В 1983 году на американские, а следом и на европейские экраны вышел мелодраматический мюзикл Барбары Стрейзанд "Йентл" о том, как религиозная иудейская девушка одержима изучением Торы, несмотря на совершенно неподходящую (по мнению обывателя начала 20-го века) половую принадлежность. И тогда девушка переодевается в юношу и все же получает возможность изучать наравне с мужчинами законы Всевышнего. И вряд ли кому-то из зрителей приходило в голову, что у Йентл мог быть реальный прототип – не так хорошо певший, но добившийся гораздо большего на поприще изучения иудаизма и погибший в огне Катастрофы.
Шойненфиртель, или, по-русски, Амбарный квартал в центре Берлина, еще с 18-го века считался районом трущоб, в котором по большей части жило самое нищее еврейское население и обедневшие мигранты из Восточной Европы. Вообще-то было два соседних района, которые прусский король Фридрих Вильгельм Первый в 30-х годах 18-го века определил для расселения берлинских евреев. Но если культурная и коммерческая жизнь бурлила в богатом Шпандауэр-Форштадте, то жители Амбарного квартала пребывали в крайней нужде. И именно здесь 3 августа 1902 года родилась девочка Регина, которой суждено было пройти непростой и необычный путь борьбы за свое место под берлинским солнцем.
Семья была глубоко верующая, поэтому ничего странного, что в условиях бедности именно отец Регины, Вольф Йонас, занимался ее религиозным воспитанием. К несчастью, когда девочке исполнилось 13 лет, отец умер от туберкулеза, так что она осталась одна с матерью. Какой путь мог ожидать ее, без денег и помощи? Нужно было получать профессию, которая могла бы прокормить. Сначала Регина увлеклась идеей стать учительницей. Это была довольно модная специальность, а для образованной, но крайне бедной еврейской девушки это вообще был фактически единственный шанс хоть как-то выбиться в люди.
Претендовать на подобную высоту женщине?! Слишком смело, не положено!
В то время в немецкоязычных странах существовали "Высшие школы для девочек" (Höhere Mädchenschule), где они могли учиться после получения начального образования. Такие школы обычно готовили девочек к их традиционной роли жены и матери. Более богатые родители отправляли затем дочерей в пансионаты и гимназии, однако девочки из бедных семей чаще всего либо бросали обучение сразу после получения обязательного образования, либо могли получить в семинарии профессию учителя. И это была совсем не плохая судьба. Но Регина Йонас, окончив "Высшую школу для девочек", совершенно разочаровалась в идее стать учителем. Скорее всего, ее интерес к иудаизму не находил ничего общего с тем светским просвещением, которое предлагали нерелигиозные школы. Вместо этого Регина пошла иным, причем очень неожиданным путем: она поступила в Высший институт еврейских исследований (Hochschule für die Wissenschaft des Judentums), где 12 семестров посещала курсы семинарии для либеральных раввинов и педагогов. Регина оказалась не единственной женщиной, учившейся в университете, но она вызвала определенное волнение в учебном заведении, ибо хотела не просто познавать. Ее цель была слишком нестандартной для того времени: она заявила, что хочет стать раввином! Претендовать на подобную высоту женщине?! Слишком смело, не положено!
Только вот, крича про неприличие, неположенность и запретность женского раввинства, все забыли про традиционное и вошедшее в историю еврейское упрямство. Ничуть не смущаясь и не колеблясь, Регина написала диссертацию, которая была условием для рукоположения. Тема диссертации оказалась, что называется, на злобу дня: "Может ли женщина быть раввином согласно галахическим источникам?" И надо сказать, что для большинства религиозных авторитетов того времени (даже тех, кто исповедовал либеральный иудаизм) ответ совершенно не был очевидным. Поэтому Регина готовилась к битве за сан.
В своей работе она старалась соблюсти баланс скромности, присущей иудейке, и требований нового времени, в котором женщина, даже религиозная, переставала быть пассивным участником жизни, а становилась ее активным деятелем. Она рассматривала все обязанности, которые входили обычно в круг деятельности раввина, и примеряла эти задачи одну за другой на себя. Задач было действительно немало, но оказывалось, что в каждой из них нет ничего, с чем не справилась бы образованная женщина. Она назвала девять пунктов, которые являлись не просто перечислением задач раввина, а становились той жизненной программой, которую поставила перед собой сама Регина Йонас. Это был настоящий гуманистический коктейль: врач, ученый, учитель и священнослужитель – сложнейшие ипостаси, которые была готова взять на себя в общем-то еще совсем молодая женщина. В то время Регине было всего около двадцати пяти лет.
Рукоположение женщины-раввина вызвало бы огромные проблемы внутри еврейской общины Германии
К какому выводу пришла Йонас после всех научно-религиозных поисков? К тому, что она должна быть рукоположена! Теперь оставалось самая "малость" – убедить всех остальных в своей правоте. Она обратилась к профессору и раввину Эдуарду Банету, который преподавал у нее в Академии иудаизма. Банет принял диссертацию Йонас. Регина замерла в ожидании признания, противники же женского присутствия в раввинате приготовились к долгим и громким спорам. Но ничего этого не случилось, ибо в 1930 году профессор Банет скоропостижно скончался. Его внезапная смерть разрушила все надежды Регины на получение официального рукоположения. В том же году она окончила Институт еврейских исследований, но в ее дипломе было записано совсем не то, о чем девушка мечтала, – "Академический преподаватель религии". Она могла проповедовать и преподавать традиции иудаизма, но не быть раввином.
Впрочем, опускать руки Регина тоже не собиралась. Она обратилась к знаменитому Лео Беку – лидеру немецкого еврейства, который обучал ее в семинарии. Бек с симпатией относился к упорству и настойчивости Регины, был прекрасного мнения о ее познаниях, но… отказал ей в раввинском титуле по вполне понятным причинам: рукоположение женщины-раввина вызвало бы огромные проблемы внутри еврейской общины Германии. Лео Бек решил перестраховаться, не вызывать огонь на себя и не способствовать перебранке внутри ортодоксального раввината Германии. Но все эти религиозные функционеры не учли упорства и упрямства, таящегося в скромной еврейской женщине по имени Регина Йонас. В следующие пять лет она развила такую кипучую деятельность, которую в Берлине никак не могли ожидать.
Три тысячи лет ортодоксального иудаизма плохо поддавались новым веяниям
Она преподавала религиоведение, причем не только в еврейских, но и в государственных школах, а также проповедовала. Проповеди, разумеется, были неофициальные, поскольку сана по-прежнему не было. В ее лекциях, которые обычно имели огромный успех среди слушателей, уделялось время и вопросам роли женщин в иудаизме. Кроме того, она инициировала религиозные дебаты, работала во всевозможных сионистских организациях, кружках, школах. Активность Регины была столь широкой и громкой, что привлекла внимание либерального раввина Макса Диенеманна, который являлся главой Ассоциации либеральных раввинов в Оффенбахе-на-Майне. Он проэкзаменовал Йонас, и, несмотря на самые энергичные протесты и внутри Ассоциации либеральных раввинов, и за ее пределами, Регина Йонас была рукоположена!
27 декабря 1935 года она получила семиху, то есть стала наконец раввином. Сбылась ее многолетняя мечта. Благодаря своему упорству, настойчивости и несгибаемой воле женщина впервые в истории европейского иудаизма стала раввином. Отныне появился прецедент, который открывал для религиозных женщин, пусть пока отдаленные, но совершенно новые возможности. И хотя некоторые ортодоксы продолжали оспаривать ее раввинскую лицензию, многие известные раввины (в том числе и учитель Регины Лео Бек) прислали ей поздравления.
Однако праздновать особо не пришлось. Еврейская община Берлина совсем не обрадовалась появлению в их стройных мужских рядах персоны женского пола. Регина подала заявление о приеме на работу в Новую синагогу Берлина, открытую в 1866 году (в личном присутствии Отто фон Бисмарка), но ей категорически отказали, намекнув, что все кафедры Берлина для нее закрыты. Тогда Регина пошла другим путем и нашла поддержку в Международной женской сионистской организации. WIZO – так назывался этот волонтерский союз, занимавшийся социальным обеспечением в разных секторах еврейского общества и наблюдавший за улучшением статуса женщин, а также за еврейским образованием.
WIZO был основан в Англии в 1920 году несколькими еврейскими женщинами, среди которых важную роль играла и жена будущего первого президента Израиля Хаима Вейцмана, доктор Вера Вейцман. Изначально организация должна была помогать жителям подмандатной Палестины. Филиалы WIZO открывались по всей Европе, но после нацистской оккупации моментально исчезли. Однако тогда, в 1935 году, благодаря WIZO Регина смогла работать в многочисленных еврейских социальных учреждениях.
К сожалению, все ее лицензии и даже раввинское удостоверение не спасали от многовековых предрассудков. Три тысячи лет ортодоксального иудаизма плохо поддавались новым веяниям. Для абсолютного большинства своих соплеменников Регина Йонас оставалась всего лишь женщиной, место которой у колыбели, у плиты, но никак не в строгом мужском мире изучающих Тору. Встречаясь с людьми, она привычно объясняла, что она не жена раввина, а сама раввин. Ее великолепный проповеднический дар нередко наталкивался на категорическое непринятие ее половой принадлежности, а мужчины не стеснялись посреди ее проповеди отослать ее на женскую половину и потребовать заштопать им прохудившиеся носки. Судя по всему, она прощала их, понимая, что пройдет еще немало лет до того момента, когда женщина-раввин перестанет вызывать отрицание и нездоровый ажиотаж в еврейском обществе.
Вся эта борьба за профессиональную самореализацию существенно отвлекала от наступающих политических перемен. Скорее всего, несмотря на широкую эрудицию и глубокое образование, Регина, как и многие немецкоязычные евреи, по-прежнему верила в то, что соплеменники Бетховена и Баха не могут стать массовыми убийцами. Поэтому даже после прихода Гитлера к власти, даже после публикации Нюрнбергских законов 1935 года она не особенно интересовалась возможностями эмиграции. Лишь в 1938 году Регина написала письмо известнейшему немецкому еврейскому философу Мартину Буберу, недавно переехавшему из Германии в Иерусалим, в котором она высказала свой интерес к эмиграции в Палестину, и то – исключительно ради возможности быть там признанным раввином.
Между тем ситуация в Германии и Австрии стремительно ухудшалась. Естественно, что в любом случае первыми под удар попадали раввины, являясь лицом иудаизма. Многие из них эмигрировали, поэтому большое количество общин, особенно небольших, остались без привычной религиозной поддержки. Тем не менее, размышления Регины о переезде в Палестину наверняка останавливало не только это, но и мысль о том, что тогда придется бросить в Германии свою пожилую и практически беспомощную мать. На это она пойти не могла и приняла решение остаться.
Норден писал Регине страстные письма, жалея лишь об их большой, почти в 30 лет, разнице в возрасте
Как раз в феврале 1939 года была создана Имперская ассоциация евреев Германии. Шестью годами раньше, 17 сентября 1933-го было рождено другое сообщество – Рейхспредставительство немецких евреев, возглавляемое учителем Регины раввином Лео Беком. Эта, тоже марионеточная, организация создавалась для представления деятельности еврейских политических и религиозных групп, а также должна была обеспечивать юридическую защиту от возрастающей дискриминации. Пришедшая ей на смену Имперская ассоциация евреев Германии занималась уже исключительно вопросами насильственной депортации еврейского населения. Оставлять это население без организационного внимания было неверно, что нацисты прекрасно понимали. Поэтому вновь учрежденная Имперская ассоциация евреев Германии разрешила Регине Йонас поехать в Пруссию и продолжить свои проповеди и лекции. Там у нее не оказалось даже места, где можно было бы проводить службы. Тем не менее раввинка старалась сделать хоть что-то: посещала больных, помогала тем, кто сомневался в себе или в защите Всевышнего, лечила, учила, часто даже несмотря на их привычное сопротивление…
Июль 1939 года неожиданно перевернул жизнь Регины Йонас. Ей исполнилось 37 лет, и она, возможно, впервые в жизни влюбилась. Ее возлюбленный Йозеф Норден был гамбургским раввином. К моменту их знакомства ему исполнилось 69 лет, он был вдовцом, чья жена скончалась за 9 лет до знакомства Нордена с Региной. Йозеф исследовал и переводил религиозные тексты, но был также известен своими либеральными взглядами. Неудивительно, что между ними вспыхнула любовь. Они были, что называется, на одной волне. Норден писал Регине страстные письма, жалея лишь об их большой, почти в 30 лет, разнице в возрасте. Они обручились, и, несмотря на то что вокруг была постоянная опасность, неравенство, всевозможные ограничения, они, кажется, были очень счастливы.
Регина ждала решительных шагов от любимого, сама же отдавала все время работе в больницах и проповедничеству вплоть до 1942 года, когда закрылись синагоги. А вот на личном фронте все оставалось без перемен: прошло два года после их встречи с Йозефом, а свадьбы так и не было. Йозеф вдруг начал сердиться на Регину, обвиняя ее в том, что она пытается женить его на себе. Трудно сказать, что пугало его больше: страх общественного порицания за совсем необычную связь с женщиной-раввином или понимание того, насколько более сильная, чем он сам, личность встретилась на его пути. Казалось бы, чего бояться человеку, перешагнувшему 70-летний рубеж и осознающему, что жизнь подарила ему прекрасное чувство и прекрасную женщину? Но вечный мужской страх оказаться более слабым или смешным подтачивал эти отношения, а Регина слишком уважала себя, чтобы навязываться. Она отпустила струсившего возлюбленного. Они продолжали встречаться, но скорее по привычке и ради хотя бы какого-то интеллектуального общения в набирающем обороты аду Холокоста. 15 июля 1942 года Йозеф Норден был депортирован в Терезин. Недоедание и тяжелые физические нагрузки оказались непосильными для пожилого Йозефа, умершего вскоре в Терезине.
Даже охранники-эсэсовцы уважали эту смелую и мудрую женщину
За три месяца до его депортации и смерти Регина, вместе с еще оставшимися берлинскими евреями старше 14 лет была направлена "на производство для нужд Рейха". Ее определили работать на упаковке товаров, но обнаружилась ее полная техническая беспомощность. В связи с этим к станкам ее так и не допустили, но там, среди работающих доходяг, она помогала – словом и надеждой. Она продолжала делать то, что умела прекрасно, что всегда считала своим главным жизненным призванием, – проповедовала. Ее слово было столь сильно, так западало в душу, что даже охранники-эсэсовцы уважали эту смелую и мудрую женщину. Регина Йонас умела убеждать и делала это со всей силой своего таланта!
В октябре 1942 года брат Регины Авраам оказался депортирован в гетто города Лодзь, где и погиб. 3 ноября того же года Регина и ее мать Сара получили бланк "декларации о собственности". Это означало, что на следующий день предстояла депортация. В декларации Регина указала свое имущество – мебель, граммофон и книги. Спустя всего два дня вся мебель и граммофон были проданы с аукциона за 142 рейхсмарки, которые, разумеется, конфисковали "в пользу Германского рейха". Регине предстояло решить, что делать со своим самым ценным документом – единственным в мире удостоверением женщины-раввина. Она обратилась за советом к Лео Беку. Тот, лучше, чем кто-либо другой, представлявший, что происходит с евреями после депортации на восток, посоветовал ей оставить самые важные документы в берлинской общине. Только благодаря этой предусмотрительности документ первой в мире раввинки сохранился. Через два дня Регина была арестована гестапо и вывезена в Терезиенштадт. Возлюбленный раввинки Йозеф Норден к тому моменту был уже мертв.
Следующие два года Регина провела в Терезине. Она не покладая рук помогала всем нуждающимся – детям, больным, старикам. Именно в эти два года произошла очень важная для нее встреча с самым упертым из терезинских заключенных, с тем, кто среди ужаса еженедельных транспортов, сотен смертей каждый день и нехватки лекарств, питания да и просто душевных сил твердо говорил жизни "Да!", – с психологом Виктором Франклом, ставшим впоследствии автором знаменитой книги "Сказать жизни "Да!": психолог в концлагере". Два лагерных года Регина проработала вместе с ним в Центре психогигиены.
Как все в еврейском мире, Центр был задуман самими еврейскими медиками. Весной 1942 года появилась идея подобного учреждения, а к ноябрю он уже начал свою работу. От дома к дому, от каморки к каморке по городу ходили "душевные попечительницы". Им предстояло выявить тех, кто находится на грани психического истощения, чтобы вовремя оказать несчастному помощь. Конечно, не все попечительницы были профессиональными медиками, психиатрами или психологами, но они были грамотно подготовлены к коммуникации с людьми на грани нервного срыва. Попечительницы могли проинструктировать человека, поговорить с ним, отвлечь и увлечь терезинскими культурными мероприятиями, в которых недостатка не было никогда.
К февралю 1943 года в гетто функционировало девять психотерапевтических станций. Врачи проводили систематические обходы, давали срочные консультации, вели групповую психотерапию и оказывали первую помощь тем, кто пытался совершить суицид. Таких называли "уставшими от жизни"… За полгода было предотвращено 38 попыток самоубийства. Врачи и работники Центра устраивали беседы раввинов с родственниками умерших, поддерживали близких покойного, обеспечивали книгами "уставших от жизни" или просто больных людей, приносили с почты посылки тем, кто находился в стационаре, и проводили культурные мероприятия. Особая работа Регины заключалась в том, чтобы встречать на вокзале поезда и с помощью анкеты, разработанной Франклом, приходить на выручку к совершенно дезориентированным новичками, прибывавшим в переполненное гетто.
Она доказывала, что в иудаизме мужчина и женщина имеют одинаковую ценность и на равных служат Господу
Возможно, эти два года стали апофеозом ее душевной, профессиональной и религиозной самореализации. Она постоянно чувствовала себя нужной и делала именно то, к чему всегда стремилась, – помогала не только делом, но и словом, причем словом, одобренным Всевышним. Сохранились записи 23 проповедей Регины Йонас. Выступая перед коллегами, она доказывала, что с точки зрения иудаизма психически больные и умственно отсталые люди имеют столь же неприкосновенную личность, как и здоровые. Она читала не только профессиональные, но и общедоступные лекции по самым разным темам: Писание, традиции, иудаизм, права и обязанности еврейской женщины согласно Галахе, еврейская женщина в истории, еврейка в Библии и Талмуде, женщина в еврейской культуре и просвещении и многие другие. Конечно, невозможно было не увидеть в ее речах и мыслях феминизма, ибо слишком много внимания она уделяла женщинам, но ведь она была первой, кто с таким жаром и убежденностью доказывал, что даже в иудаизме мужчина и женщина имеют одинаковую ценность и на равных служат Господу. В одной из своих сохранившихся речей она говорила:
"Выпрямить и укрепить основы существования мира – вот в чем была и есть задача Израиля. Мужчина и женщина, женщина и мужчина – с одинаковой еврейской преданностью принимают эту задачу… "Достойные еврейские мужи" и "неустрашимые еврейские жены" всегда были хранителями нашего народа. Да будем мы отмечены Богом, чтобы удостоиться чести войти в их круг…"
23 июня 1944 года в Терезин прибыла комиссия Красного Креста. Осмотрев вычищенные при помощи транспортов смерти казармы и выстроенные бутафорские декорации, демонстрирующие "счастливую" жизнь в гетто, комиссия уехала в прекрасном настроении. Летние месяцы прошли спокойно. Но это было лишь затишье перед бурей. В середине октября 1944 года весь Еврейский совет вместе с входящей в него Региной Йонас был депортирован в Аушвиц и погиб в газовых камерах в течение нескольких ближайших дней. Регине Йонас было 42 года.
Вокруг нее образовалась стена молчания
Прошло 28 лет. Никто из знавших Регину по Терезину, включая выживших в Шоа Лео Бека и Виктора Франкла, никогда не вспоминали имя раввинки Регины Йонас. Вокруг нее образовалась стена молчания. Она оказалась слишком несоответствующей традиции, чересчур необычной для ортодоксального иудейского мира, и ее достижения повторно испепелили в освенцимских печах, словно и не было никогда. Лишь в 1972 году, наверняка к недовольству ортодоксального иудаизма, была рукоположена первая женщина-раввин в Америке Салли Присанд. Только тогда газета The American Israelite вспомнила на своих страницах о Регине. Оказалось, что даже послевоенный мир по-прежнему не готов к проявлению женской эмансипации, особенно в таких тонких сферах, как религия.
Имя Регины Йонас извлекли из небытия и забвения практически случайно. В 1991 году доктор наук, преподаватель кафедры философии и теологии колледжа Святой Марии в Мэриленде и автор книги "Антииудаизм в феминистских религиозных сочинениях" Катарина Келленбах, занимаясь исследованиями, обнаружила в архивах Восточного Берлина конверт, содержащий две единственные фотографии Регины Йонас, свидетельство о преподавании, семинарскую диссертацию, личные документы и, главное, ее раввинский диплом. В 1999 году первая женщина-раввин, служившая в Нидерландах, немка Элиза Клафек опубликовала биографию Регины Йонас и ее диссертацию "Могут ли женщины служить раввинами?". В 2004 году книга была переведена на английский язык. Нельзя не отметить своеобразную эстафету судеб, ибо журналистка Элиза Клафек, увлеченно и талантливо писавшая биографию Регины, в процессе работы над своей книгой приняла иудаизм и стала реформистской раввинкой…
Сегодня существованию женщин-раввинов уже не слишком удивляются. Хотя проблема, особенно в среде ортодоксов, по-прежнему остается остро дискуссионной. И по сей день тот вопрос, который задавала себе и окружающим Регина Йонас, – «Может ли женщина занимать должность раввина?» – не решен окончательно. Несмотря на прошедшие 90 лет, смерть 6 миллионов евреев и декларируемое гендерное равноправие.
