Арво Пярт – музыкант года
Александр Генис: Сегодня в эфире - итоговый выпуск культурно-политического ''Музыкального Альманаха'', в котором мы с Соломоном Волковым рассказываем о новостях культурной жизни, какими они видятся из Нью-Йорка. До Нового Года осталось несколько дней - пришла пора подвести главный музыкальный итог года и назвать музыканта года. Прошу вас, Соломон!
Соломон Волков: Мы выбрали с вами, Саша, музыкантом года Арво Пярта, которого можно назвать, по-моему, самым влиятельным из живущих серьезных композиторов.
Александр Генис: Особенно это стало заметно в самые последние недели уходящего года, когда в Нью-Йорке был крупный фестиваль ''Белый свет''. И этот фестиваль вылился, я бы сказал, в праздник музыки Пярта.
Соломон Волков: Причем само его название - ''Белый свет'' - заимствовано из высказывания Пярта, который сравнил свою музыку с белым светом, который преломляется и в нем видятся разные цвета, если через какую-то переломить призму. И такой призмой, по словам Пярта, для его музыки является слушатель.
Александр Генис: Это очень любопытное сравнение. Сам Пярт сказал, что белый свет, как известно, содержит в себе все цвета, это сумма цвета, и только слушатели являются той призмой, которая преломляет свет обратно - то есть каждый слышит свой свет, каждый слышит что-то свое в музыке Пярта. Мне кажется, это очень интересный и очень необычный образ для музыки, потому что музыка должна сплачивать всех воедино, для этого существуют марши, скажем. Но музыка Пярта в каждом рождает личность, каждому возвращает его индивидуальность.
Соломон Волков: Пярт очень точно всегда выражает свои мысли. Вообще это человек, который, как нам сказал его друг Манфред Айхер, продюсер звукозаписывающей фирмы ''ECM'', всегда точно знает, чего он хочет и чего он не хочет. И музыкальный путь Пярта при этом чрезвычайно интересен и поучителен. Это, по-своему, мучительный путь, и он проделал его с необычайным достоинством и благородством. И я хотел бы сегодня проиллюстрировать вот эту музыкальную одиссею Арво Пярта.
Александр Генис: Надо, наверное, вспомнить, как начиналась музыка Арво Пярта. Он рассказывал, что в молодости он ездил на велосипеде (помните, были такие репродукторы на столбах?) и услышал симфоническую музыку, которую передавали из репродуктора. Она настолько его задела, что он не мог уехать. Он, не слезая с велосипеда, все время ездил вокруг столба, пока не кончился этот музыкальный опус. И все принимали его за сумасшедшего. Но тогда, как он рассказывает, и родилась его страстная любовь к музыке.
Соломон Волков: Я хотел начать с сочинения, которое для Пярта стало своеобразным манифестом. Дело было в 1968 году, когда в Эстонской филармонии прозвучал его опус под названием ''Кредо'', в котором, ни больше, ни меньше, были распеты латинские тексты, а начальные слова были ''Верую в Иисуса Христа''. Вот это вот произведение тогда под управлением Неэме Ярви было исполнено. Скандал был грандиозный, многих людей погнали, Пярту подсократили количество его исполненией Это сочинение было беспрецедентным и для Советского Союза в целом, и, даже, для Эстонии, которая на тот момент являлась одной из наиболее прогрессивных частей государства.
Александр Генис: Вспомним, что в Эстонии выпустили ''Улисса'' Джойса, и это была единственная республика - для остального Советского Союза Джойса не существовало.
Соломон Волков: Представьте себе реакцию слушателей, когда они впервые услышали ''Кредо'', в котором Пярт, по его словам, попытался показать два мира - мир любви и мир ненависти. И мир любви олицетворяется, в данном случае, цитатами из произведений Баха, очень известная музыка, но она распета с таким величием и с такой непосредственностью, что и сегодня можно ощутить тот шок, который испытали слушатели в 1968 году.
Александр Генис: Соломон, недавно в ''Нью-Йорк Таймс Мэгазин'' появился необычайно подробный и очень интересный ''профиль'', как здесь говорят, Арво Пярта, где, в частности, подробно исследуется именно этот период, период кризиса, из которого Арво Пярт вышел, благодаря религии.
Соломон Волков: Да, он надолго перестал сочинять после ''Кредо'', он понял, что для выражения тех новых религиозных эмоций (а нужно заметить, что Пярт является православным по своему вероисповеданию), тех средств музыкальных, которыми он владел, было недостаточно. А он был авангардистом. И он обратился к изучению старинной музыки, Григорианского хорала, и результатом этого было изобретение собственного нового стиля, который Пярт назвал ''tintinnabuli'' (используя латинское слово ''колокольчики''). То есть музыка его приобрела вот такой резонанс, свойственный именно колокольчикам. Это, в сущности, термин в значительной степени метафорический - он сам по себе красиво звучит и, действительно, слушая некоторые опусы Пярта, можно вспомнить о колокольчиках. Но стиль этот начался с опуса 1976 года под названием ''Для Алины''. Это фортепьянная пьеса, которую я бы сравнил с кубом, наполнением белым светом. Кто такая Алина? Это дочка хорошей знакомой Пярта, которая жила в Лондоне с отцом, а мать была в это время с семьей Пярта в Таллине. Для всех была эмоционально трудная ситуация, вот эта вот разлука, и Пярту захотелось что-то подарить этой девушке. И отсюда эта фортепьянная пьеса, которая приобрела необычайную популярность, и которую мы здесь услышим в исполнении замечательного пианиста Алексея Любимова.
(Музыка)
Александр Генис: Соломон, путь от авангарда через старинную музыку к неким духовным высотам это довольно стандартная дорога для художника 20 -го века. Вспомните Элиота, который был таким крутым авангардистом, я бы сказал, таким Маяковским английским, который вдруг обратился в католичество, стал читать ''елизаветинцев'' и постепенно перевернул английскую поэзию, вернул ее к ее основам.
Соломон Волков: Это похоже также и на эволюцию Бродского.
Александр Генис: Совершенно верно. И я подумал о том, что есть какая-то закономерность вот в такой трансформации. Поиски духовного ведут нас обязательно к прошлому, а потом возвращаются художники, наполненные какими-то другими, забытыми стилями. Вот с Пяртом произошло нечто подобное: он вернул тот слой музыки, о котором мы уже давно забыли, не так ли?
Соломон Волков: И очень интересно, что его религиозность имеет два аспекта: это аспект частный, который чрезвычайно ярко и убедительно проявился вот в этой пьесе ''К Алине'', и аспект общественный. Потому что я должен сказать, что Пярт, особенно в последнее время, является чрезвычайно общественно активной фигурой. И в этом смысле очень показательна его Симфония № 4 под названием ''Лос-Анджелес'', написанная им в 2008 году и посвященная Михаилу Ходорковскому, фигуре небезызвестной. Пярт по этому поводу заметил, что ''в политике я - дилетант, но все мы, прошедшие через наш советский опыт, обязаны откликаться на события, которые в политическом плане представляются нам важными''. И для него борьба Ходорковского за свою свободу представляется именно таким символическим актом, который требует поддержки также и в области культуры и, в частности, в музыке.
Александр Генис: Премьера этого опуса в Нью-Йорке произвела большое впечатление на нью-йоркскую общественность, особенно интеллигенцию, которая внимательно следит за тем, что происходит в России. И эта музыка имела значение и для тех, кто далек от музыки, именно благодаря своему политическому звучанию. И я хорошо понимаю, как это происходит. Я читал речь Ходорковского на суде, последнее его слово, и подумал, что только в России из олигархов умеют делать диссидентов. Это какое-то государственное, державное искусство, недоступное другим странам. Я не представляю себе, чтобы Билл Гейтс мог бы произнести такую речь, а вот в России такое возможно.
Соломон Волков: Но я хочу подчеркнуть, что для самого Пярта вот эта симфония, посвященная Ходорковскому, не является политическим обвинением, это симфония совершенно о другом, она - о покаянии. И она наполнена также чрезвычайно личными эмоциями Пярта, и в ней необычная, я бы даже сказал, для пяртовского стиля предыдущего времени, напряженность эмоционального звучания, которая чрезвычайно ярко проявляется вот в этом отрывке. Оркестр Лос-Анджелесской филармонии дирижирует Эса-Пекка Салонен.
(Музыка)
Александр Генис: Соломон, выбрав Арво Пярта музыкантом года, мы отдаем должное возрождению духовной музыки, которое во многом началось благодаря работе композиторов из бывшего Советского Союза, не так ли?
Соломон Волков: Да, и Арво Пярт, конечно, здесь лидер. И чрезвычайно важным мне также представляется его участие в общественной жизни, потому что многие композиторы этого сознательно сторонятся. А у Пярта вот это напряженное переплетение общественного и личного очень органично. Это все не наносное, это все выношенное. Пярт не способен ни на какой спекулятивный, ни на какой поверхностный политический жест только для того, чтобы привлечь внимание к своему творчеству, для Пярта это невозможно. И когда он выносит свою музыку на общественный суд в общественной же ситуации, то это всегда искреннее и страстное высказывание. И в этом, как мне представляется, особенность религиозного темперамента Арво Пярта. И мы закончим двумя ''Аллилуями'' из его ''Берлинской мессы'' 1992 года в исполнении Эстонского филармонического камерного хора, которым дирижирует Тыну Калбюсте, чтобы отпраздновать вместе с нашими слушателями зимние праздники. Итак, две ''Аллилуи'' нашего музыканта года Арво Пярта.
(Музыка)
Шопен для 21-го века.
Александр Генис: Сегодня мы завершаем нашу ''Шопениану'', посвящённую 200-летию Шопена. Соломон, 200 лет - огромный срок. Как менялись интерпретации Шопена за 200 лет, к чему мы пришли?
Соломон Волков: Шопен это как бы мост между двумя эрами и это также мост между двумя основными стилями в культуре - между романтизмом и классицизмом. Потому что на самом деле всю культуру, все искусство можно поделить на эти две равнозначащие сферы: либо искусство принадлежит к романтической сфере, либо оно принадлежит к классицистской (или классической) сфере. Но вот Шопен как раз между ними. Невозможно сказать, кто же он на самом деле. Он и не стопроцентный романтик, и не стопроцентный классицист. Он один из тех немногих авторов, про которых можно сказать, что они являются классическими романтиками.
Александр Генис: Как Гете, скажем.
Соломон Волков: И это вершина Олимпа. И именно поэтому Шопен никогда не выходил из моды. Он всегда поворачивается к своей аудитории той стороной, которую и ищет его аудитория. Если люди ищут романтики, если они ищут какой-то эмоциональности, то это будет Шопен. Если они, наоборот, ищут сдержанности в эмоциях, элегантности, благородства какой-то олимпийской красоты, то они тоже будут обращаться к Шопену. Это один из немногих вечных спутников. Должен я вам сказать, Саша, что для меня есть один универсальный композитор, в котором есть абсолютно все — это, конечно же, Бах. Но вторым после Баха композитором универсального свойства для меня является Шопен.
Александр Генис: Вы знаете, ведь у них гораздо больше общего, чем кажется.
Соломон Волков: Безусловно.
Александр Генис: Когда Шопен уехал с Жордж Санд на Мальорку, то он взял с собой только ''Хорошо темперированный клавир'' Баха, и этой музыки ему хватило.
Соломон Волков: И сегодня Шопен является, как никогда, универсальным композитором. И это я хочу продемонстрировать на примере исполнения Шопена китайско-американским композитором Ланг Лангом, очень популярной сейчас фигурой. Вообще представить себе, что Шопену сказали бы, что в будущем его музыку замечательно будет интерпретировать китайский пианист, живущий в Америке, я думаю, что он не столько удивился бы, сколько порадовался бы. А что касается интерпретации Ланг Ланга, то я должен сказать, что о нем очень много мы слышим недоброжелательных отзывов - его называют даже клоуном люди, которым не нравится его манера исполнения. В нем есть очень много экстравагантного.
Александр Генис: Я помню его первое появление на публике в Нью-Йорке, когда он играл в таком синем халате или кафтане, расшитом золотыми драконами. Выглядело это все как акробат из китайского цирка, тем более, что он никак не мог усидеть на стуле и все время подпрыгивал, играя. Но играет он божественно.
Соломон Волков: Но вот именно в этом ноктюрне Шопена, который я сейчас хочу показать, преобладает, в первую очередь, сдержанность, благородство и грация - именно те качества, которые делают Шопена одним из наших самых любимых композиторов. Ланг Ланг исполняет Шопена.
(Музыка)