Американский журналист Такер Карлсон посетил Москву, чтобы взять интервью у Владимира Путина. В отдельном видео он подробно объяснил мотивы такого поступка: западные СМИ судят о действиях российского президента, не имея ни малейшего представления о российской действительности, не давая ему самому возможности объясниться напрямую. Cудят на основании свидетельств из третьих рук, пересказывая мнения его оппонентов или доверяя заявлениям Владимира Зеленского, который ведет с Россией войну и, понятное дело, не может быть объективным. А то ведь получается так, что американцы рискуют быть втянутыми в чужую войну, вкладываются деньгами и оружием в непонятный им спор, даже никогда не услышав путинского голоса. Россия, конечно, первой начала военные действия против Украины, но, может быть, стоит узнать, какие у нее для этого были причины и доводы, причем не понаслышке, а из первоисточника? Зрители смогут сами сделать соответствующие выводы, решить, какие аргументы больше похожи на правду и более убедительны – путинские или его оппонентов, допустим, какого-нибудь условного Навального. Заслушать, так сказать, обе стороны тяжбы и уже потом, имея всю полноту картины, делать какие-то заключения.
любители свободного выбора из двух неправд заслужили со временем репутацию предателей или недотеп
Все эти и им подобные рассусоливания были бы жалостно смешны, если бы не были так непростительно пошлы. Правдоруб Карлсон в данном случае ослеплен справедливым гневом, но совсем не в материале. И мальчиковый голос Путина, всегда норовящий сорваться в фальцет, и полный перевод всего этим голосом зачитанного рядовые американцы имели возможность слышать одну тысячу раз – и в его прямых линиях с населением, и в многочасовых документальных фильмах вроде интервью с Путиным Оливера Стоуна. Желанием взвесить, сравнить и найти срединную правду были обуреваемы многие западные интеллектуалы всех времен и народов. Это правдоискательство, содержательное, как детский лепет, вело в ленинско-сталинскую Россию таких гигантов мысли, как Герберт Уэллс, Бертран Рассел, Андре Жид, Лион Фейхтвангер и даже Джон Стейнбек. Все любители свободного выбора из двух неправд заслужили со временем репутацию предателей или недотеп. Это даже не о том, что против любого сравнения мыслей гаденького людоеда Путина и арестанта Навального восстает нормальное эстетическое чувство. Это о том, что представление о расширенном выборе вариантов после посещения этой России, что при Путине, что при Сталине, является заведомо ложным. Путин, к примеру, озвучил причины и цели "СВО" раз пять, меняя их как перчатки. Если в интервью Такеру Карлсону записной врунишка приведет еще двадцать пять других целей освободительной агрессии, станет выбор американца шире? Отнюдь! Таков закон гибридной информационной войны, да и гибридного сознания в целом. В свое время Россия привела как минимум пять различных вариантов уничтожения малайзийского лайнера с пассажирами на борту – от коварной наводки киевской диспетчерской башни до перевозки трупов на борту обреченного самолета. Ни одного правдивого, все безнадежно сказочные. В результате преступление было по существу заболтано, что и требовалось доказать.
Не либерализм, а западный консерватизм всегда был ночным кошмаром для коммунистических диктаторов
Такер Карлсон не пропагандист, как его любят называть российские либералы, газетным клише облегчая себе болезненный мыслительный процесс. В Америке, как и в России, пропагандистов – вагон и маленькая тележка. Все они за сребреники или по зову сердца обслуживают режим, в крайнем случае – действующее правительство. Карлсон на дух не переносит "идейных" коллег, которые обожают человечество, но глубоко безразличны к людям. В своей Америке он твердолобо противостоит почитателям прогресса, то есть состояния, которое еще никому никогда не удалось вразумительно описать, но ради которого они готовы умирать и убивать. Но и правдомыслие перестает быть положительным качеством, когда пытливая мысль угождает в западню хитрой головоломки. Не попасть в западню – удел сильных и нетривиальных мыслителей.
Такой западней является представление о том, что враг моего врага – мой друг. На деле враг моего врага вполне может быть моим ситуативным союзником, но другом он от этого не становится, оставаясь всего только завтрашним противником. Это прекрасно понимал Уинстон Черчилль, бык среди овец, когда писал: "Чтобы победить Гитлера, я готов вступить в союз с самим Люцифером". Он и вступил в союз со Сталиным, но никогда, ни на одну минуту не почитал его своим другом, не заблуждался относительно природы сталинизма. И как только ближайшее зло нацизма было повержено, он в своей Фултонской речи объявил крестовый поход против зла сталинизма, понимая его несовместимость с демократической западной цивилизацией. Талантливый журналист и недалекий мыслитель Такер Карлсон этого, очевидно, недопонимает и, не исключено, готов был бы взять интервью и у Сталина, если бы совпали время и место.
Но разве не в той же западне находятся не менее талантливые российские либералы? Разве не довольствуются они тем же блудомыслием, нашептывающим им, что враг моего врага – мой друг? Не накладывают ли тот же растр на гораздо более сложную американскую действительность, реалии которой не то что не совпадают – а прямо противоположны реалиям жизни в современной России? Но знание азбуки не помогает понять значение китайских иероглифов. Испытывая сильную нелюбовь к кровопийце Путину, они простецки окидывают взглядом современную Америку, считая свое сильное чувство достаточным мерилом политических позиций заокеанских игроков. Они и сами поверили, и других убедили в том, что Путин и есть самый завзятый консерватор. А значит, быть настоящим недругом диктатуры может только кондовый, непримиримый либерал. Не стану ломиться в открытую дверь, доказывая, что это не так. Никогда так не было, а нынче тем паче. Если не помните, спросите у помнящих, кто дал Украине первое летальное оружие – гранатометы "Джавелин", которые и позволили самоотверженным украинцам сжечь танковые колонны и отбросить ордынцев от Киева.
Не либерализм, а западный консерватизм всегда был ночным кошмаром для коммунистических диктаторов и иже с ними. Иначе пришлось бы записывать тех же Черчилля, Рейгана, Тэтчер, Джонсона и других антитоталитарных триумфаторов в латентные, стихийные либералы. Напротив, убежденных политических либералов современной Америки мощным течением сегодня круто сносит налево. Они с тихим ужасом обнаруживают, что начинают понимать доводы автократов и тоталитаристов, объясняющие высокую рациональность охранительских и ограничительных мер, которыми только и можно обеспечить скорейшее наступление светлого будущего. Взгляните на опросы общественного мнения! Там вас ждет неожиданный поворот темы: оказывается, среди демократов гораздо больше сторонников введения цензуры, запретов на профессию, отъема детей у родителей и прочих прелестей развитого социализма, чем среди их противников – республиканцев. Обвиняя своих оппонентов в ренегатстве и обскурантизме, сегодняшние американские либералы давно позаимствовали целеполагания у авторитаризма.
Те, кто судят о дурновкусии Такера Карлсона в категориях дихотомической оппозиции – если ты не за Байдена, значит, за Путина, – могут высказать ему свое "фэ" в глаза, при встрече на дне западни.
Ефим Фиштейн – политический обозреватель и комментатор
Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции
