Александр Генис: По давно заведенной традиции мы завершаем последний ''Американский час'' 2010-го года стихами. Выбрать и прочесть их я, как обычно, попросил поэта Владимира Гандельсмана.
Владимир Гандельсман: Я решил выбрать стихотворением года стихи Беллы Ахмадулиной, которая недавно ушла из жизни. ''Белла Ахмадулина, - говорил Бродский, - сокровище русской поэзии и лучшее в русском языке''. Он называл ее наследницей лермонтовско-пастернаковской линии в русской поэзии, поэтом по природе довольно нарциссическим. ''Но ее нарциссизм, - продолжал Бродский, - проявляется, прежде всего, в подборе слов и в синтаксисе''. Я думаю, что ''нарциссизм в подборе слов и в синтаксисе'' можно определить словом ''изысканность''. И поэтому всякий раз, когда попадалась подборка или книга стихов Ахмадулиной, чтению предшествовал, говоря ее словами ''миг предвкушения''. Мне показалось, что накануне Нового Года уместно будет прочитать стихотворение ''Ожидание елки'', где ожидание детьми елки и есть тот самый ''миг предвкушения''.
Благоволите, сестра и сестра,
дочери Елизавета и Анна,
не шелохнуться! О, как еще рано,
как неподвижен канун волшебства!
Елизавета и Анна, ни-ни,
не понукайте мгновенья, покуда
медленный бег неизбежного чуда
сам не настигнет крыла беготни.
Близится тройки трехглавая тень,
Пущий минует сугробы и льдины.
Елизавета и Анна, едины
миг предвкушенья и возраст детей.
Смилуйся, немилосердная мать!
Зверь добродушный, пришелец желанный,
сжалься над Елизаветой и Анной,
выкажи вечнозеленую масть.
Елизавета и Анна, скорей!
Все вам верну, ничего не отнявши.
Грозно живучее шествие наше
медлит и ждет у закрытых дверей.
Пусть посидит взаперти благодать,
изнемогая и свет исторгая.
Елизавета и Анна, какая
радость - мучительно радости ждать!
Древо взирает на дочь и на дочь.
Надо ль бедой расплатиться за это?
Или же, Анна и Елизавета,
так нам сойдет в новогоднюю ночь?
Жизнь, и страданье, и все это - ей,
той, чьей свечой мы сейчас осиянны.
Кто это?
Елизаветы и Анны
крик: - Это ель! Это ель! Это ель!