Александр Генис: Хотя 8 марта – с самого основания праздника в 1908 году - отмечается как Международный женский день, в Америке о нем редко вспоминают. Что и понятно: возлюбленных поздравляют зимой, в День Валентина, матерей – весной, в майский День Матери. Что касается женщины как таковой, в независимости от ее семейного статуса, то я бы сказал, что в эмансипированной Америке 8 марта празднуют круглый год.
Как показывает статистика, женщины тут опережают мужчин всюду, где им не мешают. Они лучше учатся, успешнее работают, дольше живут, и, кажется, могут добиться всего, чего захотят. Всего, чего они захотят.
В самом деле, на протяжении всей истории женщинам приходилось считаться с мужскими капризами. Мы специально надели на них вериги запретов, чтобы они нас не бросили. Вот так скороходам из сказок дают железные сапоги, чтобы не слишком шибко бежали. Дискриминация – тирания слабых.
Стоило, однако, одному-двум поколениям женщин освободиться от неравенства, как сразу стало ясно, кто - чего стоит. А ведь женщина всего этого добилась в чуждом ей мире, скроенном по чужой – мужской – выкройке. Собственно, поэтому и привычный нам феминизм – это лишь борьба за обретение прав в мужском обществе. Речь идет о том, чтобы женщинам дали возможность играть чужую роль – скажем, воевать, боксировать или отпускать грехи. Следующий этап в борьбе полов начнется лишь тогда, когда женщина станет воевать не за жалкую процентную норму, а за то, чтобы перестроить мир, сделав его своим - более женским.
Готовя нас к этим революционным переменам, Габриель Маркес писал: ''Единственная новая идея, способная спасти человечество, - это отдать власть над миром в женские руки. Теперь только женщины, чье генетическое призвание – беречь и охранять жизнь, смогут исправить дело''.
Часто для того, чтобы заглянуть в будущее, нужно, как на это намекает писатель своей ссылкой на генетику, отступить в прошлое, причем, - очень далекое. В последние десятилетия дискуссии о месте женщин в нашем обществе опираются на эволюционную теорию, которая, как и всё в этом мире, подвержена веяниям моды.
Дело в том, что, как сегодня считают многие специалисты по приматам, судьба человека трудна и жестока, потому что мы ведем свое происхождение от обезьян не той породы. Назначив себе предками павианов и шимпанзе, мы принимаем их суровое и несправедливое, сугубо патриархальное наследство: закон и порядок, страх и ужас, террор и насилие, грех и вину.
Другое дело – бонобо. Эти приматы, близкие родственники шимпанзе, первыми в природе достигли полового равноправия. Кстати, бонобо и выглядят намного изящней. Вот, как их описывает автор первой монографии о бонобо Франц де Ваал: "По сравнению с шимпанзе бонобо - что "Конкорд" рядом с "Боингом".
Важно, однако, другое. Эта редкая порода африканских обезьян являет уникальный пример сообщества, в котором самцы и самки живут в невиданной - и завидной! – половой гармонии. Не удивительно, что бонобо стали любимцами самых радикальных ветвей феминизма, которые увидели в этих обезьянах подсказанный самой природой пример для подражания. Бонобо создали сложную систему отношений, построенную не на насилии, а на любви: агрессию у них всегда замещает секс. Франс де Вааль подвел итог своим исчерпывающим исследованиям одной фразой: "Они ведут себя так, как будто прочли "Кама Сутру".