Александр Генис: Вторую часть Американского часа откроет ''Музыкальный альманах'', в котором мы с Соломоном Волковым обсуждаем музыкальные новости, какими они видятся из Нью-Йорка.
Сегодня, в День труда, которым по традиции кончается сезон отпусков, мы обсудим итоги богатого музыкальными событиями американского лета.
Соломон, Метрополитен объявила новый сезон. Как всегда, это повод для того, чтобы поговорить о новостях нашей главной оперы.
Соломон Волков: Прежде всего, нужно подвести какие-то итоги прошлогоднему сезону, и я должен сказать, что он был очень любопытным. И любопытным было то, что вершиной сезона объявили две чрезвычайно редко появляющиеся вообще в оперных театрах, и, в частности, в Метрополитен, оперы. Первая из них это ''Записки из мертвого дома'' Яначека по потрясающей книге Достоевского, которую, кстати, одинаково любили Лев Толстой и Владимир Ильич Ленин. Оба считали эту вещь Достоевского его самым сильным произведением. А другое произведение это ''Нос'' Шостаковича. Я должен сказать, в отношении этих обеих опер, я очень люблю Яначека и уж тем более Шостаковича, но если бы я был на месте Питера Гелба, руководителя Метрополитен опера, то я бы сильно призадумался, прежде чем эти две оперы вообще принимать к постановке. Он очень рисковал.
Александр Генис: Вообще все это говорит о том, что он - человек дерзкий, мужественный и готов принимать непопулярные решения.
Соломон Волков: Он - авантюрист, самый настоящий авантюрист
Александр Генис: Но в такой должности это довольно редкое качество.
Соломон Волков: Помните, как у Олейникова говорили: ''Негодяй, в смысле - гений''. Вот он авантюрист, в смысле - смелый человек.
Александр Генис: И, конечно, ''Нос'' это вещь, которая чрезвычайно сложна для восприятия, особенно, если не знаешь русского языка. Но Нью-Йорк такой город, где достаточно, во-первых, русских, во-вторых, людей, которые знают русский язык, а, в-третьих, просто профессоров, которые понимают, как это важно.
Соломон Волков: В любом случае, очевидным образом реклама была поставлена так здорово, что все билеты были раскуплены. Гелб, кстати, очень предприимчивый человек в том смысле, что он первым выдумал то, что сейчас за ним повторяют директора оперных театров во всем мире - это съемки спектаклей и показ этих фильмов в специальных кинотеатрах.
Александр Генис: Это совершенно потрясающее открытие. Рядом со мной огромный шикарный кинотеатр, и когда идет эта трансляция опер в кино, то билетов достать невозможно. Совершенно дивное зрелище, потому что новое качество изображения,, новое качество звука (в этих киноактерах изумительный звук), все это создает действительно возможность для трансляции оперы на совершенно других условиях. Это не то же самое, как по радио слушать. Я считаю, что это революционный скачок в популярности оперы.
Соломон Волков: И главное, что это работает. По всему миру сотни тысяч людей смотрят вот эти кинофильмы в операх и приобщаются к миру оперы. И неважно уже даже, пойдут ли они в самом деле в оперный театр после этого, важно, что они именно узнают эту музыку, узнают сюжет, узнают, о чем это.
Александр Генис: Всегда считалось, что есть только одна страна в мире, где опера это массовое искусство - это Италия. И вот Америка пытается сделать это массовым искусством. У меня другой вопрос, Соломон. Вот ''Нос'' достиг такого успеха и это, конечно, замечательно. Но удержится ли она в репертуаре, который всегда составляют пять-шесть знаменитых классических опер, которые все любят. ''Нос'', конечно, на любителя, это не для всех.
Соломон Волков: Вы знаете, Метрополитен это, в принципе, не то, что мы понимаем под словом ''репертуарный оперный театр''. То есть это не так, что оперу какую-то ставят и потом она идет на сцене столько, сколько она собирает публику. Нет. Оперу ставят, она идет сезон, потом по разным очень соображениям, потому что каждый спектакль в этом смысле это особая статья, что называется.... Это могут быть совместные постановки с другими театрами, это могут быть специфические проекты, обусловленные дарами каких-то спонсоров, это могут быть спектакли, рассчитанные на звезду, как, например, ''Армида'' Россини в прошедшем сезоне, которая была рассчитана исключительно на Рене Флеминг, столь нами обожаемую, в которой Флеминг получила возможность продемонстрировать, что у нее, которая не является колораторным сопрано, есть музыкальность, есть умение, есть мастерство просимулировать наличие этого колораторного сопрано таким образом, что это незаметно, и это блестящая получилась роль. Но уже в этом сезоне она, естественно, этого петь не будет, у нее другие планы, она занята в других театрах, а в этом театре, если будет петь, то что-то уже другое. Поэтому к каждого спектакля уникальная судьба и очень редко спектакль переходит из одного сезона в другой. А в случае с ''Носом'' - точно, как говорится, его ''сложили в кладовую'' и он появится, может быть, через несколько лет.
Александр Генис: Но все-таки, Соломон, были оперы, которые появлялись на один раз. Я помню, например, оперу ''Великий Гэтсби'', которой открывали сезон 2001 года. Но после 2001 года, уже 10 лет, ее никогда не восстанавливали. ''Нос'', как мне кажется, не такого калибра опера, она обязательство вернется в репертуар, не так ли?
Соломон Волков: Она, конечно, вернется, но те зрители и слушатели, которые посмотрели этот спектакль в ушедшем сезоне, конечно, его навсегда запомнят и навсегда запомнят потрясающую музыку Шостаковича, которая сейчас прозвучит под управлением Валерия Гергиева, того самого дирижера, который проводил этот спектакль и в Метрополитен опере.
Александр Генис: Соломон, закончилось, в том числе, и музыкальное лето, и это повод для того, чтобы подвести итог музыкальным фестивалям.
Соломон Волков: Один из самых интересных музыкальных фестивалей, которые ежегодно проходят в окрестностях Нью-Йорка, это Фестиваль Бард-колледжа.
Александр Генис: Надо тут добавить, что Бард-колледж знаменит еще как архитектурная жемчужина - это постройка знаменитого архитектора Гэри, это одно из самых красивых современных зданий, которые я когда-либо видел.
Соломон Волков: Кроме того, Бард-колледж знаменит своим президентом, фигурой, если можно так выразиться, из Возрождения. Это Леон Ботстайн - человек, который, видимо, может все, потому что он очень способный администратор, он человек, который занимается теоретическими вопросами коренной реформы образования в США, у него на этот счет разные революционные проекты имеются, и, кроме того, он дирижёр и музыковед-любитель, но поставивший это дело так серьезно, что он за прошедшие годы стал фигурой в нью-йоркской музыкальной жизни. Он возглавляет два оркестра. Один оркестр в Нью-Йорке, а другой оркестр в Иерусалиме. И вот он организует вот эти ежегодные летние фестивали, каждый из которых посвящен какой-то конкретной фигуре. Это может быть Аарон Коплянд, это может быть Дмитрий Шостакович, это может быть Брамс. Причем Ботстайн организует эти фестивали следующим образом. Проходят концерты, проходит серия таких мини конференций, обсуждений той музыки, которая звучит (причем каждый концерт организуется вокруг специальной темы, связанной с данным композитором), и, наконец, издается специальный сборник, который освещает вот эту избранную фигуру композиторскую с разных, всегда неожиданных, новаторских, революционных аспектов. Так вот в этом году таким героем стал Альбан Берг, одна из виднейших, центральных фигур в развитии музыки 20-го века, ученик Арнольда Шенберга и один из, так называемой, ''Святой Троицы'' Нововенской школы — Шенберг, Берг Веберн. Как известно, и Берг, и Веберн были учениками Шенберга, который является отцом 12-ти тоновой системы, авангардной системы, которая, по мнению многих, сейчас принесла столько же вреда, сколько и пользы. Но в свое время это была революция и она царила несколько десятилетий в музыкальном мире, сильно изменив русло течения современной музыки.
Александр Генис: Отпугнув многих и многих прогнав из концертных залов.
Соломон Волков: И вот с этим как раз связана была идея презентации Альбана Берга на этом фестивале. Ботстайн, выступая на открытии этого фестиваля, сказал, что ему бы хотелось развеять все оставшиеся сомнения, какие у публики есть, в отношении Берга. Сомнения следующего рода — раз он ученик Шенберга и один из авангардистов, то музыку эту слушать трудно, противно, неприятно и так далее. Вы знаете, я к модернизму отношусь сдержанно. Как профессионал, я признаю право всякого авангардного течения на существование, если это хорошо сделанная музыка, то она мне нравится, другое дело, что под знаменем я в сражение за такого рода музыку не пойду.
Александр Генис: Хотя Берг, его Скрипичный концерт, это, по-моему, замечательная музыка.
Соломон Волков: Вы знаете, не только скрипичный концерт. Берг вообще в данном случае - исключение. В Берга я влюбился, когда мне было лет 15, я играл его Скрипичный концерт даже, но все произведения Берга входят в число моей любимой музыки вообще, а не только 20-го века. Это и его знаменитая опера ''Воцек'', менее известная, но тоже потрясающая опера ''Лулу'', всякого рода симфонические опусы и вокальные. Это всегда эмоциональная музыка, она невероятно замысловатая, в ней всегда очень много какой-то технической выдумки и всяких математических чудес. Но вот в этом гений Альбана Берга, что он всегда умудряется эту музыку сделать эмоциональной и задевающей тебя. Ты погружаешься в очень специфическую атмосферу, такую оранжерейную атмосферу Вены его периода. Но эта атмосфера строгая до сих пор.
Александр Генис: Это как бы такой Музель от музыки.
Соломон Волков: И в задачу Ботстайна на данном фестивале входило создать Бергу другую родословную, связать его с совершенно другими именами, в первую очередь, с Густавом Малером и с гораздо менее известными...
Александр Генис: То есть, с поздними романтиками.
Соломон Волков: Да, да, с очень значительными фигурами поздней романтической музыки как Цимлинский, Шрекер и, особенно, Франц Шмидт. И я должен сказать, что Франц Шмидт из всей этой группы наименее известный. Он родился в 1874 году, а умер в 1939 прямо накануне всех роковых событий. И поэтому отношение к творчеству Шмидта тоже было таким сдержанным именно из-за того, что он попал между вот этим ранним модернизмом и между послевоенным авангардизмом. Но я недавно услышал впервые диск музыки Франца Шмидта, на котором Василий Синайский, российский дирижер, который руководит симфоническим оркестрам шведского города Мальма, записал с этим оркестром несколько дисков Шмидта. И на одном записана его Симфония № 2 и ''Фуга Солемнис'' - сочинение 1937 года для органа, 16-ти духовых и ударных. И вот я хотел показать фрагмент из музыки Шмидта, чтобы подчеркнуть и прочертить ту новую родословную, ради которой Леон Ботстайн и затеял свой фестиваль Альбана Берга. И, действительно, в этой музыке, очень сильной, можно найти черты, которые связывают Франца Шмидта с Альбаном Бергом.
Александр Генис: ''Шопениана''.
Соломон Волков: Я хочу представить, в качестве выдающегося исполнителя Шопена, отечественного нашего пианиста Андрея Гаврилова, которому 21 сентября исполняется 55 лет.
Александр Генис: Гаврилов - человек с легендой. Я знаю, что прежде чем играть важные для себя опусы, он подвергает себя определённым испытаниям, например, голодает. То есть, человек асекзы.
Соломон Волков: Он голодает, по-моему, таким образом, что питается в это время одним шоколадом. Но то, что это в высшей степени эксцентричный человек, этого я отрицать не буду. Но он также выдающийся индивидуальный пианист. В наше время это выделяет очень Гаврилова. Вы знаете, было принято делить исполнителей нового времени на ''классический пианизм'' и ''романтический пианизм''. Так вот, я к этим двум определениям теперь добавил третье - ''цинический пианизм''. Потому что расплодилось огромное количество отлично выученных людей, которые имитируют свою музыкальность, они имитируют взволнованность, с одной стороны, или классицизм, с другой стороны - им абсолютно все равно, это тотальные циники, которые просто перелетают из одного концертного зала в другой, не вкладывая в свое исполнение абсолютно ничего и не тратя вот этой самой знаменитой капельки свежей крови, которая, как считается, нужна для того, чтобы исполнение приболело какие-то подлинные черты. Так вот Гаврилов к этим пианистам отнюдь не относится. Каждый раз, когда ты его слышишь, ты понимаешь, что он вложил в это не просто капельку своей свежей крови, а он вложил, может быть, литр. Он отдается весь и всякое его прочтение глубоко индивидуально. И этим, конечно же, Гаврилов похож на Шопена. И этим его исполнение Шопена, а в данном случае он играет ''Балладу №3''шопеновскую, этим его исполнение и интересно и этим его исполнение и привлекает нас.