романовых. Альбомы собрала фаворитка Григория Распутина и подруга императрицы Александры Федоровны - Анна Вырубова. На сайте аукционного дома вывешена фотография 1911 года, на которой запечатлены все пятеро детей Романовых – Мария, Татьяна, Анастасия и Ольга в шелковых кокошниках, и цесаревич Алексей в парадной форме. Под фотографией – пять автографов детским почерком. Фрейлина Вырубова в течение шести лет посылала фотографии императорской семьи в Швецию, семье Ледбрук. По информации РИА Новости, на аукцион альбомы попали как часть наследства известного коллекционера Брайна Ледбрука. 136 фотографий, среди которых много неофициальных, домашних снимков Романовых, оценили в 10-15 тысяч евро.
Диктор: Всего в русской секции аукциона Bukowskis выставлено 199 лотов, общей стоимостью около 800 тысяч евро – в том числе портреты Николая II кисти шведского художника Оконда Рюска Констнора и Александра Маковского, а также пейзажные полотна Оскара Рабина, Игоря Грабаря, Евгения Климова, графика Ивана Шишкина и Ильи Репина. На аукционе будет представлен срез русской жизни конца 19-го – начала 20-го века – лица современников, сцены городской жизни на фотографиях и картинах, и немые свидетели конца российской истории – среди них – девятикилограммовый серебряный чайный сервиз Фаберже 1908 года. Аукционный дом Bukowskis учрежден в 1870 году. Свои первые русские торги Bukowskis провел в 1931 году в Стокгольме. Среди наиболее памятных лотов того аукциона был серебряный кубок работы нюренбергского мастера Ганса Рейса - подарок королевы Кристины царю Алексею Михайловичу, преподнесенный в 1647 году. С тех пор много разошлось по миру царских подарков.
Премьера фильма Владимира Синельникова «Казино Террор».
Андрей Шарый: В Москве прошла премьера очередного фильма из документального цикла «Третья мировая началась» режиссера Владимира Синельникова «Казино Террор». Рассказывает корреспондент Радио Свобода Любовь Чижова.
Любовь Чижова: Известный российский документалист, кинодраматург, руководитель телестудии «Клото» Владимир Синельников снял картины «Колокол Чернобыля», «Академик Сахаров - человек на все времена», «Миражи и надежды», «Воспоминание о настоящем», «Последний миф» и другие. Вот уже несколько лет Владимир Синельников исследует природу терроризма и размышляет, можно ли его победить. Эту работу он начал в первом фильме цикла «Третья мировая началась» «На краю», и продолжил в «Казино Террор». Его герои и антигерои это жертвы террора, их родные, представители спецслужб и сами террористы. Создатели фильмов решили дать им слово. Это - принципиальная позиция Владимира Синельникова.
Владимир Синельников: Медиа-сообщество, мы с вами, приняли на себя добровольно обет не давать слово террористам. Я категорически с этим не согласен, потому что мотивы, по которым это не надо делать, меня не убеждают. Мне говорят, что, может быть, он в этот момент подмигнет своим партнерам и те еще что-то взорвут или кого-то зарежут. Никогда то, что сказал Басаев в первой картине, не обнажится так, как если это он сам говорит, или тот же самый Абу Мурзак. Потому что они сами себя не то, что разоблачают, а просто предстают, как на сцене, в таком обличье, когда становится страшно. Поэтому я считаю, что мы должны давать слово террористам, если мы уверены в себе и знаем, какой это принесет результат.
Любовь Чижова: Фильм Владимира Синельникова «Казино Террор» назван так не случайно. Терроризм, по его мнению, это большая игра, ставки в которой - человеческие жизни. Обозреватель нью-йоркской газеты «Новое Русское Слово» Олег Сулькин сравнил фильм Синельникова с итальянской картиной Джульетто Кьезо «911», которую не так давно показали по Первому каналу российского телевидения. Суть этого фильма: авторы не верят, что теракты 11 сентября 2001 года в Нью-Йорке организовали исламисты. Они считают, что это заговор части американского истеблишмента, а Аль-Каиды не существует. Тема у фильмов одна, но подход у авторов к ее раскрытию разный. Говорит Олег Сулькин.
Олег Сулькин: Что касается фильма Синельникова «Казино Террор», то в нем проделывается важная аналитическая работа. Ведь надо всегда разбираться, не только показывать пальцем и клеймить вот это зло, приклеивать ярлыки, но надо понимать, постараться понять мотивы людей, их изначальные стремления. Только понимание дает рецепты для разруливания проблем, для того, чтобы выходить на новый уровень борьбы со злом. Именно такой убедительный и серьезный анализ проблем борьбы с терроризмом и может помочь американцам и всему миру попытаться совладать с этим, реально существующим, злом.
Любовь Чижова: Увидит ли массовой российский зритель фильм «Казино Террор» – вопрос открытый. Да и захочет ли российский зритель, приученный к легким сериалам, вместе с авторами думать о природе терроризма? Руководитель Фонда содействия развитию кинематографии Михаил Алексеев уверен, что такие фильмы сегодня актуальны как никогда, потому что жертвой террора может стать любой человек.
Михаил Алексеев: Тема очень для меня близкая, так как первый взрыв на улице Гурьянова непосредственно коснулся моей семьи, погибли близкие родственники, совершенно невинные люди, молодые люди, которым только жить и жить. Главное, что террор сегодня становится очень опасным для всех, и никто не может себя чувствовать спокойно в своем доме. К сожалению, наше телевидение не дает ход этим фильмам, и много хороших фильмов на эту тему лежит на полке. К сожалению, даже документалисты переходят в сериалы. Вот этот сериал о Галине Брежневой, в котором очень многие факты не соответствуют действительности. Наверное, сегодня много есть других тем, которые стоило бы освещать нашему телевидению.
Любовь Чижова: Автор фильма «Казино Террор» Владимир Синельников признается, что самым сложным для него было не скатиться в тупой антиисламизм, а действительно попытаться понять, что за правда у террористов.
Владимир Синельников: Мне довелось как-то быть на лекции перед студентами драматурга Виктора Сергеевича Розова. И он сказал своим студентам: «Искусство начинается тогда, когда все правы. Когда один негодяй, а другой хороший, что тут разбирать?». Самое простое - своей картиной восстановить против себя, скажем, мусульманский мир. Мы хотим показать эту картину в мусульманском мире, мы использовали в этой картине несколько интервью вменяемых, умных, думающих людей: премьер-министра Малайзии, имама из Сирии… Вот только на это вся надежда.
Любовь Чижова: Страшные фильмы Владимира Синельникова из цикла «Третья мировая началась» это хронология терроризма конца 20-го - начала 21-го века. Но ни многие социальные эксперты в кадре, ни сам автор не дают ответа на главней вопрос: как его победить. Потому что не знают.
Человек недели
Андрей Шарый: Человек недели Радио Свобода - московский рабочий-кровельщик Евгений Колесов. Месяц назад его отобрали в качестве члена коллегии присяжных на процесс по делу об убийстве Анны Политковской. Узнав, что судья отказался от проведения слушаний в открытом режиме, якобы, по требованию присяжных, Колесов не побоялся публично опровергнуть эту информацию. Евгений Колесов не занимается политикой, не состоит ни в одной партии. О человеке недели говорит моя коллега Елена Рыковцева.
Елена Рыковцева: В понедельник 17 ноября все крупнейшие российские телекомпании бодро сообщили в своих репортажах, что процесс по делу об убийстве Анны Политковской будет открытым. И только телекомпания «РЕН ТВ» при этом оговорилась, что обольщаться не стоит, железный занавес могут повесить в любой момент. Во вторник эти же значимые телекомпании проинформировали нас о том, что в Московском окружном военном суде по этому делу сформирована коллегия присяжных. В среду, с некоторым даже разочарованием, сообщили публике, что судья объявил процесс закрытым: он выполнил требование присяжных, которые отказались, выходить в зал в присутствии прессы. А вот в четверг 20 ноября один из этих присяжных, рабочий-кровельщик Евгений Колесов, сообщил в эфире радио «Эхо Москвы», что все наоборот: это присяжных пытались заставить подписать заявление, что они требуют закрытого процесса. Они отказались, и тогда судья просто их на весь мир оболгал. Колесов также сообщил, что утром четверга все эти опозоренные люди написали судье о том, что возмущены его ложью и требуют открытого процесса. Все эти фантастические события, когда обычный человек поймал судью за нечистую руку, когда другие обычные люди открыто выразили свой протест против подтасовок, когда оскандалившийся судья, под очередным фальшивым прологом, назначил следующее заседание аж на 1 декабря, эти события не нашли места в эфире главных российских телекомпаний. Только одна из них - «РЕН ТВ» - рассказала об этом. Только аудитория газет, радиостанций и интернета узнала, что живет в Москве такой человек Евгений Колесов, а вот широким российским массам знать об этом, конечно, нельзя. Просто, чтобы этот дурной пример не стал заразительным. А это именно дурной пример, с точки зрения власти, раз она запретила своим каналам давать о нем информацию. По идее, они очухаются, и что-то об этом скажут – уж очень громкий скандал. Но скажут вскользь, между прочим, так, чтобы никто не понял, что в России случился реальный гражданский подвиг.
