В интернете отключен доступ к информационному порталу PublicРost. Сайт закрыли 1 июля по решению учредителей, среди которых информационное агентство “Интерфакс”, главный редактор радиостанции "Эхо Москвы" Алексей Венедиктов, Сбербанк. Портал был основан в ноябре 2011 года как площадка для блогов и журналистских материалов по модели Huffington Post; официальная причина закрытия – неэффективность проекта. О подробностях прекращения работы сайта рассказал и.о. главного редактора Николай Клименюк.
Елена Фанайлова: Пользователь пытается открыть страницу www.publicpost.ru, она не открывается. Что все это означает?
Николай Клименюк: Издание PublicPost было официально закрыто в конце июня, дата прекращения деятельности была назначена на 1 июля. По договоренности с одним из учредителей, информагентством “Интерфакс”, которое отвечало в том числе и за всю техническую составляющую деятельности PublicPost, сайт должен был быть доступен по крайней мере еще в течение двух месяцев. Я лично от имени редакции обратился к руководству “Интерфакса” с вопросом, не могут ли нам передать права на архив, на доменное имя, на каких условиях это может быть сделано. В случае, если “Интерфакс” готов самостоятельно в дальнейшем поддерживать работу, но не готов нести расходы на хостинг, я заявил готовность оплачивать расходы и попросил назвать соответствующую сумму. Но вместо этого сайт был закрыт – вчера, по распоряжению руководства “Интерфакса”, решение поступило к техническому директору, который выключил сайт.
Елена Фанайлова: Когда говорится об экономических причинах закрытия того или иного средства массовой информации в последний год (так называемые "звенья гребаной цепи"), поневоле люди начинают думать, что за словом "экономические" стоит слово "политические". Каковы же политические причины закрытия вашего издания?
Николай Клименюк: Я бы сказал, что экономические и политические причины в нашем случае разделить довольно сложно. Проект PublicPost имел трех учредителей: Алексея Венедиктова, главного редактора "Эха Москвы", информационное агентство "Интерфакс" и Сбербанк. Два года назад этот проект был запущен, это было в разгар “медведевской оттепели”, и, вероятно, "Сбербанк" и лично Герман Греф, когда выделял на это деньги, руководствовались традиционным для аппаратчиков рефлексом, что под выборы должны создаваться средства массовой информации. Так PublicPost был создан. Сайт начал работу в ноябре, незадолго до выборов в Госдуму, а что после этого произошло, мы все знаем. Массовые фальсификации, протестная активность, потом были репрессии, разного рода закручивание гаек, "антисиротский закон", закон об образовании, опять протесты в ответ на это. Соответственно, появились политические риски, которые совершенно не планировались на момент создания проекта и на момент, когда в него вошел Сбербанк. И для Сбербанка непрофильный, маленький и очень недорогостоящий PublicPost стал слишком рискованным активом. По моим сведениям, разные высокопоставленные люди из администрации президента, из правительства стали говорить буквально следующее: "А не сошел ли с ума Греф, финансируя антипутинский ресурс?" "Антипутинский" – это именно то слово, которое мне цитировали, а не, например, "оппозиционный, либеральный, независимый" или "критический". "Интерфакс" пытался этот ресурс сохранить всеми доступными ему способами, и благодаря усилиям "Интерфакса" PublicPost просуществовал с момента, когда начались его неприятности в январе 2013 года, до закрытия и ухода в полный офлайн 3 июля.
Елена Фанайлова: Есть ли надежда или возможность получить доступ к этим ресурсам?
Николай Клименюк: Честно говоря, я в этом очень сомневаюсь. И более-менее понятно почему. Как я уже сказал, причины неприятностей были не экономического характера. Был написан очень строгий бизнес-план, рассчитанный, как обычно для таких проектов, на три года. Он выполнялся в течение первых полутора лет. В какой-то момент возникли сложности политического характера. Вообще, довольно сложно сказать точно, что послужило причиной, потому что никто этого прямым текстом не называл. Во-первых, разным высокопоставленным лицам приносили распечатки блогов РublicPost, не редакционных материалов, а именно блогов, где про Путина говорили нелестные слова. Было несколько публикаций, которые не могли не привлечь к себе внимание. Например, было интервью с депутатом Ильей Костуновым, который сказал, что “самый тупой депутат умнее среднестатистического россиянина”, и этот его ляп имел огромный резонанс и неприятные последствия для самого Костунова, его прорабатывали в администрации президента и в руководстве "Единой России". Эта информация как раз вполне публичная. В связи с “антисиротским” законом было интервью с депутатом Екатериной Лаховой, одной из инициаторов этого закона, которая наговорила там очень хлестких вещей, тоже активно цитировавшихся. Было расследование, как оказывалось давление на депутатов, как их склоняли к единогласному голосованию и как потом прессовали депутата Сидякина, который на “антисиротском” законе в первом чтении воздержался. Плюс был монументальный цикл Марии Эйсмонт – интервью с судьями: бывшие судьи рассказывали про то, как работала и сверху планомерно демонтировалась судебная система, как она превратилась в то, во что сейчас превратилась. Эти публикации читали, это тоже достоверно известно, на самом высоком уровне, их читали судьи Верховного суда, Конституционного суда. В общем, это имело аудиторию в высоких кругах. Плюс в январе была публикация о том, что готовятся разного рода отставки и перестановки в руководстве центральных телеканалов. Это, может быть, был очень специфический материал, больше узкопрофессионального, чем общегражданского интереса, но в узкопрофессиональных кругах на него среагировали очень болезненно. И непосредственно после этого материала, не знаю, в связи с ним или это просто совпало, на PublicPost стали оказывать прямое давление, то есть стали вмешиваться в редакционную политику руками "Интерфакса". Тут я хочу сказать, что было бы несправедливо назвать "Интерфакс" цензором. Там принимались разного рода меры по смягчению негативного эффекта: залечь, затаиться и постараться выжить. Это было очень неприятно, приходилось идти на всякого рода компромиссы. Слава Богу, эти компромиссы были не слишком серьезными, и закрытие PublicPost я не связываю с недостаточным количеством этих компромиссов, скажем так. Если бы это был совсем другой ресурс, полностью лояльный, провластный и так далее, его бы, может быть, не закрыли. С другой стороны, он, по большому счету, никому из учредителей не был нужен, наоборот, сильно мешал. А в редакции ни один человек не был готов к серьезным компромиссам, никто не был готов поступиться журналистскими и гражданскими принципами, и соответственно, вариант замены редакции и сохранения издания любой ценой в каком-нибудь другом виде не ставился, в этом никто не был заинтересован.
Елена Фанайлова: Вопрос о журналистском коллективе. Развод с работодателем произошел цивилизованно?
Николай Клименюк: Развод произошел цивилизованно. "Интерфакс", который осуществлял всю техническую и административную работу, связанную с PublicPost, сделал все cовершенно корректно. С журналистами заключили соответствующие трудовому законодательству соглашения, никаких претензий нет.
Елена Фанайлова: Пользователь пытается открыть страницу www.publicpost.ru, она не открывается. Что все это означает?
Николай Клименюк: Издание PublicPost было официально закрыто в конце июня, дата прекращения деятельности была назначена на 1 июля. По договоренности с одним из учредителей, информагентством “Интерфакс”, которое отвечало в том числе и за всю техническую составляющую деятельности PublicPost, сайт должен был быть доступен по крайней мере еще в течение двух месяцев. Я лично от имени редакции обратился к руководству “Интерфакса” с вопросом, не могут ли нам передать права на архив, на доменное имя, на каких условиях это может быть сделано. В случае, если “Интерфакс” готов самостоятельно в дальнейшем поддерживать работу, но не готов нести расходы на хостинг, я заявил готовность оплачивать расходы и попросил назвать соответствующую сумму. Но вместо этого сайт был закрыт – вчера, по распоряжению руководства “Интерфакса”, решение поступило к техническому директору, который выключил сайт.
Елена Фанайлова: Когда говорится об экономических причинах закрытия того или иного средства массовой информации в последний год (так называемые "звенья гребаной цепи"), поневоле люди начинают думать, что за словом "экономические" стоит слово "политические". Каковы же политические причины закрытия вашего издания?
Николай Клименюк: Я бы сказал, что экономические и политические причины в нашем случае разделить довольно сложно. Проект PublicPost имел трех учредителей: Алексея Венедиктова, главного редактора "Эха Москвы", информационное агентство "Интерфакс" и Сбербанк. Два года назад этот проект был запущен, это было в разгар “медведевской оттепели”, и, вероятно, "Сбербанк" и лично Герман Греф, когда выделял на это деньги, руководствовались традиционным для аппаратчиков рефлексом, что под выборы должны создаваться средства массовой информации. Так PublicPost был создан. Сайт начал работу в ноябре, незадолго до выборов в Госдуму, а что после этого произошло, мы все знаем. Массовые фальсификации, протестная активность, потом были репрессии, разного рода закручивание гаек, "антисиротский закон", закон об образовании, опять протесты в ответ на это. Соответственно, появились политические риски, которые совершенно не планировались на момент создания проекта и на момент, когда в него вошел Сбербанк. И для Сбербанка непрофильный, маленький и очень недорогостоящий PublicPost стал слишком рискованным активом. По моим сведениям, разные высокопоставленные люди из администрации президента, из правительства стали говорить буквально следующее: "А не сошел ли с ума Греф, финансируя антипутинский ресурс?" "Антипутинский" – это именно то слово, которое мне цитировали, а не, например, "оппозиционный, либеральный, независимый" или "критический". "Интерфакс" пытался этот ресурс сохранить всеми доступными ему способами, и благодаря усилиям "Интерфакса" PublicPost просуществовал с момента, когда начались его неприятности в январе 2013 года, до закрытия и ухода в полный офлайн 3 июля.
Елена Фанайлова: Есть ли надежда или возможность получить доступ к этим ресурсам?
Николай Клименюк: Честно говоря, я в этом очень сомневаюсь. И более-менее понятно почему. Как я уже сказал, причины неприятностей были не экономического характера. Был написан очень строгий бизнес-план, рассчитанный, как обычно для таких проектов, на три года. Он выполнялся в течение первых полутора лет. В какой-то момент возникли сложности политического характера. Вообще, довольно сложно сказать точно, что послужило причиной, потому что никто этого прямым текстом не называл. Во-первых, разным высокопоставленным лицам приносили распечатки блогов РublicPost, не редакционных материалов, а именно блогов, где про Путина говорили нелестные слова. Было несколько публикаций, которые не могли не привлечь к себе внимание. Например, было интервью с депутатом Ильей Костуновым, который сказал, что “самый тупой депутат умнее среднестатистического россиянина”, и этот его ляп имел огромный резонанс и неприятные последствия для самого Костунова, его прорабатывали в администрации президента и в руководстве "Единой России". Эта информация как раз вполне публичная. В связи с “антисиротским” законом было интервью с депутатом Екатериной Лаховой, одной из инициаторов этого закона, которая наговорила там очень хлестких вещей, тоже активно цитировавшихся. Было расследование, как оказывалось давление на депутатов, как их склоняли к единогласному голосованию и как потом прессовали депутата Сидякина, который на “антисиротском” законе в первом чтении воздержался. Плюс был монументальный цикл Марии Эйсмонт – интервью с судьями: бывшие судьи рассказывали про то, как работала и сверху планомерно демонтировалась судебная система, как она превратилась в то, во что сейчас превратилась. Эти публикации читали, это тоже достоверно известно, на самом высоком уровне, их читали судьи Верховного суда, Конституционного суда. В общем, это имело аудиторию в высоких кругах. Плюс в январе была публикация о том, что готовятся разного рода отставки и перестановки в руководстве центральных телеканалов. Это, может быть, был очень специфический материал, больше узкопрофессионального, чем общегражданского интереса, но в узкопрофессиональных кругах на него среагировали очень болезненно. И непосредственно после этого материала, не знаю, в связи с ним или это просто совпало, на PublicPost стали оказывать прямое давление, то есть стали вмешиваться в редакционную политику руками "Интерфакса". Тут я хочу сказать, что было бы несправедливо назвать "Интерфакс" цензором. Там принимались разного рода меры по смягчению негативного эффекта: залечь, затаиться и постараться выжить. Это было очень неприятно, приходилось идти на всякого рода компромиссы. Слава Богу, эти компромиссы были не слишком серьезными, и закрытие PublicPost я не связываю с недостаточным количеством этих компромиссов, скажем так. Если бы это был совсем другой ресурс, полностью лояльный, провластный и так далее, его бы, может быть, не закрыли. С другой стороны, он, по большому счету, никому из учредителей не был нужен, наоборот, сильно мешал. А в редакции ни один человек не был готов к серьезным компромиссам, никто не был готов поступиться журналистскими и гражданскими принципами, и соответственно, вариант замены редакции и сохранения издания любой ценой в каком-нибудь другом виде не ставился, в этом никто не был заинтересован.
Елена Фанайлова: Вопрос о журналистском коллективе. Развод с работодателем произошел цивилизованно?
Николай Клименюк: Развод произошел цивилизованно. "Интерфакс", который осуществлял всю техническую и административную работу, связанную с PublicPost, сделал все cовершенно корректно. С журналистами заключили соответствующие трудовому законодательству соглашения, никаких претензий нет.