Много мнений высказано в последние дни по поводу плана Китая по прекращению войны в Украине, неожиданно предложенного пекинскими властями на прошлой неделе. План выработан очень по-китайски: первый его пункт, требующий уважения суверенитета и территориальной целостности сторон конфликта, полностью опровергает остальные 11 и подвергает сомнению предположения о том, что Пекин склонен полностью поддерживать российские власти в вопросе агрессии против Украины, хотя тезисы о недопустимости односторонних санкций и расширения военных блоков звучат в унисон с путинской риторикой. Противоречия в тексте, обтекаемые фразы, нечеткость определeний вызвали соответствующую реакцию как в Украине и на Западе, так и в России: каждый увидел в тексте что-то из того, что хотел увидеть. Этого, скорее всего, и добивался Пекин.
Предложенный Пекином документ – не столько план, сколько заявка на то, что Китай, как одна из ведущих мировых держав, а самое главное, как страна, граничащая с Россией, наряду с остальными желает быть вовлечена в миротворческий процесс. Постулат о том, как не повезло странам Восточной и Центральной Европы с беспокойным и непредсказуемым соседом – Россией, почему-то совершенно не принят во внимание, когда речь идет о Китае и его отношениях с Москвой. Следует обратить внимание на то, что Пекин выдвинул свою "заявку" через три дня после обращения Владимира Путина к Федеральному собранию, и послание это дало понять: президенту России нечего ни сказать, ни предложить парламенту и народу по поводу начатой им войны.
Другими словами, Пекин увидел: вырисовывается возможный военный проигрыш России. Широко известно мнение о том, что Китай всегда смотрит на десятилетия вперёд при принятии стратегических решений. Хочу напомнить: китайцы при этом смотрят и на столетия назад. В Пекине прекрасно понимают, что проигрыш России в её авантюре с Украиной совершенно точно повлечет за собой мощнейшие изменения не только в России, нo и на всем постсоветском пространстве, где у Китая очевидные интересы. При этом руководство Китая принимает во внимание и тот факт, что тектонические изменения в Российской империи, а после в СССР – революции, гражданская война, смены режимов, перестройка и события, последовавшие после неё, – напрямую влияли на развитие событий в Китае и, как правило, приносили головную боль.
Китай заботит не вопрос о том, как "поглотить" Россию, а то, с какими переменами придется столкнуться самому Пекину в результате дестабилизации ситуации в сoсeдней стране
В 1916 году ещё не очухавшийся от Синьхайской революции 1911 года, последствием которой стало падение Циньской империи и потеря Китаем почти на 40 лет Тибета и навсегда Внешней Монголии, губернатор Синьцзяня Ян Цзэнсинь телеграфировал в тогдашнюю столицу республиканского Китая, Нанкин. Губернатор требовал помощи в остановке потока сотен тысяч казахов и кыргызов, бежавших сначала от мобилизации, а позже от карательных отрядов, преследовавших участников восстания в тогдашнем Туркестане. Эфемерность тогдашних границ и практически беспрепятственное передвижение через границы не только кочевых казахов и кыргызов, но и татарских и русских купцов, контрабандистов и авантюристов вызывали серьезные опасения у китайского руководства Синьцзяна. Подавляющее большинство населения области тогда составляли уйгуры и родственные им казахи. Предположения о том, что у неокрепшего ещё руководства республиканского Китая не хватит сил удержать в составе страны Синьцзян, часто звучали как в столице области Урумчи, так и в Нанкине.
Гражданская война в России ещё сильнее усилила эти опасения. В 1921 году советские чекисты, чувствуя себя в Синьцзяне вольготно, организовали убийство одного из ведущих руководителей Белого движения, атамана Александра Дутова. К концу Гражданской войны многочисленные казачьи войска и иные представители Белого движения России заполонили посёлки и малые города Синьцзяна, что ещё больше обеспокоило китайское руководство региона. Возрастало и влияние Советской России на местное население, которое культурно, лингвистически, исторически и религиозно больше тяготело к народам Центральной Азии. Не зная точно, как поступать в хаотичной ситуации, руководители Синьцзяна были вынуждены балансировать между советскими эмиссарами и руководителями Белого движения, иногда давая приют белогвардейцам, но вместе с тем выдав советской стороне на расправу генералa Николая Денисовa и атаманa Борисa Анненковa. Их расстреляли в Семипалатинске в 1927 году.
Смута в соседнем государстве до такой степени напрягaлa руководство Синьцзяна, что для упорядочения пограничного режима китайская сторона добилась открытия своих консульств в пяти городах Советского Союза в обмен на открытие пяти советских консульств в Синьцзяне. Но консульская работа не смогла остановить нового массового исхода казахского и кыргызского населения из СССР в 30-е годы – годы Голодомора, вызванного сталинской программой коллективизации. До сих пор точно не установлено количество тех, кому удалось уйти в Синьцзян, но, по некоторым оценкам, казахское население Казахстана сократилось почти на треть.
В 1944 году, уже уверенный в победе над гитлеровской Германией, Советский Союз окончательно инкорпорировал в свой состав бывшую китайскую территорию, Тыву, которая, отделившись в составе Монголии от Китая в 1911-м, позднее смогла оформить свою независимость. В том же 1944 году на карте мира появляется, не без участия Советского Союза, Восточно-Туркестанская Революционная Республика, страна уйгуров и казахов в северо-западной части Синьцзяна. Сталин закрыл этот проект через четыре года, убедившись, что многие полевые командиры, выходцы из коренных народов края, мечтали не столько о социалистическом будущем, сколько о связях с мусульманским и остальным миром. Окончательно вопрос об инкорпорации всех районов Синьцзяна в состав коммунистического Китая решился в 1949 году, после прихода к власти коммунистов во главе с Мао Цзедуном.
Более чем тридцать лет холода в советско-китайских отношениях, последовавших после смерти Сталина и хрущевской оттепели, закончились на волне горбачевской перестройки в конце 1980-х годов. Два великих соседа вновь открыли другу другу двери, но снова, как и прежде, глубинные изменения в жизни соседей озаботили Пекин. Нет никаких сомнений в том, что именно реформы Михаила Горбачева стали предтечей студенческих протестов на площади Тяньаньмэнь в 1989 году. А случившийся через два года распад СССР не только повлиял на события в Европе, но и активизировал деятельность и уйгурских национальных движений в Синьцзяне, и уйгурских организаций за рубежом, основной целью которых стало обретение уйгурами самостоятельного государства.
Так что у Китая достаточно опыта в отношениях с Россией, чтобы оценить, перед какого уровня последствиями Пекин может оказаться, случись в России новое безвременье. Многие наблюдатели в последнее время говорят, что для Китая оба варианта одинаково выгодны. Если в войне победит Украина, то Китай, не исключено, получит в качестве бонуса Сибирь и Дальний Восток. Если выиграет Россия, то, возможно, Тайвань войдет в состав Китая. Однако после оглашения Пекином его "мирного плана" предположу: Китай заботит совсем не вопрос о том, как "поглотить" Россию, а то, с какими переменами придется столкнуться самому Пекину в результате дестабилизации ситуации в сoсeдней стране, напичканной ядерным оружием, с частными армиями, с населением, которому нечего терять. Не зря одним из самых известных проклятий у китайцев является пожелание недругу жить в эпоху перемен.
Мерхат Шарипжанов – обозреватель медиакорпорации Радио Свободная Европа/Радио Свобода
Высказанные в рубрике "Блоги" мнения могут не отражать точку зрения редакции
