Александр Генис: Как на всяком перекрестке истории, финансовый кризис ставит перед обществом два кардинальных вопроса: что делать и кто виноват? Поскольку на первый вопрос ответить труднее, чем на второй, мы все горазды искать виноватых. Особенно – среди экономистов, которые, как выяснилось, получают больше, а знают меньше нас.
У микрофона – вашингтонский корреспондент “Американского часа” Владимир Абаринов.
Владимир Абаринов: В былые времена летописец начинал повествование о бедствиях, постигших царство, роковым знаком: затмение, комета, загадочный сон правителя. Предсказатели и астрологи занимали видное место при дворе. В наши дни пресс-секретари сны президентов на брифингах не рассказывают, спешных заседаний кабинета в связи с дурными предзнаменованиями никто, насколько известно, не созывает. Но потребность в предсказаниях осталась. Она особенно обостряется в трудные времена – такие, как сейчас.
Роль современных пророков исполняют эксперты-экономисты. Не так давно министр финансов России Алексей Кудрин вспоминал в связи с кризисом библейский сюжет об Иосифе Прекрасном, тем самым намекая на собственную замысловатую должность.
Алексей Кудрин: В Библии есть такая притча об Иосифе – по сути, это притча о стабилизационном фонде. Иосиф попал к правителю Египта, и ему потребовалось объяснить сны правителя. Это был сон о том, как на лугу пасутся семь тощих коров и семь тучных. Никто из окружения правителя не мог это объяснить. Иосиф объяснил, что Египет ждет семь урожайных лет и семь лет, когда урожая не будет. И он предложил собирать налоги и накопить фонд зерна, который поможет стране в трудные годы. Кстати, Ллойд Уэббер, известный композитор, поставил сейчас новый мюзикл по этой притче, он уже идет в Лондоне – я сходил, советую. Но это также и о циклическом развитии мировой экономики, которое имеет полное отношение к тому, что происходит сегодня.
Владимир Абаринов: Вот он, рассказ фараона – версия Тима Райса и Эндрю Ллойда Уэббера. Партию фараона поет Роберт Торти.
“И сказал фараон Иосифу: мне снилось: вот, стою я на берегу реки; и вот, вышли из реки семь коров тучных плотью и хороших видом и паслись в тростнике; но вот, после них вышли семь коров других, худых, очень дурных видом и тощих плотью: я не видывал во всей земле Египетской таких худых, как они; и съели тощие и худые коровы прежних семь коров тучных; и вошли тучные в утробу их, но не приметно было, что они вошли в утробу их: они были так же худы видом, как и сначала. И я проснулся”. Книга Бытия, глава 41.
А это – ответ Иосифа. Поет Донни Осмонд.
“Вот, наступает семь лет великого изобилия во всей земле Египетской; после них настанут семь лет голода, и забудется все то изобилие в земле Египетской, и истощит голод землю, и неприметно будет прежнее изобилие на земле, по причине голода, который последует, ибо он будет очень тяжел”. Бытие, глава 41.
Но почему одним пророкам верят, а другим нет? Откуда публика или президент знают, чьи прогнозы надежнее?
Оттуда же, откуда знали и в прежние времена. Великому астроному Иоганну Кеплеру власти города Граца, где он преподавал математику в школе, вменили в обязанность составление гороскопов. Особенно удавались ему предсказания различных напастей - небывалых морозов, крестьянских волнений и нашествия турок; этими прогнозами Кеплер утвердил за собой дурную славу, как будто он не предрекал, а накликáл несчастья.
Вот так же и сегодня: люди куда охотнее верят оптимистическим прогнозам. Еще недавно председателю Федеральной резервной системы Алану Грипспэну вся страна внимала, как дельфийскому оракулу, когда он появлялся в Конгрессе. Его считали непогрешимым потому, что экономика находилась в прекрасном состоянии. При этом Гринспэн неукоснительно придерживался правила пифии дельфийского оракула, которая выражалась иносказательно и туманно. В его прогнозах всегда была и хорошая, и дурная сторона, но дурную публика пропускала мимо ушей.
Ну а сегодня его винят во всех бедах и рассказывают про него анекдоты: будто Гринспэн просится на прежнее место работы, в Федеральный резерв, а на вопросы, зачем ему это нужно, отвечает: “Где ж я еще найду работу при такой экономике?”
Сегодня Алан Гринспэн уже не работает пифией.
Алан Гринспэн: Кризис нельзя предсказать. Вы можете заметить, что вся система вдруг перешагнула порог риска. Для этого нужно просто каждое утро смотреть биржевые индексы. Чего вы не в состоянии предсказать, это в какой момент рынок взорвется. Это означает, что кризис непредсказуем.
Владимир Абаринов: Звезда Гринспэна закатилась, зато взошла звезда пророка в чужом отечестве Нуриэля Рубини – уроженца Турции, профессора экономики Нью-Йоркского университета, президента собственной консалтинговой фирмы “Roubini Global Economics”, человека, чьи прогнозы сегодня нарасхват. Причина в том, что два года назад он предсказал нынешний кризис, но его тогда, как Кассандру, никто не слушал.
Вопрос: Два года назад на большой международной финансовой конференции вы встали и сказали, что поезд валится под откос. Вы попали в самую точку, как оказалось впоследствии. Но тогда все про вас говорили: он допустил ошибку в расчетах, он сам не знает, о чем говорит. Теперь вы реабилитированы, но какие чувства вы испытываете по этому поводу?
Нуриэль Рубини: Я не испытываю радости, поскольку сегодня мы пребываем в состоянии тяжелого экономического спада, у нас финансовый кризис, у нас банковский кризис. К сожалению, я оказался прав в своей оценке. Тогда царил чрезмерный оптимизм. Никто не желал видеть пузырь, раздувшийся на рынке жилья и на кредитном рынке, и это было частью проблемы.
Владимир Абаринов: Наконец, третий сорт экономического пророка – удачливый инвестор. Раз человек добился успеха сам, то почему бы ему не поделиться секретом с другими? А самый успешный инвестор в Америке – Уоррен Баффетт. Фрагмент интервью Баффета ведущему ток-шоу Чарли Роузу.
Чарли Роуз: Есть время копить и время тратить.
Уоррен Баффетт: Совершенно верно. Ты будишь в себе жадность, когда все вокруг боятся. Ты заставляешь себя бояться, когда всех обуревает жадность. Вот так всё просто.
Чарли Роуз: Что делают сейчас эти все?
Уоррен Баффетт: Сейчас все боятся.
Владимир Абаринов: С бесплатными советами Уоррена Баффетта только одна проблема: он вряд ли хочет, чтобы его чутьем и опытом воспользовались его конкуренты. В том-то и штука, чтобы поступать не так, как все. Может быть, его советы надо понимать наоборот? А вдруг он именно и ждет от нас, чтобы мы поняли его наоборот и нарочно говорит чистую правду? У инвесторов, как у шпионов: кто кого перерефлексирует и у кого крепче нервы.
В конечном счете, как утверждает еще один экономический гуру, профессор Йейлского университета Роберт Шиллер, игра на бирже – это игра на нервах. Вместе с Нобелевским лауреатом Джорджем Акерлофом он только что выпустил в свет книгу под названием “Animal Spirits”. В английском языке это выражение означает жизнерадостность, бодрое настроение, подчас необъяснимое никакими внешними причинами. В экономическую теорию этот термин ввел выдающийся английский экономист Джон Мэйнард Кейнс. Он обозначил им непредсказуемые психологические механизмы, управляющие фондовым рынком.
Роберт Шиллер: Самое важное – это восстановить уверенность. И проблема в том, что финансовые стимулы вовсе не обязательно приведут к такому результату. Не думаю, что мы знаем точный путь к успеху. Мы можем стимулировать экономику некоторое время, а затем уберем стимулы, и все покатится назад. Существует тенденция видеть в финансовой политике чисто механический аспект, тогда как на самом деле ее надо рассматривать в психологическом аспекте.
Владимир Абаринов: Недавно во время одной дискуссии в Вашинтоне руководителю группы экономических советников при президенте Обаме Кристине Ромер задали из зала наивный вопрос.
Вопрос: То, что произошло – это результат действий человека или это стихийное бедствие, вызванное сбоем основ экономической системы?
Кристина Ромер: О Господи, человек или стихия... Я чувствую себя между яйцом и курицей. Я думаю, что, конечно, это правда – мы многое видели. Происходили технологические перемены, менялось законодательство, взвинчивались цены на жилье, и это, несомненно, выглядело как финансовый пузырь. Можно назвать это результатом деятельности человека, вы правы, многое мы сделали сами; но, с другой стороны, экономика порой ведет себя как тот же пузырь, а отличительная особенность пузыря как раз в том и состоит, что его возникновение нельзя предвидеть, и почему он возник – тоже непонятно.
Владимир Абаринов: Библейскому Иосифу повезло – у него было время накопить запасы зерна. Но что бы он стал делать, если бы голодные годы предшествовали тучным?