Александр Генис: Бюджетный кризис, напугавший Америку, - верная примета той не только политической, но и психологической растерянности, в которой пребывает страна в наше сложное время с его быстрой и непредсказуемой чередой событий. Где искать ответа на вызов истории? Один из самых проницательных обозревателей американской прессы, колумнист ''Нью-Йорк Таймс'' Дэвид Брукс призывает обратить внимание на успехи общественных наук.
Дело в том, пишет он изо дня в день, что бюджетный кризис – всего лишь отражение парадокса, захватившего Америку. Она не готова ни платить по счетам, увеличивая налоги, ни отказаться от того, что ей не по карману. За этим стоят комплексы, унаследованные страной от других – тучных – лет, когда у США не было конкурентов. Сейчас нужно приспособиться к другому, многополярному миру, и для этого, говорит Брукс, стране нужно повзрослевшее население. Вот почему он настойчиво и убедительно указывает на достижения в экспериментальной психологии, которая может вывести нас из ментального ступора и подготовить к неизбежным переменам. И, как всегда, начинать нужно с того, чтобы познать себя – научиться более объективно оценивать собственный опыт.
О том, как это трудно, рассказывает сегодняшний гость ''Американского часа'' – психолог Энн Вилсон, с которой беседует наш корреспондент Ирина Савинова.
Ирина Савинова: Наша память не сортирует события хронологически, и поэтому мы можем реконструировать наше прошлое, перекраивая его по нашему желанию и создавая картину, выгодно отличающуюся от реальной. Пытаясь определить, как работает механизм самооправдания, ученые-неврологи университета Калтек (Caltech) исследовали группу людей в возрасте от 40 до 60 лет. Вы тоже проводили исследовательскую работу на эту тему. Расскажите о них.
Энн Вилсон: Результаты исследования довольно интересные. Участников, а это были и взрослые, и молодые люди, попросили встряхнуть свою ''моральную'' память: вспомнить примеры плохого и хорошего поведения в прошлом. Из воспоминаний была составлена обширная база данных. Далее, основываясь на том, о каких из проступков они сожалели больше всего, была составлена шкала ''грехов''.
Кроме этого выяснилось, что чем серьезнее проступок, - воровство, супружеская измена, наркомания, - тем глубже в прошлое он задвигался. Примеры морально положительного поведения, - случаи, когда опрашиваемые проявляли сострадание, доброту, справедливость, - помещались ближе к настоящему времени.
Мы знаем, что память - не кинофильм, в котором отдельные кадры находятся в определенной взаимозависимости. События прошлого мы можем просматривать в любом удобном для нас порядке. И изменять его, создавая более приглядный имидж нас самих. Именно это и зафиксировали исследования: морально негативные поступки всегда ассоциировались с отдаленным прошлым, а поступки морально положительные совершались буквально вчера.
Ирина Савинова: В каком иерархическом порядке расположились ''грехи'' на шкале?
Энн Вилсон: Категории чаще всего упоминавшиеся были такими: обман, предательство и неверность. Их посчитали самыми тяжкими. На середине шкалы оказались безответственность и вранье.
Возвращаясь к результатам исследования, еще раз напомню, что примеры прегрешений, такие как воровство в магазине или грабеж, помещались опрашиваемыми в далекое прошлое. Создавалось впечатление, что аморальные поступки в прошлом совершал другой, плохой, человек, а не тот, кто рассказывает об этом.
Ирина Савинова: А можно сказать, что участники исследования просто-напросто говорили неправду?
Энн Вилсон: Это - важный вопрос. Исследователи действительно должны были критически оценивать показания опрашиваемых. Это так естественно – преподнести себя в выгодном свете, скрыв морально негативное прошлое. Также естественно, повторяя многократно какое-то утверждение, начинать самому верить в его достоверность. Исследователи учли, что участники прибегали к, так сказать, самопрезентации, и, в результате, начинали верить в то, что события прошлого происходили именно так, как они их описывали. Имел место прямой самообман.
Ирина Савинова: Опрашиваемые были люди старшего возраста. В каком возрасте мы объективнее всего относимся к себе?
Энн Вилсон: В этом исследовании ученые могли сравнить показатели, характерные для людей трех возрастных групп: 40-летних, 50-летних и 60-летних. Оказалось, что разницы в самооценке не наблюдалось. Результаты моих исследований, включавших представителей разных возрастных групп, показывают, что люди разного возраста могут иметь разные интересы, но в самооценке все они склонны приукрашивать свой имидж, независимо от возраста.
Ирина Савинова: И мы делаем это автоматически?
Энн Вилсон: Я думаю, что автоматически. Причем - настолько, что не замечаем этого.
Ирина Савинова: А есть люди, которые не заблуждаются на свой счет, относятся к себе критически? Можно и нужно ли учить трезво оценивать себя?
Энн Вилсон: Ответов на этот важный вопрос два. Прежде всего, замечу, что существуют люди, склонные к приукрашиванию своего имиджа и несклонные к этому. Мне не известно, были ли исследования в этой области, но подходящим примером может послужить медитирующий буддистский монах. Его искусству осознавать себя, умению жить только в настоящий момент, не заботясь о прошлом и будущем, можно научиться. Это важно, потому что углубленный в себя человек всегда способен дать себе критическую оценку и правильно оценить свои поступки с точки зрения морали. Однако люди - в массе своей - склонны верить, что они хотя бы чуть-чуть лучше, чем они есть на самом деле.
Ирина Савинова: Механизм самооценки одинаков в разных культурах? Есть американская специфика?
Энн Вилсон: Западные культуры, Северная Америка и Западная Европа, более склонны к приукрашиванию своего имиджа, чем представители азиатских народов, которые более скромные.
Люди все разные. Одни верят, что на ошибках учатся. Признание ошибок приносит пользу таким людям – ошибки расцениваются ими как отклонение от морали, и они намереваются это исправить. Им не всегда это удается, но они успокаивают себя тем, что в процессе становятся лучшими людьми, чем были в прошлом. Есть исследование, результаты которого подтверждают именно это: верящие в то, что можно улучшить свой моральный облик, признают свои ошибки с большей готовностью.
Другие считают, что вор всегда вор, потому признание ошибок, совершенных даже в далеком прошлом, бесполезно, потому что это только придает негативную окраску облику в настоящем времени.
Ирина Савинова: Очевидно проще всего ходить регулярно на исповедь – покаялся, признал ошибки, значит - очистился.
Энн Вилсон: Опять-таки, это верно, но сработает по-разному для разных людей. Некоторые люди верят, что это укрепляет их моральный облик: я признал, что поступал плохо и теперь моя жизнь будет лучше, потому что я сам буду лучше. Для других результат может быть совершенно иным: признал ошибки – можно опять грешить, потому что можно опять пойти на исповедь. Опять-таки, это зависит от того, во что вы верите и верите ли, что признание прошлых ошибок изменит вас к лучшему.
Ирина Савинова: Пробовали ли вы провести ''инвентаризацию'' своих моральных качеств, своих плохих и хороших поступков в прошлом?
Энн Вилсон: Ну, я думаю мы все это делаем. И я тоже. Из-за того, что предмет моих исследований – память, я чаще других не доверяю ей. Разумеется, я много раз совершала глупые ошибки в молодости, не такой уже далекой, кстати. Но я не уверена, что вспоминаю все объективно, а не так, как мне удобно.
