Апатиты, фосфорсодержащие минералы, необходимы для производства удобрений. Месторождение апатитовых руд было найдено за полярным кругом, на Кольском полуострове, в Хибинских горах.

В 30-е годы у подножья Хибин был построен комбинат по переработке руд и возник город Кировск. В 50-е удобрений понадобилось гораздо больше, и по соседству стали строить новый комбинат и новый город.

Условия работы в горах, на плато Расвумчорр, были тяжелейшими, и такими их воспел бард Юрий Визбор. Комбинат был объявлен ударной комсомольской стройкой, на которую ехала молодежь со всего Советского Союза.

Позже "Новому городу" официально присвоили название Апатиты. К 80-м годам в нем жили свыше 80 тысяч человек – все так или иначе связанные с работой комбината.

В городе не было очередей на жилье, всем давали квартиры, потому что строили быстро и много – строительством занимался огромный трест, в котором работали тысячи людей.

В девяностые, во времена экономического упадка, моногородам пришлось тяжело. Добыча упала, численность населения в Апатитах сократилась в полтора раза. Но комбинат продолжает работать, и город живет, а в нем живут его первые строители, до сих пор с радостью вспоминая энтузиазм молодости. Их дети и внуки, выросшие в Апатитах, разделяют этот энтузиазм не всегда: в их памяти – пустые полки в магазинах и бесконечные пионерские и комсомольские собрания, отсутствие перспектив.

Жители города Апатиты, их воспоминания о советской и постсоветской жизни – в фильме Юлии Вишневецкой и Ренато Серрано.

Владимир Горячкин, бывший партийный руководитель строительной отрасли в Апатитах и затем в Мурманской области

"В 50-х годах удобрения понадобились всем, фосфорные удобрения, фосфор – это жизнь, камень жизни. Строительство объектов комбината "Апатит" было названо всесоюзной ударной комсомольской стройкой. Вы, наверное, слышали песню "На плато Расвумчорр не приходит весна"? Визбор Юра. Мы построили комбинат "Апатит". Мне было 23–24 года. Я был начальником участка каменного домостроения. [Всем было по] 20–23 года, и построили такой городище. Где-то к 1963 году мы уже настроили в Апатитах столько всего. Люди пишут письмо: Мурманск, Кировский район, Новый город. Мы объявили всесоюзный конкурс на название города, что мы построили город, ребята, придумайте. Комсомольцы всего Советского Союза присылали названия – Снежногорск, Вьюжный, Ледяной, Полярное сияние.

Это было реальное воплощение мечты любого человека, каждый тогда жил одним: то, что мы сделаем – это наше. У нас нет школы, собралась толпа: елки-палки, давай строить школу. Детских садов нет, – мы их наклепали 22 штуки. Приходишь к себе в общагу, ни пожрать, ни выпить, ни с девчонкой не поговорить. Ты приходишь ко мне, говоришь: "Слушай, секретарь, я с Валькой со своей встретиться не могу". Слушайте, ребята, давайте мы соединим два общежития переходом, чтобы из женского можно было в мужское и наоборот, а в середине этого перехода построено было кафе "Пингвин". Это же надо додуматься, чтобы так скрестить эти две общежития, чтобы получить 22 детских садика. Мы тогда работали, зная, что завтра это кафе будет для нас. Наверное, последний год моего правления был 1989 год, нас было человек 30 в Госстрое. А это был год, когда пропало мыло, чистящие вещества и прочие дела. Выступает один, второй, третий, четвертый, все говорят, что надо прекратить строительство комбината "Апатит". Суть сводилась к тому, что, знаете, сейчас идут по всей России бунты, народ негодует, стирать нечем, денег не хватает стране, надо срочно какие-то объекты закрывать. Закрываем "Апатиты". Я поднялся и говорю: вы уничтожаете город, комбинат, который несет вам золотые яйца. И каждый начал присваивать собственность себе, приватизировать и скупать эти чертовы ваучеры. Сейчас от этой промышленной базы, по-моему, даже бетонных стен не осталось, уничтожили, как из орудий убили. Это ужасно. Я приезжаю туда, плакать хочется".

Галина Кудряшова, бывший руководитель строительного отдела в Апатитах

"Полуголодные, но были энтузиасты. Мы знали, что надо строить, будущее зависит от нас. Надо помочь, идти на железнодорожные пути, лопатой разгребать снег, чтобы отправлять апатитовый концентрат. Шли безоговорочно, никто насильно не заставлял. Вот такие были патриоты. Работали столько, сколько надо, даже в выходные дни. Если считать отгулы, то у меня, наверное, было бы года два отгулов. А рабочие, особенно женщины-отделочники, – вы представьте себе, какая была техника – носилки, на них раствор, вот они несут снизу на пятый этаж, на четвертый, все на руках. Это же кошмар. Женщины землекопы-бетонщики по колено в воде зимой работали. Я своих детей из детского сада никогда не могла забрать, мы их не видели. Еще хорошо, что они такие выросли. Когда там воспитывать? Придешь, они уже спят. Утром уходишь, накормишь их в школу и все или в сад сведешь и на работу".

Галина Пархоменко, бывший геодезист

"Не было без конца разговоров про коммунизм, но мы знали, что есть работа, есть жизнь, с каждым годом что-то строят, что-то делают. Видите, я с рейкой, это "Комсомольская правда", между прочим, напечатала: "Сдана в эксплуатацию АНОФ-2. Комсомолки Зинаида Махонина и Галина Пархоменко пробивают новые дороги на новой стройке". У меня была знакомая бабулечка, царство ей небесное, она с 1930 года, чуть не коренная здесь жительница, жила в бараках. 30 или больше лет они воду таскали из колонки. Когда она получила квартиру в городе, она говорила: "Мы на колени падали и благодарили Бога, что мы в такой квартире. Я среди ночи встану, открою кран – вода течет, не надо на колонки". А колонки стояли обмерзшие все, потому что вода проливается, все намерзает. И ведерко, помои таскали за дом куда-то. Люди так жили".

Юрий Иванов, эколог

"Все, кто работали в советской горнодобывающей промышленности, страдальцы, они сейчас страдают. В Советском Союзе, работая у нас здесь на рудниках, в субботу можно было за три-четыре рубля слетать в Питер за пивом, потому что здесь в Апатитах при Советском Союзе пива не было нормального. Но они могли на свою зарплату свободно слетать. А сейчас местные не готовы идти в “подземку”, потому что для них этот заработок – не заработок. Поэтому привозят гастрабайтеров, селят их, скоро здесь весь горнодобывающий комплекс будет работать на гастарбайтерах. У меня бабушка была каменщик, правда, потом стала депутатом городского совета, работала хорошо и такая была прямо истинный коммунист. Что вы здесь видели в магазине? Синие макароны и утки, тогда даже куриц сюда не доставляли. Молоко делали на молокозаводе из сухого молока. Тут был коровник, но коровье молоко не всем доставалось. Чтобы с ней в отпуск съездить на море в Советском Союзе при той-то системе, мне надо было два месяца впахивать на любимой стройке подсобным рабочим, куда она меня устраивала, обычно на гражданское строительство. С 14 лет я начал работать, каждое лето, на июнь-июль, а в августе мы ездили. Может быть, если бы я жил более обеспеченно, мне все это казалось прекрасным и хорошим.

У меня когда бабушка депутатом стала, она меня сразу предупредила: "Есть вещи, которые говорим дома, а есть вещи, которые в школе ты говоришь, они не должны совпадать". Я просто один раз сказал: видал я вашего Ленина со всем остальным в одном месте. Меня и прищучили. Но это был уже 1985 год, за это не расстреливали. Я не любил пионерские собрания, линейки со знаменами, как-то не по мне это было. Для меня вера в коммунизм рассыпалась. У нас в 9-м классе в школе был предмет экономическая география, страницу открываешь, там было США и внизу фотография Манхэттена черно-белая, описывалась страна и ее экономическое положение. Я смотрел и думал: японский городовой, а у нас почему таких городов нет?"

Александр Каркунов, бывший предприниматель

"Тема с перестройкой активно муссировалась в средствах массовой информации. Большинство людей было увлечено перестройкой, им казалось, что перестройка сулит им прекрасное светлое будущее, сейчас все перестроим, и все наладится, все будет прекрасно. По телевизору крутили съезд народных депутатов, и в какой-то момент выступил старикашка, который говорил, что все плохо. Я его слушал [и думал]: какой-то он дурачок, несет пургу про падение рождаемости, про что-то еще. А спустя много лет я понял, что это был единственный человек, который сказал правду, который не говорил, что все прекрасно, это был человек, который сказал все, как есть, и звали его Сахаров. Когда я начал торговать, в магазинах вообще не было товаров, от слова "совсем". Распространенный тогда анекдот был: "Покупатель говорит: свешайте мне, пожалуйста, два килограмма еды. Продавец говорит: приносите, взвесим". И я подался в ненавистные всем коммерсанты. Сначала, естественно, когда находился за прилавком, прятался от знакомых. Это все рассказывают про себя, кто начинал торговать, – при появлении знакомых людей просто прятались под прилавок. Типа это постыдно".