Александр Генис: Если, как мы говорили в начале передачи, статус Нью-Йорка, как мировой культурной столицы, находится под вопросом, то никто не отберет у этого города звание экуменической столицы. Лучше всех об этом знает дорожная полиция. Отменяя правила парковки по праздникам, она ведет им строгий теологический учет. Так, в нашем городе празднуют и китайский Новый Год, и еврейский, и персидский, и еще две дюжины религиозных торжеств, включая такие эзотерические, как фестиваль огней индусов и такой важный для всех мусульман, как проходящий сейчас Рамадан.
О том, как его отмечают в Нью-Йорке, говорит очередной герой цикла Владимира Морозова “Необыкновенные американцы”.
Ахмед Рамадан: Рамадан - это месяц поста и молитвы. Мы постимся с утра до вечера. Вечером идем в мечеть и молимся. Так что, никаких игр, никакого празднества. Только молитва и пост весь день.
Владимир Морозов: Рамадан не только праздник, но еще и фамилия моего собеседника – Ахмед Рамадан. Скажите, Ахмед, а с какого возраста постятся дети? У Рамадана их пятеро.
Ахмед Рамадан: Старшей дочери 15, младшей 5. Старшая постится. Она начала привыкать с 8 лет. Нет, она не плакала. Если бы дочь очень проголодалась, мы бы дали ей поесть. Детям это разрешается. Когда ей было 8 лет, то во время рамадана в полдень мы разрешали ей поесть. Сейчас девушке 15, и пост – это обязанность. Если она не станет поститься, Бог ее накажет. Этот грех.
Владимир Морозов: Но, Ахмед, у вас, я смотрю, неплохие жировые запасы в районе бывшей талии. Вам легко поститься. А дочери 15 лет, она вашего жирка пока не накопила. Ей должно быть трудно...
Ахмед Рамадан: Нет, нет, никому не трудно. Если вы делаете это для Бога, то Бог вам поможет.
Владимир Морозов: Ахмед Рамадан – нью-йоркский физиотерапевт. Ему 41 год. Он выходец из Египта.
Ахмед Рамадан: Я как раз закончил в Каире школу физиотерапии, когда узнал, что в США не хватает таких специалистов и американцы нанимают иностранцев. Этим занимались разные агентства, они и обратились в нашу школу физиотерапевтов. Я подал заявление, прошел конкурс, они оформили мне визу, купили авиабилет. И в ноябре 1994 года я прилетел в Америку. Через несколько лет мне выдали вид на жительство. Потом я получил американское гражданство.
Владимир Морозов: И много ли в Америке египтян?
Ахмед Рамадан: В Нью-Йорке одних только физиотерапевтов из Египта человек 200. В Америку приехали все мои однокурсники. И почти все ребята, которые закончили школу до меня, и те, кто после. А сколько в Америке египтян, я не знаю.
Владимир Морозов: По переписи 2007 года в США живут около 200 тысяч иммигрантов из Египта и их потомков. Хотя по данным различных частных исследовательских организаций, их тут около 2 миллионов... Ахмед, вы приехали в США женатым человеком? Кстати, ваша жена, египтянка или американка?
Ахмед Рамадан: Моя жена из Египта, мы однокурсники. Она тоже физиотерапевт. Перед моим отъездом из Египта мы обручились. У нее тогда еще не было визы. А через полтора года она ко мне приехала.
Владимир Морозов: У вас пятеро детей, должно быть, она не работает, а сидит с ними дома?
Ахмед Рамадан: Пока она сидит с детьми. Но они подрастают. И жена собирается получить американскую лицензию на право практиковать как физиотерапевт и станет работать неполный день. Но перед этим ей надо будет сдать такой же экзамен, какой сдавал я по приезде в США.
Владимир Морозов: Ахмед, вы знаете, что после терактов 11 сентября 2001 года у американцев возникло несколько настороженное отношение к мусульманам. У вас были какие-нибудь неприятные моменты?
Ахмед Рамадан: У меня не было никаких неприятностей ни до, ни после 11 сентября 2001 года. В Нью-Йорке я хожу в мечеть, как ходил и в Каире. Когда мы встречаемся, то и мои коллеги, физиотерапевты из Египта, говорят то же самое – никаких проблем.
Владимир Морозов: А ваши дети, они больше египтяне или американцы?
Ахмед Рамадан: Все пятеро родились в Америке. У них двойное гражданство, как и у меня с женой. Где они учатся? В Бруклине есть частная исламская школа, это первая авеню и 21 улица. Там преподают ислам, арабский язык, а также программу обычной нью-йоркской школы. Туда ходят все пятеро моих детей. Потом поступят в колледж.
Владимир Морозов: Сам Ахмед Рамадан, когда выйдет на пенсию, намерен вернуться в Египет. И вас, как отца, не обидит, если дети останутся в Америке?
Ахмед Рамадан: Нет, нисколько не обидит. Если они заведут семью в Америке и решат здесь остаться, то почему нет! Возьмите меня, я живу в одной стране, а моя мать в другой. Мы к этому привыкли. Мы каждый день разговариваем по телефону.
Владимир Морозов: Его матери 67 лет. Отец давно умер. Вы, наверное, посылаете ей деньги?
Ахмед Рамадан: Нет, не посылаю. У матери хорошая пенсия, и отец оставил ей средства. Она ни в чем не нуждается. Когда мы едем всей семьей в Египет, везем ей подарки. Как часто мы ездим к ней? Каждый год.
Владимир Морозов: Каждый год! За частную школу надо платить, и у вас не работает жена. Стало быть, вы богатый человек...
Ахмед Рамадан: Да, наверное, это так. Я много работаю и хорошо зарабатываю. Семья ни в чем не нуждается. Физиотерапевтам хорошо платят. Сколько? Я работаю на две компании. В год набегает 150 тысяч долларов.
Владимир Морозов: Как это выглядит по сравнению с заработками врачей других специальностей?
Ахмед Рамадан: Не знаю. У всех врачей большая нагрузка. Мой рабочий день 12 часов. Я живу на Стейтен-Айленде, мой медицинский центр в Квинсе, а отдельные пациенты могут быть и в других районах Нью-Йорка.
Владимир Морозов: Ахмед, как мусульманин, вы, конечно, ожидаете, что ваша дочь выйдет замуж за мусульманина. А если нет?
Ахмед Рамадан: Наша религия разрешает сочетаться браком только с мусульманами. И моя дочь это знает. Ни один из моих детей никогда не выберет человека другой религии. Мы верим в рай, в ад и в адское пламя. Зачем гневить Бога, ведь потом и Бог и я будем несчастны. Я буду чувствовать вину.
Владимир Морозов: Моя бабушка воспитала во мне сильное чувство греха и вины. Но потом я стал моряком и гулял, как и подобает холостому моряку. Чувствовал стыд, но это не мешало мне грешить.
Ахмед Рамадан: Ну, все люди разные! Ведь вас, наверное, не тренировали, как держать себя в руках. А пост во время рамадана – отличная тренировка. Ты видишь перед собой еду, но знаешь, что до вечера до нее нельзя и дотронуться. Мы, мусульмане, с детства привыкаем к жесткому самоконтролю. Я могу видеть перед собой соблазнительную женщину, но я себя контролирую.
Владимир Морозов: Ахмед, у вас слишком много добродетелей. Вы скала какая-то. Просто святой!
Ахмед Рамадан: Я стараюсь. Я изо всех сил стараюсь. И, слава Богу, никаких сильных искушений у меня не было. Бог хранит.
Владимир Морозов: И еще о терактах 2001 года. Как, по-вашему, имели американцы причину изменить свое отношение к мусульманам или нет?
Ахмед Рамадан: Конечно, если бы это сделали мусульмане, я бы тоже был на них зол.
Владимир Морозов: Вы не уверены, что это сделали мусульманские экстремисты?
Ахмед Рамадан: Знаете, я думаю, что у Осамы Бин Ладена не было таких возможностей. Много неясного. Мы точно не знаем, что произошло. И поэтому мне не нравится, что теракты связывают с мусульманами. То или иное зло человек может совершить по личной злобе, а не по религиозным причинам. В документальном фильме “Фаренгейт 9-11”, который сделал американец Майкл Мур, говорится, что теракты 11 сентября 2001 года совершили не мусульмане. И за этими событиями не то, что мы думаем.
Владимир Морозов: Что вы имеете в виду?
Ахмед Рамадан: В фильме рассказывается, что в это дело были вовлечены много организаций, может быть, американское правительство. Акт такого масштаба не по силам одному Бин Ладену. Но даже если он и участвовал, там был и еще кто-то другой.
Владимир Морозов: Все это звучит, мягко говоря, довольно странно. Но так думает не только выходец из Египта Ахмед Рамадан. На улочках Гринвич-Вилледж мне как-то встретились два художника, потомственные американцы, которые тоже считали, что теракты сентября 2001 года – дело рук ЦРУ, ФБР и секретных агентов Белого Дома. Я слабо пытался спорить. Напомнил, что было несколько расследований, их выводы опубликованы, там приведены сотни фактов. На это один из моих собеседников положил себе руку на грудь, где-то между сердцем и печенью и заявил: “Зачем мне ваши факты, когда у меня есть своя собственная интуиция”. Его единомышленник согласно кивал. Я был посрамлен. Да, факты бессильны против интуиции или того, что там еще скрывается в пространстве между сердцем, печенью... и желчным пузырем.