Александр Генис: Президент Буш объявил, что Америка отправит человека на Марс. Президент Обама без лишних слов отложил проект до лучших времен. И понятно – почему.
Вспомним, чем только ни был для нас космос: новым фронтом в Холодной войне, зоной подвигов, нивой рекордов, полигоном державной мощи, дорогостоящим аттракционом, рекламной кампанией, наконец - шикарным отпуском. Чего мы не нашли в космосе, так это смысла.
Говорят, Армстронг больше всего боялся забыть исторические слова, которые он произнес, впервые ступив на чужую почву. И то: оставленный им след исчезнет позже Земли и вместе с Солнцем. Этим, однако, все кончилось.
“Мы открыли Луну, - объясняют историки, - как викинги – Америку: преждевременно. Поэтому ни мы, ни они не знали, что делать со своим достижением”. Эта параллель даже точнее, чем кажется на первый взгляд. Космос, как сказал недавно Стивен Хоукинг, для пришельцев может быть тем же, чем для европейцев была Америка. И наша судьба, продолжил знаменитый физик, тогда будет не лучше, чем у индейцев.
Дело в том, что Новый Свет для нас всегда был зоной подсознания, где разыгрывался карамболь уязвленной совести и подспудных страхов. Поэтому в нашем больном воображении любые контакты с неземным разумом следовали земному сценарию: либо мы, либо они были индейцами. Но хорошо зная, чем это кончится, мы все равно хотим в космос. Зачем? Чтобы нарушить безмолвие.
Космос послужил новым импульсом теологической фантазии. Когда философия исчерпала 25-вековые попытки найти душе партнера, за дело взялись ученые. Не в силах вынести молчания неба, мы мечтали вынудить его к диалогу. Не понятно, на что мы рассчитывали, что хотели сказать и что услышать, но ясно, что мы отправились в космос, надеясь выйти из себя. Беда в том, что мы не нашли там ничего такого, ради чего бы это стоило делать. Кое-кто из астронавтов, правда, открыл Бога, но на Земле, а не в небе.
Молчание космоса обрекает нас на бесконечное одиночество. Если мы и правда – венец творения, то это значит, что нам не с кем разделить бремя ответственности за разум, что помощи ждать неоткуда, что Земля – наш Родос, и нам не остается ничего другого, как прыгать – здесь, сейчас, всегда.
Примирившись с этим, NАSА готова прекратить поиски внеземной цивилизации. Но в этот критический момент появились новые голоса, которые утверждают, что если не чужую культуру, то чужую – инопланетную жизнь, надо искать не в космосе, а на Земле. Пока речь идет не о контакте, а о доказательствах самой возможности другой жизни. Уже это перевернуло бы наши представления о своем месте в мире.
Я попросил Владимира Гандельсмана подготовить по материалам американской прессы рассказ о новой стратегии в поисках внеземной жизни.
Владимир Гандельсман: Научный проект, известный под названием “ПВЗ” – “Поиски внеземных цивилизаций” - всерьез начался лет 50 назад, когда астроном Франк Дрейк направил радиотелескоп на несколько ближайших звезд и стал их “прослушивать”. С тех пор проект повзрослел, хотя не получает государственной финансовой помощи...
Александр Генис: ...а внеземные цивилизации не проявили к нему ни малейшего интереса.
Владимир Гандельсман: К сожалению. Между тем, физик-теоретик Пол Дэвис написал новую книгу “Жуткое безмолвие: возобновление поисков”.
Александр Генис: Вот о нем-то мы расскажем поподробнее.
Владимир Гандельсман: Пол Дэвис занимается космологией и астробиологией. В настоящее время возглавляет научно-исследовательский центр “Beyond” при Университете штата Аризона, созданный для изучения “самых животрепещущих” научных вопросов. Дэвис – автор и соавтор 27 книг. В новой книге он признает, что донкихотская работа далека от каких-либо приемлемых результатов. Дэвис убежден, что поиск консервативен в своих методах, что консерватизм растет, а сам поиск идет вовсе не там, где его следует вести.
Александр Генис: Само название научного центра (”Beyond”) весьма характерно, оно значит, что надо искать как бы ЗА обозначенной границей, то есть все время раздвигать границы поиска.
Владимир Гандельсман: Да, и очень любопытны размышления о том, как земляне должны реагировать, если ОТТУДА поступят сигналы. Это - забавный момент. Дэвис говорит, что если контакт дать на откуп политикам и религиозным деятелям, то будет полный кошмар. Представьте себе, говорит он, демагога Эла Шарптона в этой роли. Но это так, в порядке шутки.
По Дэвису, проблема Поиска, как он сейчас понимается, в его антропоцентризме (в полагании себя центром вселенной). Мы, люди, не можем отделаться от мысли, что пришельцы – некие существа вроде нас. Он цитирует при этом британского биолога Холдейна, который заметил: “Вселенная не только невероятней, чем мы предполагаем, но и невероятней того, что мы можем предположить”.
Александр Генис: То есть, прежде, чем искать, мы должны выбросить весь залежавшийся багаж клише – прежде, чем возобновить поиски, мы должны избавиться от банальных представлений.
Владимир Гандельсман: Он так и говорит: забудьте о маленьких зеленых человечках, о серых карликах, о летающей посуде с иллюминаторами, о страшных ночных похищениях людей и прочей чепухе. Надо быть, мягко говоря, чокнутым, чтобы ждать радиосигналов ОТТУДА, потому что даже наши земные радиосигналы – это совершенно устаревшая технология. Кроме того, если и есть внеземные цивилизации, они удалены от нас на тысячи световых лет. Диалог просто невозможен. Если даже предположить, что кто-то там за нами подглядывает, то они знают нечто о человеческой цивилизации в 11-м веке, не позже, то есть, попросту говоря, видят не нас.
Александр Генис: Что же делать?
Владимир Гандельсман: Одна из основных мыслей Дэвиса в том, что мы должны уделять больше внимания Земле, во всяком случае, не меньше, чем космосу. Если бы, например, мы могли найти доказательства того, что жизнь начиналась на Земле с нуля - и не один раз, то это значительно увеличило бы возможность того, что жизнь как-то размножается, забрасывая, так сказать, “семена” на другие планеты. А, кроме того, вероятность того, что внеземные цивилизации высадились на Земле миллион лет назад, такая же, как если бы это произошло вчера.
Александр Генис: Другими словами, пришельцы уже здесь, но мы просто не различаем их сигналов?
Владимир Гандельсман: А почему не различаем? Тут опять же интересное соображение. Если мы подумаем о будущем нашей собственной цивилизации, то можем предположить, что внеземные цивилизации могут быть на постбиологическом уровне развития.
Александр Генис: Что это значит?
Владимир Гандельсман: Это отвлечение от нашей основной темы, но очень занимательное. Есть такой закон Мура - он утверждает, что производительность, эффективность компьютеров удваивается каждые 18 месяцев (и пока примерно так и есть). И есть такой выразительный пример, характеризующий скорость развития современных технологий: если бы “Боинг – 747” прогрессировал с такой же скоростью, с какой прогрессирует электроника, то он умещался бы сейчас в спичечном коробке и облетал бы без дозаправки земной шар 40 раз.
Александр Генис: Головокружительно, в буквальном смысле. Но что же все-таки значит “постбиологический”?
Владимир Гандельсман: Да, вернемся к закону Мура. Этот закон позволяет предположить, что через несколько десятилетий появятся роботы с разумом на уровне, скажем, собаки или кошки. Если действие закона Мура продолжится, то нас ждет этот самый постбиологический мир — такой мир, в котором род человеческий будет сметен волной культурных изменений и вытеснен его собственными искусственными потомками.
Александр Генис: Машины победят людей.
Владимир Гандельсман: Будем надеяться на лучшее, тем более, что сам Мур заявил: очевидно, закон скоро перестанет действовать из-за атомарной природы вещества и ограничения скорости света. Но кто знает, говорит Дэвис, быть может, пришельцы из другого теста, постбиологического?
Александр Генис: Никакая другая планета не похожа на Землю больше, чем сама Земля. И если однажды жизнь действительно зародилась в земных условиях, то что мешало ее появлению здесь же, на земле, множество раз?
Владимир Гандельсман: Об этом и речь. Именно эта заманчивая возможность побудила биологов к обследованию самых экзотических, с точки зрения природных условий, уголков нашей планеты: пустынь, горячих подземных источников, пещер, вулканов. Скорее всего, непривычные формы жизни — если предположить, что они действительно существуют, — имеют микроскопические размеры, но на сегодняшний день изучена лишь малая часть микрофлоры Земли. Чем более экзотические места на нашей планете станут предметом изучения, тем скорее мы обнаружим новые, неизвестные формы жизни. Если в ходе исследований будут найдены свидетельства существования биогенеза иной природы, значит, теория космической сущности жизни имеет право на существование и, следовательно, есть надежда, что мы не одни во Вселенной.