Ветковщина хранит память об уникальных культурных традициях. Ведь здесь селились и православные мужики, и "шляхта" - польские дворяне, и раскольники. А в ХVII веке Ветка стала центром русского старообрядчества. Взаимопроникновение культур привело к возникновению на этой земле самобытного народного творчества. Это и известная всему миру Ветковская школа иконописи. И оформление рукописной книги. Нельзя пройти мимо чудесной резьбы. Или с каким удовольствием окунаешься в мистицизм узорного ткачества. А какая тут особая "сочность" обрядов...
Таков, например, свадебный обряд в деревне Бартоломеевка:
"Перад прыездам маладой прыбяруць стараю бабу: гардзiнай абматаюць, вянок на галаву начэпяць. Прывядуць этую старую да жанiха. Ен кажа: Это не мой тавар. Я к этаму не прызнаюся!" А яна: "а на што ты вяселле збiрау, а цяпер ад меня адмауляешься? Эта ты учора не разгледзiу. А я такая ж!"
Нет больше деревни Бартоломеевка.
В заботах о будущем урожае женщины в сопровождении ряженых проходили по улицам деревень с весенними песнями, выходили в поле, где между ростками жита "стрялу хаваюць" - закапывали в землю брошки, сережки, камешки, монетки, гребешки – "штоб лен рос", "штоб пажара не было", "штоб урадзiла". Обряд "Ваджэння и пахавання стралы" в большинстве деревень Ветковщины исполнялся на Вознесение. Надо задобрить силы природы, от которых зависит будущий урожай. Хороводами с ряженными прославляют жители Великий Брак между Отцом Небом и Матерью Землей.
А в деревнях Беседь, Воробьевка "хаваюць" не стрялу, а Вясну в виде "ляльки", сделанной из лоскутов ткани. Рассказывает жительница деревни Воробьевка Ульяна Николаевна Прялкина:
"Ляльку хавалi, закапавалi, з нiтак скруцiш, а тада трапачку чысцiнькаю пакласть, ямку выкапаiм i пяем. I плакалi. Як весну хавалi. Называлась Вясну хаваць."
Нет больше деревни Воробьевка.
Обряд вызывания дождя в деревне Косицкая уникален. Помимо традиционных совершений молебнов, перепахивания дороги и разламывания "прясел", жители обливали водой пастуха. Мария Фадеевна Литвинова из Косицкой:
"Нада пастуха аблить, штоб дождь пайшоу. Вот, гонить каров утрам рана, я выскакиваю, у калодец вады зачерпала – и бух! На пастуха. А пастух мiня кнутам. Прымхи были. И, прауда, дождь пойдеть. Аблив и яго и каровак. Глядзиш, за беда дождь пойдеть".
Нет больше деревни Косицкая.
Только в одном Ветковском районе Гомельской области в Белоруссии после Чернобыльской аварии были отселены 59 сел и деревень.
На глазах у жителей их дома сравнивали с землей, чтобы и помыслить не могли о возвращении. Своих "дзедов" и "баб", "старэцэв" и "старчых" забирали к себе родственники.
Трудно на бумаге передать, что пережили эти люди, насильно увезенные из родных мест. По крупицам собирали и записывали работники Музея народного творчества в Ветках голоса ушедших деревень.
Вдали от родной земли тихонько умирали от тоски старики. Но гробы все равно везли хоронить в родную землю. В "своей" одежде, "штоб свае на Тым Свеце пазналi".
Чернобыль – это не только "экономический ущерб" в миллиарды долларов, как любят подсчитывать эксперты. Это страшная человеческая трагедия, уничтожение уникального культурного наследия.
Спустя 25 лет чиновники и ученые успокаивают народ: радиация оказалась не так страшна, как о ней говорили сразу после катастрофы. Если проводить "защитные мероприятия", то на этой земле можно жить, распахивать поле, сеять хлеб, собирать урожай...
Теперь в эти регионы стараются привлечь молодежь, новые кадры, запускают производство и инновационные проекты…
И вроде бы все правильно делают: и отселять надо было тогда, и возвращать к нормальной жизни регионы сегодня тоже нужно. А все как-то не по-людски сделано.
Дело ведь не столько в реальной угрозе от радиации, которую ни один эксперт не в состоянии однозначно оценить, потому как нет соответствующих масштабных исследований. Дело в отношении к людям. Которых бросали голыми руками разгребать радиоактивное топливо. Которым ничего не объясняли. Которым врали. Которых насильно отселяли. И которым теперь говорят, что, оказывается, риски были преувеличены.
И когда сегодня составляются схемы и графики "социально-экономического развития региона на ближайшую пятилетку", неплохо всем нам вместе задуматься над тем, ЧЕМ на самом деле обернулся Чернобыль для местных жителей.
Таков, например, свадебный обряд в деревне Бартоломеевка:
"Перад прыездам маладой прыбяруць стараю бабу: гардзiнай абматаюць, вянок на галаву начэпяць. Прывядуць этую старую да жанiха. Ен кажа: Это не мой тавар. Я к этаму не прызнаюся!" А яна: "а на што ты вяселле збiрау, а цяпер ад меня адмауляешься? Эта ты учора не разгледзiу. А я такая ж!"
Нет больше деревни Бартоломеевка.
В заботах о будущем урожае женщины в сопровождении ряженых проходили по улицам деревень с весенними песнями, выходили в поле, где между ростками жита "стрялу хаваюць" - закапывали в землю брошки, сережки, камешки, монетки, гребешки – "штоб лен рос", "штоб пажара не было", "штоб урадзiла". Обряд "Ваджэння и пахавання стралы" в большинстве деревень Ветковщины исполнялся на Вознесение. Надо задобрить силы природы, от которых зависит будущий урожай. Хороводами с ряженными прославляют жители Великий Брак между Отцом Небом и Матерью Землей.
А в деревнях Беседь, Воробьевка "хаваюць" не стрялу, а Вясну в виде "ляльки", сделанной из лоскутов ткани. Рассказывает жительница деревни Воробьевка Ульяна Николаевна Прялкина:
"Ляльку хавалi, закапавалi, з нiтак скруцiш, а тада трапачку чысцiнькаю пакласть, ямку выкапаiм i пяем. I плакалi. Як весну хавалi. Называлась Вясну хаваць."
Нет больше деревни Воробьевка.
Обряд вызывания дождя в деревне Косицкая уникален. Помимо традиционных совершений молебнов, перепахивания дороги и разламывания "прясел", жители обливали водой пастуха. Мария Фадеевна Литвинова из Косицкой:
"Нада пастуха аблить, штоб дождь пайшоу. Вот, гонить каров утрам рана, я выскакиваю, у калодец вады зачерпала – и бух! На пастуха. А пастух мiня кнутам. Прымхи были. И, прауда, дождь пойдеть. Аблив и яго и каровак. Глядзиш, за беда дождь пойдеть".
Нет больше деревни Косицкая.
Только в одном Ветковском районе Гомельской области в Белоруссии после Чернобыльской аварии были отселены 59 сел и деревень.
На глазах у жителей их дома сравнивали с землей, чтобы и помыслить не могли о возвращении. Своих "дзедов" и "баб", "старэцэв" и "старчых" забирали к себе родственники.
Трудно на бумаге передать, что пережили эти люди, насильно увезенные из родных мест. По крупицам собирали и записывали работники Музея народного творчества в Ветках голоса ушедших деревень.
Вдали от родной земли тихонько умирали от тоски старики. Но гробы все равно везли хоронить в родную землю. В "своей" одежде, "штоб свае на Тым Свеце пазналi".
Чернобыль – это не только "экономический ущерб" в миллиарды долларов, как любят подсчитывать эксперты. Это страшная человеческая трагедия, уничтожение уникального культурного наследия.
Спустя 25 лет чиновники и ученые успокаивают народ: радиация оказалась не так страшна, как о ней говорили сразу после катастрофы. Если проводить "защитные мероприятия", то на этой земле можно жить, распахивать поле, сеять хлеб, собирать урожай...
Теперь в эти регионы стараются привлечь молодежь, новые кадры, запускают производство и инновационные проекты…
И вроде бы все правильно делают: и отселять надо было тогда, и возвращать к нормальной жизни регионы сегодня тоже нужно. А все как-то не по-людски сделано.
Дело ведь не столько в реальной угрозе от радиации, которую ни один эксперт не в состоянии однозначно оценить, потому как нет соответствующих масштабных исследований. Дело в отношении к людям. Которых бросали голыми руками разгребать радиоактивное топливо. Которым ничего не объясняли. Которым врали. Которых насильно отселяли. И которым теперь говорят, что, оказывается, риски были преувеличены.
И когда сегодня составляются схемы и графики "социально-экономического развития региона на ближайшую пятилетку", неплохо всем нам вместе задуматься над тем, ЧЕМ на самом деле обернулся Чернобыль для местных жителей.
