Александр Генис: В очередном очерке из авторского цикла “Необыкновенные американцы” Владимир Морозов представляет слушателям и читателям “Американского часа” 70-летнюю Руфь Бендесович.
(Песня)
Владимир Морозов: «Save The Last Dance For Me» - «Оставь за мной последний танец». Исполняет группа «Drifters». В 60-е годы вся Америка танцевала под эту песню. И мы к ней еще вернемся.
Руфь, скажите, зачем вы в стали учить китайский язык?
Руфь Бендесович: Ну, во-первых, это позволяет общаться с другими людьми. Нет, знакомых китайцев у меня пока нет, но я езжу в Чайнатаун, там в ресторанах и разговариваю. Могу заказать что хочу, сказать пару слов или предложений – «здравствуйте», «как поживаете?». И китайцы со мной охотно разговаривают - и официанты, и посетители. Первое, что они спрашивают, это – сколько вам лет? В Америке женщин не принято об этом спрашивать. Но китайцы спрашивают.
Владимир Морозов: Значит, могу и я. Руфь, извините, но сколько вам лет?
Руфь Бендесович: Мне семьдесят. Точнее, будет 70 лет через пару дней. Когда я вышла на пенсию? Пять лет назад. Не собиралась на пенсию, но экономика меня подвела, начались массовые сокращения. Последние годы я была аналитиком в компании «Standard & Poor's». А до этого преподавала в Колумбийском университете, в Нью-Йоркском, в университете Фордам.
Владимир Морозов: А чем вы занимаетесь на пенсии?
Руфь Бендесович: Каждый вечер я хожу в театр, в оперу, на балет, на лекции. Каждое воскресенье – в какой-нибудь танцзал. В Манхеттене их много, есть на 37 улице, на 19-й. Танцы – это прекрасные упражнения. С кем хожу? Чаще одна. Таких, как я, много. Там люди моего возраста и молодые тоже. Танго, румба, свинг. У нас есть и 90-летние, которые прекрасно танцуют.
Владимир Морозов: Руфь Бендесович много лет в разводе. В Нью-Йорке живет ее 30-летний сын, у которого трое детей. Наверное, вы много времени проводите с ними?
Руфь Бендесович: Нет. У сына с женой своя жизнь, у меня своя. Я не собираюсь быть нянькой при их детях. Это не мой стиль, не то, что приносит мне удовольствие. Ну, разве что иногда. А так, мне нравится заниматься другими вещами. Что? Вы говорите, что молодеете, когда общаетесь с внуками? А я чувствую себя молодой и без этого.
Владимир Морозов: Подозреваю, что в вашей жизни есть друг-мужчина?
Руфь Бендесович: Нет. Сейчас нет. Если встречу кого-то в моем вкусе, интересного человека, тогда... возможно. Но я не намерена охотиться за штанами. Специально никого не ищу.
Владимир Морозов: Я все не могу поверить в вашу смелость. В 70 лет заняться китайским... Наверное, изучение языка для вас - привычное дело? Какие языки вы знаете?
Руфь Бендесович: Я говорю на иврите, на идише. Я ведь родом из Израиля. Приехала в Америку 47 лет назад. Бывала в Европе, там освоила французский, испанский, итальянский. Арабскому научилась еще в Израиле от соседей. Когда я приезжаю в незнакомую страну, я стараюсь говорить на ее языке.
Владимир Морозов: А на каком языке вы читали свою последнюю книгу?
Руфь Бендесович: Она называется «Меч Константина». Это Рим, ранее христианство. Читала по-английски. Потом, будучи во Франции, зашла в музей Бальзака и купила там книгу, которую прочла в молодости – «Отец Горио» на французском. Я ее только что закончила. Люблю читать на испанском, французском, на иврите. Каждый раз когда я берусь за книгу, стараюсь, чтобы она была на другом языке.
Владимир Морозов: Наш разговор происходит в недорогом кафе «Gigi» на Бродвее. Руфь глядит через мое плечо, я оборачиваюсь и замечаю, что за нашей беседой с улыбкой наблюдает какая-то девушка. «Вы откуда родом?» - спрашивает ее моя собеседница по-испански. Я узнаю в их разговоре отдельные слова, но о чем речь, понять не могу. Руфь, и часто вы заговариваете с незнакомыми людьми? В ответ она рассказывает мне историю. В ее доме на 72 стрит Вестсайда был у нее один сосед.
Руфь Бендесович: Я не знаю, сколько ему было лет. Очень толстый. Сам ходить не мог, его возили в кресле каталке. Я кивала ему, как и другим соседями, никогда не перемолвилась с ним ни словом. И вот однажды наш швейцар сказал мне, что недавно видел целую группу знаменитостей, в том числе Фрэнка Синатру. «Так где же вы, - спрашиваю, - побывали?». «Они, - говорит, - сами пришли в наш дом на поминки Дока Помуса». Оказалось, так звали этого толстого инвалида. Он написал много популярных песен в 60-е годы, нет в 50-е. В старших классах мы танцевали под его музыку. Я ее очень любила. И вот, оказалось, что мы жили рядом, а я так и не поговорила с ним, не сказала, как его люблю. С тех пор я заговариваю со всеми встречными. Никогда не знаешь, кто перед тобой. А песни Дока Помуса я помню до сих пор.
Владимир Морозов: «А ведь Док Помус писал даже для Элвиса Пресли, - говорит Руфь, - помните, "Viva Las Vegas" и еще несколько песен...» Извините, Руфь, может быть, мой вопрос продиктован просто завистью, но, мне кажется, в вас подозрительно много энергии и эйфории... Нередко люди платят за это периодами депрессии...
Руфь Бендесович: Нет, депрессий у меня не было. Жизнь прекрасна! После развода? Да и тогда депрессии не было. Только чувство облегчения. Мы развелись по моей инициативе. Я не люблю конфликтов. Люблю жить мирно. Не получается – тогда до свидания.
Владимир Морозов: Странно слышать такие речи в Нью-Йорке. Тут каждый второй ходит или ходил к психотерапевту. А каждый третий – сам психиатр или психолог. Через это прошли все мои знакомые американцы.
Руфь Бендесович: Дело в том, что у меня много друзей. Я звоню им, если меня что-то беспокоит, не даю этому беспокойству накапливаться. Звоню не в поисках совета, а просто поговорить, снять тяжесть с души. А друзья у меня по всему миру. Мы ездим друг к другу в гости. С кем-то вместе ходила в начальную школу. Кого-то знаю с аспирантуры. Мы с друзьями говорим очень откровенно. А если у вас есть близкие друзья, то психотерапевт вам не нужен.
Владимир Морозов: Но вернемся к вашему китайскому языку. Как часто у вас занятия и сколько они стоят?
Руфь Бендесович: Я студентка городского колледжа. Он недалеко от меня. Я живу на 72 улице, а колледж на 59-й. Это километр. Я прохожу это расстояние пешком туда и обратно. Отличная разминка. Занятие два раза в неделю, но на выполнение домашнего задания уходит больше часа каждый день. У нас в Нью-Йорке пожилые люди могут посещать занятия вместе со вчерашними школьниками. Это стоит всего 70 долларов за семестр. За эти деньги я еще хожу в спортзал и в бассейн университета. Если поступать на курсы для пожилых, то это гораздо дороже. А я не люблю переплачивать.
Владимир Морозов: И каково вам заниматься в одной группе с людьми, которые на 50 лет моложе вас?
Руфь Бендесович: Мне нравится быть с молодежью. Я ведь преподаватель. Привыкла со студентами. Мне по душе университетская атмосфера. Люблю ходить там библиотеку, в кафе. Я там дома. Подружилась со студентами в нашей группе, мы перезваниваемся, вместе готовим уроки. Я чувствую себя одной из них. Как-то я пропустила занятие, так они звонили мне и говорили, что им меня не хватало.
Владимир Морозов: Знаете, я все гадаю, врожденный это у вас оптимизм или благоприобретенный...
Руфь Бендесович: Вот вы спрашивали меня - слышала ли я про книгу Джонатана Литтелла «Благоволительницы» («The Kind Ones»). Конечно, слышала, но читать не стану. Там опять война, Холокост, сплошные убийства. Вся семья моей матери погибла в Холокосте. Книги и кино об этой трагедии не для меня. Сколько можно жить прошлым. Хватит! Хочу положительных эмоций. Честно говоря, я не смотрела даже фильмов Хичкока. Я не хочу ходить в кино, чтобы оказаться в стрессовой ситуации.
Владимир Морозов: Руфь, а какой подарок вы преподнесете себе на 70-летие?
Руфь Бендесович: Я куплю себе абонемент на 10 посещений корейской СПА. Там сауна, массаж и другие процедуры. Это 280 долларов. Если каждый раз покупать билет, он стоит 35 долларов. Вы бывали в корейской СПА? А, вы предпочитаете русскую баню или шведскую сауну? Я там бывала. У корейцев несравненно лучше. Попробуйте. Вы обязательно должны хоть раз там побывать...
Владимир Морозов: «Оставь за мной последний танец». Этой песне Дока Помуса перевалило за полвека, но в танцзалах Нью-Йорка ее все еще играют.