21 июня открывается 34-й Московский Международный кинофестиваль. Он представит 25 программ, из них две – конкурсные. В начале 1990-х годов были опасения, что ММКФ умрет по финансовым и другим причинам, а потом были надежды на то, что он станет одним из самых главных фестивалей в мире.
О нынешнем состоянии ММКФ в интервью Радио Свобода рассказал кинокритик "Российской газеты" Валерий Кичин.
– Место этого фестиваля на фестивальной карте мира теперь более или менее определено, амбиций чрезмерных нет...
– Так и есть. Только я все-таки назвал бы это стагнацией, совершенно смертельным застоем. Не в том смысле, что он неизбежно ведет к смерти, я думаю, что фестиваль будет жить. Но он будет влачить очень грустное существование, бесконечно долго продолжать полузагнивание. Конечно, он кому-то нужен, конечно, киноманы все равно рвутся посмотреть фильмы, которые иначе они не посмотрят, но в целом его коэффициент полезного действия настолько ничтожен в рамках московской культурной жизни, не говоря о культурной жизни страны, что он как бы и не существует – даже для абсолютного большинства любителей кино.
– Какой суровый диагноз. А почему вы так считаете?
– Я не думаю, что у ММКФ должны быть амбиции стать первым фестивалем мира, заместить собой Каннский фестиваль, не в этом, конечно, суть. Суть в том, чтобы стать каким-то событием в жизни. То есть этот фестиваль служит некими подмостками для того, чтобы покрасоваться перед камерами для некоторых людей нашего кино. Вот это все чисто показушная сторона фестиваля, и этим интерес к нему этих людей ограничивается. Не может быть фестиваль сколько-нибудь значимым и сколько-нибудь серьезным событием, если уже изначально, по самой структуре организации ему отведено какое-то 25-степенное место. Фестиваль просто умирает на целый год почти и пробуждается к жизни где-то в феврале, за три месяца до начала фестиваля, когда уже по идее все должно быть готово, – а только начинается отбор фильмов.
По существующему законодательству предварительно должна выиграть тендер компания, которая его будет обеспечивать, а все остальное время фестиваль как бы ничейный. И вот только в феврале, наконец, тендер выигран, некая организация, причем заранее всем известно, какая именно, получает официально формальное право наконец-то заниматься этим фестивалем, – и вот тогда и начинаются лихорадочные попытки что-то собрать. Усилия отборщиков фестиваля абсолютно героичны в этих условиях. Но сделать-то можно на самом деле мало, потому что фестиваль неизбежно довольствуется "объедками с барского стола" других, даже может быть менее крупных фестивалей. Очень много фильмов, которые просто формально присутствуют на фестивале, потому что они уже в прокате. Фестиваль очень зависит от случайностей, он не может иметь сколько-нибудь внятной культурной политики – именно в силу своей зависимости от случайностей. Число зрителей каждого из последних фестивалей, которое официально обнародуется, – 50 тысяч зрителей. 50 тысяч зрителей на 250 фильмов Московского фестиваля". Зал кинотеатра "Октябрь" заполняется далеко не всегда.
– Я недавно еще раз просмотрел программу фестиваля, просмотрел состав жюри и понял, что, в общем, там есть довольно известные режиссерские имена, довольно прилично выглядит и состав жюри, довольно много, видимо, будет профессионального кино. И зритель, любящий профессиональный киномейнстрим, в общем, найдет, что посмотреть.
– Несомненно, так. Даже больше должен сказать: в прошлом году, например, конкурсная программа была вообще довольно сильной. Но я все-таки настаиваю на том, что это абсолютное дело случая. Фестиваль в побочных программах собирает фильмы, которые прогремели в Канне, в Венеции, в Берлине. Конечно, здесь можно увидеть фильмы такого сугубого артхауса, которые иначе просто и не увидишь. Кроме того, есть ряд ретроспектив. Но не знаю, кто, кстати, будет там, в этом зале, – боюсь, что мало кто пойдет смотреть эти замечательные фильмы.
Московский фестиваль, как ни странно, раздирают две противоречивые болезни. С одной стороны, как бы избыточное полнокровие, потому что 25 программ фестиваля просто не найдут достаточного количества людей, желающих их посмотреть. С другой стороны, повторяю, все эти программы находятся во власти чистой случайности, особенно это касается "права первой ночи". Потому что показывать, в общем, фильмы архивные и фильмы со стола других фестивалей – дело нехитрое, а вот показать фильмы, которые дали только тебе, только этому фестивалю, – это уже требует той самой круглогодичной упорной работы и нарабатывания авторитета.
– Может быть, место, которое Московский международный кинофестиваль занимает в мире, просто соответствует месту российской культуры? Из России она выглядит по-одному, за пределами России – по-другому. Это такая машина "Жигули", которая лучше, чем предыдущая машина "Жигули", но хуже, чем даже предпредыдущая машина "Мерседес".
– Я сейчас говорю даже не о международном престиже фестиваля, а о престиже фестиваля внутри самой страны. Некогда этот фестиваль был праздником для всей страны. Я понимаю, что тогда были особые условия, но все-таки я понимаю, что праздником для, по крайней мере, всего Берлина является Берлинский фестиваль, там по всему городу кинотеатры показывают фильмы и очереди на эти фильмы тянутся на многие метры.
– Как вы в этой связи относитесь к идее о строительстве фестивального центра в Лужниках?
– По-моему, фестивальный центр действительно нужен, но это только часть того, что необходимо сделать. Начинать все-таки стоило бы с постоянно существующей командой фестиваля, которая в течение всего года работает над ним, исправно посещает другие фестивали, отбирает фильмы, договаривается загодя, как это положено. Тогда уже возникает необходимость в фестивальном центре, который тоже нужен, особенно теперь, когда кинофестиваль лишился кинотеатра "Пушкинский".
Этот и другие важные материалы итогового выпуска программы "Время Свободы" читайте на странице "Подводим итоги с Андреем ШАрым"
О нынешнем состоянии ММКФ в интервью Радио Свобода рассказал кинокритик "Российской газеты" Валерий Кичин.
– Место этого фестиваля на фестивальной карте мира теперь более или менее определено, амбиций чрезмерных нет...
– Так и есть. Только я все-таки назвал бы это стагнацией, совершенно смертельным застоем. Не в том смысле, что он неизбежно ведет к смерти, я думаю, что фестиваль будет жить. Но он будет влачить очень грустное существование, бесконечно долго продолжать полузагнивание. Конечно, он кому-то нужен, конечно, киноманы все равно рвутся посмотреть фильмы, которые иначе они не посмотрят, но в целом его коэффициент полезного действия настолько ничтожен в рамках московской культурной жизни, не говоря о культурной жизни страны, что он как бы и не существует – даже для абсолютного большинства любителей кино.
– Какой суровый диагноз. А почему вы так считаете?
– Я не думаю, что у ММКФ должны быть амбиции стать первым фестивалем мира, заместить собой Каннский фестиваль, не в этом, конечно, суть. Суть в том, чтобы стать каким-то событием в жизни. То есть этот фестиваль служит некими подмостками для того, чтобы покрасоваться перед камерами для некоторых людей нашего кино. Вот это все чисто показушная сторона фестиваля, и этим интерес к нему этих людей ограничивается. Не может быть фестиваль сколько-нибудь значимым и сколько-нибудь серьезным событием, если уже изначально, по самой структуре организации ему отведено какое-то 25-степенное место. Фестиваль просто умирает на целый год почти и пробуждается к жизни где-то в феврале, за три месяца до начала фестиваля, когда уже по идее все должно быть готово, – а только начинается отбор фильмов.
По существующему законодательству предварительно должна выиграть тендер компания, которая его будет обеспечивать, а все остальное время фестиваль как бы ничейный. И вот только в феврале, наконец, тендер выигран, некая организация, причем заранее всем известно, какая именно, получает официально формальное право наконец-то заниматься этим фестивалем, – и вот тогда и начинаются лихорадочные попытки что-то собрать. Усилия отборщиков фестиваля абсолютно героичны в этих условиях. Но сделать-то можно на самом деле мало, потому что фестиваль неизбежно довольствуется "объедками с барского стола" других, даже может быть менее крупных фестивалей. Очень много фильмов, которые просто формально присутствуют на фестивале, потому что они уже в прокате. Фестиваль очень зависит от случайностей, он не может иметь сколько-нибудь внятной культурной политики – именно в силу своей зависимости от случайностей. Число зрителей каждого из последних фестивалей, которое официально обнародуется, – 50 тысяч зрителей. 50 тысяч зрителей на 250 фильмов Московского фестиваля". Зал кинотеатра "Октябрь" заполняется далеко не всегда.
– Я недавно еще раз просмотрел программу фестиваля, просмотрел состав жюри и понял, что, в общем, там есть довольно известные режиссерские имена, довольно прилично выглядит и состав жюри, довольно много, видимо, будет профессионального кино. И зритель, любящий профессиональный киномейнстрим, в общем, найдет, что посмотреть.
– Несомненно, так. Даже больше должен сказать: в прошлом году, например, конкурсная программа была вообще довольно сильной. Но я все-таки настаиваю на том, что это абсолютное дело случая. Фестиваль в побочных программах собирает фильмы, которые прогремели в Канне, в Венеции, в Берлине. Конечно, здесь можно увидеть фильмы такого сугубого артхауса, которые иначе просто и не увидишь. Кроме того, есть ряд ретроспектив. Но не знаю, кто, кстати, будет там, в этом зале, – боюсь, что мало кто пойдет смотреть эти замечательные фильмы.
Московский фестиваль, как ни странно, раздирают две противоречивые болезни. С одной стороны, как бы избыточное полнокровие, потому что 25 программ фестиваля просто не найдут достаточного количества людей, желающих их посмотреть. С другой стороны, повторяю, все эти программы находятся во власти чистой случайности, особенно это касается "права первой ночи". Потому что показывать, в общем, фильмы архивные и фильмы со стола других фестивалей – дело нехитрое, а вот показать фильмы, которые дали только тебе, только этому фестивалю, – это уже требует той самой круглогодичной упорной работы и нарабатывания авторитета.
– Может быть, место, которое Московский международный кинофестиваль занимает в мире, просто соответствует месту российской культуры? Из России она выглядит по-одному, за пределами России – по-другому. Это такая машина "Жигули", которая лучше, чем предыдущая машина "Жигули", но хуже, чем даже предпредыдущая машина "Мерседес".
– Я сейчас говорю даже не о международном престиже фестиваля, а о престиже фестиваля внутри самой страны. Некогда этот фестиваль был праздником для всей страны. Я понимаю, что тогда были особые условия, но все-таки я понимаю, что праздником для, по крайней мере, всего Берлина является Берлинский фестиваль, там по всему городу кинотеатры показывают фильмы и очереди на эти фильмы тянутся на многие метры.
– Как вы в этой связи относитесь к идее о строительстве фестивального центра в Лужниках?
– По-моему, фестивальный центр действительно нужен, но это только часть того, что необходимо сделать. Начинать все-таки стоило бы с постоянно существующей командой фестиваля, которая в течение всего года работает над ним, исправно посещает другие фестивали, отбирает фильмы, договаривается загодя, как это положено. Тогда уже возникает необходимость в фестивальном центре, который тоже нужен, особенно теперь, когда кинофестиваль лишился кинотеатра "Пушкинский".
Этот и другие важные материалы итогового выпуска программы "Время Свободы" читайте на странице "Подводим итоги с Андреем ШАрым"