Александр Генис: В очередной раз Владимир Морозов представляет нашим слушателям одного из своих "необыкновенных американцев". На этот раз это - Эрни Уэстер, инвалид из деревни с живописным названием Коринф.
Владимир Морозов: С Эрни Уэстером у меня было шапочное знакомство. Когда встречались - обменивались парой слов. Как-то он сказал, что любит говорящие книги. Я зашел к нему домой, и он включил аудиокнигу на своем компьютере. Звук шел вдвое быстрее, и я не понял ни слова. “Почти никто не понимает”, - улыбаясь сказал Эрни. “Но тебе-то зачем такая скорость?”, - спросил я. “Это экономит время, - объяснил он и добавил - я поздновато начал учиться, у меня церебральный паралич”. “Что-что?!”, - изумился я.
Эрни Уэстер: Да, я родился с церебральным параличом. У меня повреждена часть мозга размером с грецкий орех, вот тут, за ухом. Мне повезло, я знаю людей с таким же дефектом, они полные инвалиды. А у меня мелочи - заикаюсь, иногда хочу взять ложку со стола, а рука ее не находит.
Владимир Морозов: Погоди, так ведь я как-то встречал тебя с ружьем в лесу, километра за два от дома. Как же ты ходишь на охоту?
Эрни Уэстер: Ну, это привычка. Я попал в лес, когда еще и ходить не умел. Отец сажал меня себе на спину и нес в лес. Мы ловили рыбу, жарили ее на костре. Я смотрел, как он это делает, потом попробовал сам. Говорить я научился поздно. Сижу у костра и молчу, а отец разговаривает со мной, будто я его взрослый напарник. Так я и научился и говорить, и рыбачить, и охотиться.
Владимир Морозов: Но, Эрни, ты же сказал, что иногда не можешь поднять ложку со стола, рука промахивается. Как же ты стреляешь?
Эрни Уэстер: Первое духовое ружье мне купили, когда мне было три года. Я его еще и поднять не мог. Но отец держал ружье в руках, а я целился и нажимал на курок. Ты видишь, у нас за домом лес, там мы и стреляли.
Владимир Морозов: Эрни, знаешь, однажды в Гарлеме среди бела дня какие-то пацаны обстреляли мою машину из пневматических пистолетов. Я удивляюсь, как твой отец мог дать винтовку ребенку.
Эрни Уэстер: Ну, я не имел права брать ее без отца. Его охотничьи ружья и мое пневматическое стояли в шкафу со стеклянной дверцей, всё на виду. В шкафу и замка-то не было, но я был приучен, если отец сказал нельзя, значит, нельзя. Когда приходили ребята из моего класса, я не разрешал им и дотронуться до оружия.
Владимир Морозов: Ты ходил в спецшколу для детей с церебральным параличом?
Эрни Уэстер: Нет, в самую обычную.Сначала в школе было очень трудно. Я был упрямым пацаном. Прогуливал, не слушал учителей. Два года просидел в пятом классе, два года в шестом. На мое счастье, в школу пришла новая учительница - миссис Смит. Она занималась с отстающими, много времени проводила со мной. С ней я научился как следует читать, успешно закончил год и перешел в седьмой класс.
Владимир Морозов: И письму научился?
Эрни Уэстер: Пишу я до сих пор, как курица лапой. И в школе, и в колледже мне разрешали диктовать письменные работы кому-нибудь из других ребят. А теперь у меня в компьютере программа, она пишет под диктовку.
Владимир Морозов: Эрни Уэстер под два метра ростом. Вес - чуть за сто килограммов. Ходит он медленно, иногда не совсем ловко. Эрни, а спортом ты в школе занимался?
Эрни Уэстер: Да. Но в бейсбол играть не мог, у меня плохая координация. Бегал на средние дистанции, первым не приходил, но и последним тоже. Помню, мне 14 лет исполнилось, когда меня привели к тренеру по снегоступам. Он посмеялся: “Да Эрни и без снегоступов-то едва ходит!”. Он не знал, что я всю зиму провожу в лесу на снегоступах. Разрешил мне посещать тренировки. На соревновании я побил все школьные и районные рекорды для моей возрастной группы.
Владимир Морозов: Эрни Уэстер закончил колледж по специальности охрана окружающей среды. Сменил несколько мест работы. Теперь он младший пастор в методистской церкви, где его основное дело – заниматься с детьми.
Эрни Уэстер: Пацаном я ходил в церковь с родителями. Подрос и отказался. Жил, как обормот, ходил по бабам, сильно пил. Когда стал постарше, заинтересовался разными религиями. Посещал собрания язычников. У меня был друг-еврей, с ним я ходил в синагогу. Посещал и мечеть. Как я нашел мечеть на севере штата Нью-Йорк? Со мной в колледже учился парень-мусульманин. Он ездил в мечеть в город Платтсбург.
Владимир Морозов: Чтобы стать, так сказать, полным пастором, Эрни заочно учится в семинарии. Как идет учеба?
Эрни Уэстер: К сожалению, медленно. Все время что-то случается. То я ногу сломал, то аппендикс мне вырезали. Лет семь назад у меня в плече нашли рак. Сделали три операции. Через пару лет рак вернулся, уже в груди. В этот раз мне повезло, опухоль заметили в самом начале.
Владимир Морозов: Эрни, а кто платил за лечение, за операции? Это должно быть дорого?
Эрни Уэстер: У меня есть страховка Family Health Plus. Власти штата бесплатно дают ее людям с низким доходом. Лечение и дорогое, и сложное. Когда после операции меня облучали, я должен был дважды в день ездить в онкологический центр в город Саратога-Спрингс. Шесть недель подряд.
Владимир Морозов: Как же ты ездил, ведь у тебя и машины нет, а рейсовые автобусы в деревню не заходят?
Эрни Уэстер: У нас тут живет пенсионер Эд Ван-Сегерн. Он когда-то был мэром нашей деревни Коринф. Его все знают. Эд обзвонил церкви и своих знакомых, составил список добровольцев и график, когда кто из них везет меня в больницу. Этим занимались 10 человек.
Владимир Морозов: Эрни, а как ты вдруг стал ходить в церковь после мечети и синагоги?
Эрни Уэстер: Пастором соседней с нашим домом методистской церкви был приятель моего отца. Как-то он зашел к нам и предложил мне заниматься в церкви с детьми. Потом я стал ходить на богослужение. Привык к этой церкви, понял, что это то, что мне нужно. Может, сыграла роль и болезнь. Когда врачи раз за разом вырезают у тебя раковую опухоль, тут без молитвы никак. Я решил стать пастором, а пока учусь - подрабатывать где придется.
Владимир Морозов: А чем ты занимаешься с детьми в воскресной школе? Какого они возраста?
Эрни Уэстер: Некоторые учат уроки, я им помогаю. Кто-то рисует. Читаем Библию. Мы не только по воскресеньям собираемся, но три раза в будни. Есть у нас танцевальный кружок. Нет, я танцевать не умею, я - как слон в посудной лавке. У нас пара старших ребят, которые здорово танцуют. Какого возраста дети? Есть и 7-летние. Но, в основном - от 13-ти до 19-ти.
Владимир Морозов: Ты что, так хорошо помнишь школьную программу, что можешь им всем помочь с уроками?
Эрни Уэстер: Да. Я могу помочь. Но если что мне не по силам, например, математика, то у меня есть договоренность с учителями, которые на пенсии. Например, Расс Макдугал. Всегда можно кого-то найти…