Мы выходим из театра, и опять о войне.
– Тридцать лет, – говорит она, – тридцать лет не живу в той стране.
Отчего же так стыдно?
Холодно, руки стынут.
Мы стоим возле театра, две старые тетки.
На щеках дождевые подтеки.
Руки стынут.
Отчего нам так стыдно?!
Это стихотворение русско-шведской поэтессы Риммы Марковой опубликовано в сборнике "Боль", вышедшем в Киеве этой весной, и оно описывает наше с ней состояние после спектакля на одной из малых сцен Королевского драматического театра в Стокгольме. Казалось бы, ничего особенного не было в этой постановке: скорее читка пьесы украинского автора, чем полноценный спектакль. На маленькой сцене бывшего кафе, переоборудованного в театральную площадку, три исполнителя… Но тем не менее, то ли от самой темы, то ли от текста автора, то ли от проникновенных интонаций актеров у нас текли слезы. Спектакль был поставлен выходцем из Беларуси Дмитрием Плаксом.
Впервые я встретилась с ним лет тридцать назад, когда все мы – молодые и свежеиспеченные иммигранты – искали свои пути устройства в новом для нас государстве. Швеция была очень милостива к нам, мы смогли получить своё место под солнцем этой не самой солнечной страны. Сдержанный, спокойный и не суетливый Дмитрий Плакс пришелся ко двору в нашем королевстве. Ему предложили создать и возглавить белорусскую редакцию шведского радио. Тот период Дмитрий называет лучшим временем своей жизни в Швеции, так как радио, на его взгляд, является идеальным местом для людей его склада. Ты заходишь в студию, закрываешь дверь, и весь мир остаётся снаружи.
За время жизни в Швеции Дима Плакс успел сделать поразительно много. Он и журналист, и драматург, и сценарист, и художник, и режиссер, и поэт, и литературный переводчик. Он переводит на русский и белорусский, а на шведский перевел тексты Даниила Хармса, Дмитрия Строцева и многих других...
О своем образовании в Беларуси Дмитрий вспоминает неохотно, он считает, что оно не имеет отношения к его деятельности. И хотя он учился всему: и как художник (даже работал по этой специальности), занимался философией и изучал стереометрию, – это все, по его словам, было "выброшенное время", так как по-настоящему учился он всегда только тому, что ему самому казалось необходимым.
Главным "университетом" для него стало создание и участие в молодежном движении "Белорусский климат". Это была нонконформистская группа молодежи, которая занималась интердисциплинарным искусством, вмещавшим в себя всё: занятия театром, музыкой, фотографией, живописью, инсталляциями... Журналисты называли это движение "одним из главных культурных феноменов Минска". Его участников интересовали эксперименты, они работали с тем, что давало возможность отвечать на экзистенциальные вопросы, которые их волновали. "Советское искусство нас интересовало только в форме его отрицания”, – объясняет Дима. Большое впечатление на него произвели встречи с Борисом Понизовским – организатором и руководителем питерского театра "ДаНет".
Со многими участниками "Белорусского климата" Дмитрий общается и по сей день. Почти все они живут за пределами Беларуси, и почти у всех творческая жизнь состоялась. В 2017 году они провели в Минске выставку в честь тридцатилетия создания группы. В это же время было организовано и их выступление в Стокгольме. Понятие дружбы для Дмитрия – не пустой звук. Когда я удивлялась его творческому содружеству с живущим в Швеции израильтянином крайне левых взглядов Дрором Фейлером, Дмитрий сказал, что Дрор – прекрасный музыкант и гениальный композитор и что нужно следовать китайской мудрости "только глупец приносит дружбу в жертву правде". Можно, конечно, не согласиться с Дмитрием, но он всегда остается верен своим принципам.
С Дрором Фейлером Плакс сделал радиоспектакль по книге Светланы Алексиевич "Время секонд хэнд", в котором играли выдающиеся шведские актрисы Лена Эндре и Пернилла Аугуст. Это был год, когда Светлане Алексиевич вручали Нобелевскую премию. Спектакль этот звучал в Радиотеатре и игрался на одной из малых сцен Драматена.
Более тесный контакт у Дмитрия Плакса с Королевским драматическим театром начался после пандемии. Драматен практически не работал почти два года, а мир за это время изменился кардинально. У руководства возник вопрос, как театральное искусство может оперативно реагировать на актуальные события. Художественный руководитель Драматена Матиас Андерссон предложил Дмитрию Плаксу заняться на их базе театром, который бы моментально откликался на то, что происходит вокруг. Уж не знаю, заимствование это или незнание российского контекста, но театр этот получил название "Драматен-док". За эти годы там состоялось 12 постановок, среди которых "Навальный. Судебный процесс” и множество спектаклей на тексты украинских и белорусских авторов. Дмитрий – не только организатор и художественный руководитель, но зачастую и переводчик, и режиссёр.
Все разговоры о своей частной жизни Дмитрий переводит в другую плоскость: творческую, философскую, он явно не хочет касаться бытовых тем и своих переживаний, а переживания у него были. Подлинная трагедия произошла с ним в самой, казалось бы, безоблачной стране. Трагедия, которая потрясла всю Швецию. Его единственный семнадцатилетний сын был зверски убит своим одноклассником. Благополучный молодой человек, отличник, увлекающийся музыкой, живущий в престижном районе столицы… и убит не террористом-фанатиком, а своим приятелем, таким же, как и он, мальчиком из "хорошей шведской семьи”. Говорить с Дмитрием на эту тему невозможно и не нужно, так всё болит! Я услышала от него только эти короткие фразы: "Кто-то пьет. Кто-то уходит в религию. Я работаю".
"У меня есть задача. Я должен остановить время" – так начинается спектакль по книге Плакса "Петер. Время", альбому с текстами и рисунками автора. "Когда я не мог говорить, я пытался рисовать", – говорит он. И вот сегодня на сцене театра "Орион" играют спектакль, который поставил Якоб Гирдваль. Четыре вокалиста, аккомпаниатор и один актер. Хор и один исполнитель. Это Отец героя. Героя, которого нет на сцене. Андреас Лильехольм за время репетиций так сросся с этой ролью, что стал даже внешне похож на Дмитрия. Спектакль – реквием по сыну, попытка осознать неосознаваемое. Воспоминания сменяют друг друга, а над всем этим ужас и непонимание произошедшего. Спектакль выстроен как музыкальное произведение, от тишайшего пианиссимо до крещендо, мощный взрыв на фортиссимо, и вновь тишина, безмолвие, безответные вопросы и воспоминания о сыне. И опять у нас катятся слезы, и опять мы не понимаем вместе с Отцом, как жить дальше, как возможно такое?
Когда читаешь книгу и смотришь этот спектакль, перед нами возникает совершенно другой Дмитрий Плакс – нежный, ранимый, чувствительный, любящий… Но ни в книге, ни в спектакле нет ни капли сентиментальщины. Герой – очень сильный человек. Это горе и смятение очень сильного мужчины. Судьба Дмитрия Плакса – судьба Человека с большой буквы. Я говорю без всякого пафоса. Просто констатирую факт.
Наталья Казимировская – стокгольмский журналист
Высказанные в рубрике "Блоги" точки зрения могут не совпадать с позицией редакции
